– Тебя здесь никто не ждал, – выдал очередную порцию яда.

Девушка заложила за ухо тяжелую прядь. Вся её одежда промокла и облепила тело. Сквозь тонкую ткань светлой водолазки отчётливо просвечивал белый лиф. Я жадно проследил за движением тонких пальцев, взгляд скользнул ниже: по тонкой шее, к груди, плоскому мягкому животу, бёдрам, ногам, обтянутым в темную ткань. Когда-то я был без ума от Лизы. От всего в ней. Но теперь её ненавидел.

– Не смотри! – воскликнула она, прикрывая руками грудь.

– А то что? – спросил нагло, резко, поднимаясь на ноги.

Тело затекло, окоченело и теперь с трудом слушалось. Вплотную подошёл к хрупкой Лизе, оттесняя её к краю. Она испуганно вглядывалась в моё лицо, мелкими осторожными шажочками двигаясь назад.

– Максим, я ведь упаду, – сказала она слишком спокойно, словно констатируя факт, продолжая держать руки на уровне груди. Так говорят с психами, наверное. Но я и веду себя соответствующе.

Её глаза блестели, янтарь потемнел, а по коже стекали капли дождя. Волосы прилипли к шее. Нереально отвести взгляд. Шесть лет уже прошло, и я думал, что разлюбил, что теперь точно ничего не почувствую. Но я просто обманывался. Сердце, как дикое, барабанило в груди, руки зудели от желания прикоснуться. Прижать, завернуть в тепло и не отпускать.

– Зачем ты здесь? – спросил хрипло, ощущая, как по губам скользят капли. Как же много воды.

– Я мимо ехала, на велосипеде, увидела, что человек лежит. Испугалась, что плохо кому-то, хотела помочь.

Я хмыкнул.

– А тут оказался всего лишь я.

Лиза ничего не сказала. Она продолжала смотреть огромными глазами на меня. Боится? Неудивительно. Но даже сейчас в ней ощущался внутренний протест и что-то ещё. Ненависть? Неприязнь? Презрение? Хотя я в таком виде, что любая бы на месте Лизы испугалась. Ладно, хватит испытывать её нервы. Я шагнул в сторону и, вопреки желаниям, жестом показал девушке, что она может идти. Долго ждать не пришлось. Она шустро пробежала мимо, больше не глядя в мою сторону.

Механизм запустился и его было не остановить. Долгие годы без встреч, все мысли о ней – прочь, все сны о ней – боль, и вот она так близко… Живая, реальная. Я не смог остаться на месте и пошел за ней, сам толком не понимая, зачем. Выпросить у жизни ещё несколько мгновений с ней? Наверное. Меня ввело в шок то, как я реагировал на неё. Всё, что испытывал раньше, усилилось стократ и сносило башню, взрывало мозг эмоциями.

– Живёшь далеко? – спросил её, догнав.

Девушка вздрогнула, обернулась. Всюду вода, но она не скроет покрасневших глаз и отчаяния во взгляде. Что это с ней? Так испугалась, что теперь плачет? Этого я не хотел. Но стоит ли жалеть ту, что поступила так? Я не знаю. Стоило ее увидеть, как что-то в груди вспыхнуло – опаляло, обжигало и пугало. Ещё чуть-чуть и останется лишь пепел. Так что это? Любовь или ненависть?

– Не очень, – буркнула она, вытирая влажными ладонями лицо, обиженно кусая губы.

Да когда же этот дурацкий дождь прекратится?! Последнее, чего я хотел, так это чтобы Лиза заболела. Ненавистная, но такая родная, дорогая когда-то. Мы через столько прошли вместе! Меня в последнюю очередь должно волновать её здоровье, вот только… Я стянул тонкую, но не промокшую изнутри куртку, которая ещё хранила мое тепло, и схватил Лизу за плечо.

– Подожди, – сказал ей, и девушка резко обернулась, с ужасом глядя на пальцы на своём плече.

– Зачем? – злобно прищурившись спросила она, глядя то на меня, то на куртку.

Настолько противен? Или это что-то иное?

– Чтоб не пялились на твою грудь, – заявил, подставив рукав. – Или ты нарочно так вырядилась? Нравится привлекать к себе внимание?

– Никого нет на улице! – крикнула девушка, злыми рывками запихивая мокрые руки, глядя исподлобья.

Кажется, она на грани. Но что будет, если грань будет стёрта? Если она переступит её, к чему это приведёт? Возненавидит меня ещё больше? Вновь вышвырнет из жизни, как рыбу на камни, заставив задыхаться?

Я ощущал себя мазохистом, пока застегивал куртку на Лизе, которая замерла и не смела двигаться. Только грудь быстро поднималась и опускалась от учащенного дыхания. Я видел, что она не сводила глаз с моих рук, пока я, как в замедленном кадре, вёл собачку по молнии вдоль тела. Мурашки покрыли её шею. Дикие желания опьянили меня. Хотелось прикусить эту кожу, обжечь горячим языком, а после смять непослушный, такой красивый рот. Руки странно дрожали. Не от алкоголя: от адреналина, бушующего в груди. Я так долго мечтал коснуться её. Хотя бы мимолётно… Хотя бы так, раз по-другому нельзя.

– Спасибо, – резко сказала она, прищурившись.

Благодарность больше походила на оскорбление. Девочка отрастила зубы и когти. Умница. Отфыркнулась от волос, что липли к пухлым губам.

– Вернуть не забудь, – бросил ей, маскируя бурю равнодушным тоном и небрежностью.

Я бы прекрасно обошёлся без этой куртки, но вдруг это станет поводом для новой встречи. Странно. Мы ещё не расстались, но я уже ощущал потребность в новой встрече.

– Куда вернуть? – спросила Лиза резко, не сводя глаз с моих губ. С ума сводит.

– Принеси ко мне, – ответил я и назвал адрес места, где временно поселился.

Девушка нахмурилась. Кивнула. Развернулась и пошла прочь по витиеватой, размытой ливнем, тропинке. Стихия, наконец, успокаивалась. Но не я.

Лиза ни разу не обернулась, пока шагала по склону. Вытащила из кустов старый велосипед, покачала головой и повела его рядом, запинаясь о прибитую к земле длинную траву. Я шел следом, ощущая себя промокшим до нитки придурком-подростком, не способным справиться с собственными эмоциями. Вновь нагнал девушку, поравнялся и теперь не отставал. Заметил, что у потрепанного велосипеда слетела цепь. Но помогать не стал, чтобы не обольщалась.

– Что тебе понадобилось здесь в такую погоду? – спросил её, наблюдая, как на милом лице, между бровей, залегла хмурая складка. – И почему ты на этом? Неужели всё так плохо? Мажор тебя бросил?

Лиза смотрела то перед собой, то под ноги, упрямо не глядя на меня. Это нервировало. Шагала быстро, яростно втаптывая кроссовки в грязь. Она явно не настроена на диалог. Какие мысли её сейчас одолевают? Какие эмоции? Почему она молчит!? Нормальный мужик давно бы купил своей женщине хороший велосипед, если она желает ездить именно на нём, а не оставлял эту рухлядь. Тем более такой хрупкой, тоненькой Лизе. Или она одна?

Мы вышли на чистую асфальтированную дорогу. Я не выдержал и выдернул из рук велик, повёз сам. Лиза только ещё больше нахмурилась, но спорить не стала. Машины иногда проносились мимо, заглушая быстрые шаги. Налетевший ветер продувал мокрую футболку, облепившую тело и я пожалел, что пришел сюда пешком. Всё равно же не пил, хоть и планировал. Можно было сесть за руль.

Солнечный луч, нагло пронзивший тучи, мягко осветил каштановые волосы Лизы, висящие мокрыми плетями. Словно прочитав мои мысли, она растрепала пряди пальцами, позволяя солнцу и ветру играть ими. И что в ней такого? Обычная девушка. Но я не мог отвести взгляд, шагал как привязанный, и это раздражало не меньше, чем её молчание. Сердце колотилось как сумасшедшее: рассчитывало на что-то, глупое.

Старый остановочный комплекс был сооружён из трёх бетонных стен и таких же плит вместо крыши. Шаги гулко отражались от стен. Похоже, это было единственное сухое место поблизости. Внутри стояло три свежеокрашенных скамейки, вполне себе целые, пока ещё не поломанные никем. Я закатил велик в тень, швырнул его к стене. Провел ладонью по скамейке: краска уже высохла. Лиза села на сухую поверхность так, чтобы увидеть приближающийся автобус. Скрестила ноги и обняла себя. Смотрела на дорогу и провожала проезжающие мимо автомобили взглядом. Сердитая, она была похожа на себя прежнюю – маленькую и вечно взъерошенную, ужасно заботливую и сопереживающую. Ту Лизу, которая никогда бы не повелась на чей-то статус и деньги. Мою Лизу.

– Только не говори, что тебе нужен автобус, – буркнула девушка, всматриваясь вдаль.