2001
Андрей Добрынин
Я жестче стал и как-то злее На склоне лет, в поре вечерней. К примеру, Тельман мне милее, Чем все пророки жадной черни.
Куда ни глянь - жируют шельмы, Повсюду хари, а не лица, И кажется, что ожил Тельман И ходит по моей столице.
Униженность приводит к вере, И эта вера безгранична В то, что врагам такого зверя Не завалить уже вторично.
Порой бездарно и гестапо, Порой и ФСБ никчемно. Крадется зверь на мягких лапах И жертвы воют обреченно.
Придется им маячить в окнах И в сумрак вглядываться дико, И слышать на столичных стогнах Раскаты рокового рыка.
Им впору землю пробуравить, Чтоб спрятаться в подобье штрека. Они-то думали здесь править Свой шабаш до скончанья века.
И ничего не значат деньги, И многим делается дурно, Когда идут во мраке тени С угрюмой выправкой юнгштурма.
Как камень будут в бликах ночи Надбровья командира шествий Теперь он равенства не хочет, Теперь он хочет только мести.
2001
Андрей Добрынин
От сладострастных грез ужасно сложно, Почти что невозможно защититься Вот груди раскрываются роскошно, Вот прыгают задорно ягодицы,
Вот дерзко улыбнулась молодица, И ваше сердце екнуло тревожно, И вот уже вы начали трудиться, Введя плешивца своего подкожно.
Вот вскрикнула любимая истошно Но вам внезапно делается тошно: Вы вспомнили, что это лишь виденье Из тех, что мучат в келье одинокой Людей, томимых бедностью жестокой,И с плачем вы клянете провиденье.
2001
Я не поклонник отдыха на Кипре, Я не любитель дорогих духов. Свой выбор я остановил на "Шипре" И на избенке в гуще лопухов.
Я потребляю меньше, чем колибри, Мой заработок просто чепухов, Но из кудели дней в итоге выпрял Я золотую нить моих стихов.
Те люди, что всегда мне были чужды, Себе упорно измышляют нужды И каждый день над ними торжествуют; А я, ведомый нитью золотою, Великой буду принят высотою, Где нужды вообще не существуют.
2001
Андрей Добрынин
Меня считают люди недотепой И, видимо, считают справедливо. Они-то, контактируя с Европой, Узнали сотни способов наживы.
Казалось бы, сиди, глазами хлопай, Впивай их мудрость, как сухая нива, Но я к ним поворачиваюсь жопой, Что, безусловно, крайне неучтиво.
Я выгляжу немного глуповато Такая внешность, как я понимаю, Рождает в людях тягу к поученьям, Но в уши я заталкиваю вату И только дури собственной внимаю, На умных глядя с крайним отвращеньем.
2001
Орнаментами мхов украшен щедро лес, Обит лишайником, весь в занавесях хвойных, И папоротники подобьем вод спокойных Стоят во впадинах, где всякий звук исчез.
Нет, папоротники - как вышивки принцесс, Невидимых принцесс, живущих в залах стройных, Что увлекают нас, пришельцев недостойных, Меж нескончаемых игольчатых завес.
Хоть в интерьерах здесь отыщутся, наверно, Все арабески, все орнаменты модерна, Причем изысканность с величьем сплетена, Однако особь здесь заблудшую людскую Не тронет красота: поняв обман, тоскуя И дико голося, стремится прочь она.
2001
Она вполне достойна оды, Андрей Добрынин Мохнатая четвероножка, Мистический символ свободы, Зверь ночи - маленькая кошка.
Пусть у стола она канючит, Зато изящна и опрятна, И жить по-своему не учит, И выражается понятно.
Не кошка учит жить, а люди Посредством едких замечаний, Как будто я призвал их в судьи Моих неправильных деяний.
Свой опыт маленький рутинный Они считают за образчик. Я бью учителя дубиной И заколачиваю в ящик.
А ящик тот кидаю в море Иль в кратер грозного вулкана, Но и оттуда, мне на горе, Звучат советы непрестанно.
Восстанет из огня советчик, Из хляби сумрачной взбурлится... Подобных призраков зловещих Одна лишь кошка не боится.
Она их люто ненавидит, Они и кошка - антиподы, В них мудрый зверь угрозу видит Священным принципам свободы.
Он хочет им вцепиться в яйца И вмиг становится уродлив, Как сон запойного китайца, Как некий страшный иероглиф.
Он норовит вцепиться в пенис Назойливому педагогу, Шипя, щетинясь и кобенясь И приближаясь понемногу.
Застонет скорбно привиденье И сгинет в пламени и вони, А зверь мне вскочит на колени И ткнется мордочкой в ладони.
Он заурчит, прикрывши глазки, И засыпает понемножку Не зверь мистический из сказки, А просто маленькая кошка.
2001
Андрей Добрынин
За созидательный труд ждать бесполезно награды Жизнь моя может служить ярким примером тому. Разве я мало спаял кибернетических женщин? Но покидали затем эти мерзавки меня. Жизнь обрести не успев, тут же они начинали С бытом других киборгесс скромный свой сравнивать быт. Ну а затем на меня сыпались градом упреки В том, что я скуп и жесток и вообще негодяй. Дескать, у тех киборгесс больше роскошных нарядов, Дескать, на джипах они ездят туда и сюда. "Дура,- подруге своей я разъяснял терпеливо,Ты с человеком живешь - это ведь счастье, пойми. Разбогатеть на Земле киборгу только под силу, Богом такое Земле установленье дано. Так неужели тебе любо кататься на джипе С киборгом, в чьей голове - жалких четыреста слов? Я, создавая тебя, внес в твою киберпрограмму Тягу к искуству, и вкус, и пониманье стихов. Я ведь в тебя не вложил вроде бы жажду богатства, Ты же в погоне за ним бросить готова меня". Но уговоры, увы, были всегда бесполезны, Ибо подругу мою ждал во дворе "мерседес". С горечью я нажимал кнопку на радиопульте, Чтоб у мерзавки в башке закоротить провода, И обращался затем к прежним безрадостным мыслям, Хоть над любимой рыдал киборг внизу во дворе. Если ты создал, творец, женщину для обихода, Знай, что такой оборот с нею возможен всегда. Женская сущность у ней, все остальное вторично, И на программы свои ты не надейся, мой друг. Я же скажу тебе так: слишком мы все усложнили, Бабу паяешь, пыхтишь, а благодарности ноль. Лучше уж брать нам пример с маленьких мудрых тайваньцев: Любят они надувных неприхотливых подруг. С ними забот никаких - чуть подкачаешь насосом, И с дорогим существом можешь общаться уже. Если же что-то не так, выдерни просто затычку, И бунтовщица тотчас сдуется, робко шипя. Видимо, мудрость в любви тоже приходит с Востока, Так обрати же, мой друг, взоры на остров Тайвань.
2001
