Мартин ухмыльнулся и снова заговорил:

– Когда старик умрет, ты перейдешь под мое попечительство. Не хочешь почистить мои ботинки, и не надо. Скоро у тебя будет возможность делать это каждый день весь остаток жизни.

Он ушел, а Кассиопея снова села. Только теперь она ничем не занималась. На земле, медленно угасая, лежала сигарета Мартина.

Дело на этом не закончилось. Вечером, когда они с матерью собирались спать, та ей сказала:

– Сирило распорядился, чтобы ты завтра осталась дома. Пока нас не будет, посмотри его рубашки, там кое-что нужно подштопать.

– Это все из-за Мартина, да? – догадалась Кассиопея.

– Да.

Девушка фыркнула.

– Хоть бы когда-нибудь ты заступилась за меня! Иногда мне кажется, что у тебя нет гордости. Почему ты позволяешь им топтаться по нам?

Мать замерла с расческой в руках. Кассиопея видела ее отражение в зеркале: бесцветные губы скорбно опущены, морщины на лбу. Она не была старой, но сейчас казалась старухой.

– Когда-нибудь ты поймешь, что значит идти на жертвы, девочка моя. – Это прозвучало совсем тихо.

Кассиопея вспомнила тяжелые месяцы после смерти отца. Мама пыталась заработать им на жизнь, плетя макраме, но денег не хватало. Она стала распродавать ценные вещи, и к лету большей части их мебели и одежды уже не осталось. Потом мама заложила обручальное кольцо… Кассиопея устыдилась своих слов – матери было сложно вернуться в Уукумиле к отцу, который не простил ей брака.

– Мама, – сказала она. – Мне жаль…

– Для меня это сложная ситуация, Кассиопея.

– Да, я понимаю… Но Мартин… Откуда в нем столько злобы? Иногда мне хочется, чтобы он упал в колодец и сломал шею.

– Твоя жизнь станет от этого счастливее, дочь? Работа станет легче, и ты быстрее будешь справляться с ней?

Кассиопея покачала головой и села на стул. Мама принялась нежно расчесывать ее волосы.

– Это нечестно. У Мартина есть все, а у нас ничего, – нахмурилась девушка.

– Что же такого у него есть?

– Ну… деньги, и хорошая одежда… и он может делать все, что захочет.

– А тебе не кажется, что Мартин такой ужасный человек, потому что ему все дозволено?

– Если бы я выросла при таких деньгах, уверена, я бы не испортилась.

– Ты была бы совсем другим человеком, дорогая.

Кассиопея не стала спорить. Бесполезно. От мамы можно услышать только банальности, а как действовать, она никогда не подскажет. Ее не берут в сенот? Ну и ладно. Как-нибудь она это переживет.

Когда на следующее утро семья уехала, Кассиопея пошла в комнату деда и села на край кровати. На стуле лежали вытащенные из комода рубашки. Она принесла с собой набор для шитья, но ей не хотелось сейчас ничем заниматься. Душила обида. Она вытащила из корзинки моток ниток и швырнула в зеркало. Глупо, конечно, но хоть так можно дать выход эмоциям.

Что-то лязгнуло, упав с подзеркального столика. Ключ. Ключ ее деда, который он обычно носил на шее. Дед уехал в сенот и оставил его дома.

Кассиопея встала, подняла ключ и перевела взгляд на сундук.

Ни разу она не видела его открытым. Что бы там ни лежало – золото или деньги, это, должно быть, большая ценность.

Кассиопея вспомнила слова Мартина, что дед не собирался ей ничего оставлять. Она никогда ничего не крала в этом доме – глупо и опасно, все равно заметят. Но сундук… Уж наверняка дед не открывает его каждый день. Если там золотые монетки, заметит ли он отсутствие нескольких из них? А если она заберет все, кто ей помешает сбежать с сокровищами?..

Мысли были грешные, но Кассиопея не была святой, и каждый упрек проделывал маленькую дырочку в ее душе. А сколько их было, таких упреков…

Если бы день не был таким жарким, может, она бы удержалась от искушения. Но даже послушная собака иногда кусает хозяина за ногу. Она сделала шаг по направлению к сундуку. Если там действительно золото, тогда гори все огнем, она сбежит из этого гнилого места. А если сундук набит изъеденным молью тряпьем, ну что же… по крайней мере она просто удовлетворит любопытство.

Кассиопея встала на колени перед сундуком. Сундук как сундук, с ручками по бокам, позволяющими его нести. На крышке изображение обезглавленного человека. Проведя рукой по поверхности, Кассиопея почувствовала ладонью узор, который под краской не был виден. Провела еще раз, но так и не поняла, что это.

Толкнула сундук – он был тяжелым. Положила на него обе ладони и задумалась – стоит ли открывать? Но она сгорала от любопытства. И надеялась найти деньги. В конце концов, старик должен ей за все страдания.

Все они ей должны.

Кассиопея вставила ключ, повернула и открыла крышку.

Она сидела обескураженная видом того, что лежало в сундуке. Не золото, а кости. Очень белые кости. Ну что за ерунда. Может, под ними спрятано что-то?

Засунула руки в сундук, пытаясь найти что-то еще.

Пусто. Она ничего там не нащупала. Холодные гладкие кости, и все.

Да уж, ей, как всегда, везет…

Ее пронзила боль. Кассиопея вздрогнула и посмотрела на свой большой палец – в кожу воткнулся крошечный осколок кости. Попыталась вытащить занозу, но она ушла глубже в палец. Даже кровь выступила.

– О, как глупо, – прошептала девушка, поднимаясь.

А когда она поднялась, сундук… он застонал. Низкий мощный звук. Кассиопея прислушалась. Повернула голову к окну. Конечно нет, конечно же звук шел из сундука.

Вдруг, сердито щелкнув, кости подскочили в воздух и начали собираться в человеческий скелет.

Кассиопея не шевелилась, волна страха пригвоздила ее к полу.

Раз – и все кости встали точнехонько на свои места. Два – начали обрастать мышцами и сухожилиями, а потом покрылись гладкой кожей. Не успела Кассиопея перевести дух, как перед ней появился обнаженный мужчина. Его волосы до плеч были иссиня-черными и блестящими, как оперение птицы, кожа бронзовая, орлиный нос, лицо как будто высечено из камня.

Он был неестественно красив, а взгляд пронзал ее с такой силой, что Кассиопея невольно прижала руки к груди, чтобы защититься. В голове закрутилась глупая песенка: «Вот, мама, я нашла своего парня, я буду танцевать с ним около дороги, а потом поцелую его в губы…» Незаметно она ущипнула себя – может, ей все это кажется?

Кассиопея уставилась на мужчину. Да нет, не кажется.

– Ты стоишь перед Великим повелителем Шибальбы, – сказал он. От его голоса отдавало прохладой ночи. – Я долго томился в заключении, и ты освободила меня.

Кассиопея не могла и двух слов связать. Повелитель Шибальбы? Бог смерти в ее комнате? Это невозможно, и в то же время вот он – перед ней. И никакая это не галлюцинация, он самый настоящий.

Она понятия не имела, как вести себя с божеством, и потому неуклюже склонила голову. Его нужно поприветствовать. Но как вернуть воздух в легкие и заставить язык произнести правильные звуки?

– Мой вероломный брат Вукуб-Каме обманул и пленил меня, – сказал мужчина, и Кассиопея обрадовалась, услышав его голос, ведь собственный она потеряла. – Он забрал мой левый глаз, ухо и указательный палец. И мое нефритовое ожерелье.

Говоря это, он поднял руку, и девушка увидела, что у него и правда не хватает частей тела, о которых он упомянул. Ранее она не заметила их отсутствия, слишком впечатанная яркой внешностью мужчины.

– Хозяин этого дома помог моему брату, – сказал мужчина.

– Мой дедушка? Сомневаюсь… – тут же вылетели слова.

Он уставился на нее. Вероятно, она должна была просто слушать. Кассиопея быстро закрыла рот.

– Но это не просто совпадение, что именно ты открыла сундук. Это полный цикл. Принеси мне одежду, и мы отправимся в Белый Город, – сказал бог.

Она так привыкла к подобному тону – тону господина, приказывающего слуге… Это вырвало ее из смятения, и теперь она произнесла целое предложение, пусть и заикаясь:

– Мерида? Мы, то есть мы двое… ты хочешь, чтобы мы оба отправились в Мериду?

– Я не люблю повторять.