Как бы там ни было, задачи коммуникации между литературным сообществом и различными кругами читателей, проблемы интеграции и воспроизводства института национальной литературы и национальной культуры не могут быть решены с помощью отношений между "своими" типа салона или клуба, для этого требуется система более сложных и универсалистских механизмов. Самое недвусмысленное свидетельство тому коллапс и распад крупнейших библиотек России, начиная с Библиотеки имени Ленина, фактически существующей сегодня вне мировой информационной среды и в отрыве от контингента читателей, работающих в реальном времени, и Библиотеки иностранной литературы, фактически переставшей в 1990-х годах комплектовать новую гуманитарную литературу, значительно сузившей круг выписываемой периодики, а потому переориентировавшейся на чисто студенческий контингент и по преимуществу на учебные, консультативные функции. Дополнительную остроту подобному свидетельству придает то, что сегодняшнее гуманитарное сообщество - в отличие, скажем, от ситуации вокруг Ленинки во второй половине восьмидесятых или выборов директора в Иностранке конца того же десятилетия - осталось к этим фактам полностью равнодушным.

За девяностые годы между литературным сообществом и более широкими кругами читателей ясно обозначился и все увеличивается социальный, культурный разрыв. Растущие цены на книги и на почтовую доставку, величина налогов и снятие налоговых льгот на книгоиздание этот разрыв поддерживают и углубляют. Относительная стабилизация внутрилитературного положения, кристаллизовавшегося за вторую половину 1990-х годов, закрепление, даже окостенение соответствующих ролей, рутинизация соответствующих фигур-"звезд" вызывают в более молодых и периферийных группах претендентов на лидерскую роль утрированные до карикатурности формы самоопределения, которые рассчитаны на внешний и немедленный эффект и представляют собой самодемонстрацию "от противного". В ход идут техники нагнетания сенсационности, намеренной и вызывающей провокации, вообще говоря, из истории левых движений азбучно известные. Hедавняя возня вокруг премии "Hациональный бестселлер" - один из примеров таких негативно-протестных культурных тактик, просчитанная пиаровская попытка апробировать их на публике и явочным порядком утвердить в обиходе.

Именно и только при резком разрыве между писателями и читателями, при распаде литературнообразованного сообщества, в ситуации защитной литераторской закапсулированности такого рода акции становятся возможны, поскольку остаются без сколько-нибудь внятных общественных последствий. В подобных ситуациях обычной техникой утверждения в литературе и вообще в культуре становится "самоназначение" явочным порядком (главное отсутствие публичных возражений против "кандидата"), а ведущим способом создания культурного "события" - скандал. Тогда в центр организации культуры и выходит фигура умелого, а главное - решительного пиаровца1. В этом плане назначение на роль "национального бестселлера" романа А. Проханова "Господин Гексоген", не имеющее, понятно, никакого отношения к читательскому выбору (который ведь и стоит за словом "бестселлер"), на свой лад подытоживает процессы самоизоляции и разложения литературного сообщества второй половины 1990-х годов.

4

Кризис привычного по прежним временам единого нормативного понятия литературы сопровождался в 1990-е годы кризисом образа автора, столь же традиционной для советских времен системы писательских ролей. Однако я бы никоим образом не говорил тут (как и в обществе, стране в целом) о "разброде" или "хаосе". И даже рискнул бы сказать наоборот: неопределенность смысла литераторского существования, зыбкость фигуры воображаемого или, тем более, идеального читателя усилили внутреннюю организованность литературного сообщества. Ситуация - по крайней мере, для участников - выглядит достаточно урегулированной; другое дело, что она структурировалась на других, непривычных для развитой литературы основаниях - отношениях знакомых и своих, которые ни в литературном, ни в более широком социальном плане пока что не слишком хорошо опознаны, не описаны сколько-нибудь систематически и не подвергнуты рефлексии силами аналитиков2.

-----------------------------------------------------------------------

1 В более общем плане см. об этом феномене статью автора: Война, власть, новые распорядители// Hеприкосновенный запас, 2002, N 5, с. 22-29.

2 Отдельные формы организации в современном российском обществе, которые внешне и функционально отчасти напоминают описываемые здесь, чаще всего либо видятся сегодня со стороны как иррациональные, хаотические, предвещающие катастрофу, либо получают оценочные ярлыки вроде "блата" или "мафии", либо неточно обозначаются как "неформальные". Их регулярность и понятность для участников требуют специального анализа, и, конечно же, в совсем других категориях. Об одном из возможных здесь подходов см.: Гудков Л., Дубин Б. "Hужные знакомства": особенности социальной организации в условиях институциональных дефицитов// Мониторинг общественного мнения, 2002, N 3, с. 24-39.

-----------------------------------------------------------------------

Здесь, с одной стороны, активизировались всякого рода маргинальные и промежуточные формы самоопределения и словесной практики - например, пародийного литературного существования, псевдо- и гетерономной словесности. С другой стороны, напротив, начали кристаллизоваться роли писателя-профессионала (включая фигуры символических лидеров - "звезд"); сетевого рецензента, рекламиста, пиарщика, литературного менеджера. Чаще всего в этой последней роли, может быть, решающей в нынешнем пространстве литературы, выступает сегодня издатель, задающий такие более или менее кратковременные формы организации литературы, как проект, серия. При едином полиграфическом оформлении и четкой читательской адресации (а она у сегодняшних издателей с именем как раз такова, их читатель определен и узок), подобные серии и проекты получают значение торговой марки, издательского бренда. "Свои" читатели (журналы таких читателей продолжают терять, тогда как книги приобрели) узнаю'т "своих" издателей по "своим" сериям. О мобилизации сенсационности и скандала - а это, вообще говоря, одна из форм организации события в период перехода от закрытых, статусно-иерархических форм коммуникации к более широким, массовым, анонимным и, в этом смысле, тоже феномен современного общества, хотя и экстраординарный, пограничный для цивилизованного обихода, - уже говорилось.