Проклятие? Верные? Кавинант сражался со своим непониманием. Кто, кроме Вольных Учеников, мог предсказать его возвращение?

Закончив речь, старик поклонился гравелингу и снова сел в круг. Вслед за ним поднялась женщина средних лет. Указав рукой на Кавинанта, она сказала:

– Этот человек назвал на-Морэма своим другом. А что мы видели от на-Морэма, кроме Зла? Его Верные отнимают у нас кровь лучших людей подкаменья – и не стариков, чья смерть близка, а молодых, которым жить бы и жить. Пусть эти двое умрут! Нашему стаду не хватает кормов, и кровь чужаков поможет нам вырастить новый урожай.

– Какая глупость! – возмутился старик. – Смотри не болтай этой чепухи, когда к нам приедет Всадник. Он, наверное, уже в пути – наша очередь снова приближается. И пойми, женщина, если мы не будем жертвовать своих детей, Страна погибнет! Погибнет вместе с нами! Только Верные удерживают силу Солнечного Яда. Только они – наша последняя защита.

– Нет, что-то тут не так! – воскликнул гравелинг. – Он назвал на-Морэма своим другом. Так почему же Верные ищут его смерти?

– Какая разница? – нетерпеливо закричал Марид. – Их все равно придется убить. Мы ненавидим на-Морэма, но его сила является нашей защитой.

– Правильно! – зазвучали голоса. – Так оно и есть! Их надо убить!

Подтолкнув Кавинанта плечом, Линден тихо прошептала:

– Этот человек… Марид. Он не тот, за кого себя выдает… Разве ты не видишь?

– Не вижу, – ответил сквозь зубы Кавинант. – Я же говорил, что у меня нет твоей проницательности. А что такое?

– Не знаю, – испуганно сказала она. – В нем обитает что-то чужое…

Потом встала еще одна женщина:

– Этот человек говорил, что пойдет в другие подкаменья, если мы отпустим его. Значит, он отправится к нашим врагам? Вспомните, как голытьба из Виндзорна дважды обирала наши поля при плодородном солнце. Вспомните, как нам сводило животы от голода и как кричали по ночам наши дети. Пусть друзья наших врагов умрут!

– Да! Правильно! – кричали люди из круга. – Смерть чужакам!

Неистовые призывы Марида неслись сквозь возраставший ропот:

– Они убили Нассиса – отца Сандера. Неужели мы позволим убийцам безнаказанно покинуть деревню? Они должны умереть!

– Ты лжешь! – Крик Линден прозвучал как щелканье хлыста. – Мы не убивали этого доброго и безобидного человека!

Кавинант повернулся к ней. Но Линден не замечала его. Ее внимание было приковано к Мариду. Мужчина у стены язвительно спросил:

– Тебе, наверное, страшно умирать? Не так ли, Линден Эвери?

– Кто ты? – закричала она.

– Скажи мне, что ты видишь? – просил ее Кавинант.

– Какое-то существо… – Ее голос пресекся. Глаза округлились от ужаса. На бровях и висках засверкали капельки пота. – Что-то похожее на бурю в горах. Неумолимо злобное и жестокое.

Кавинанта озарила интуитивная догадка:

– Горячее?

– Да! Как тот нож!

Ее взгляд свирепо вонзился в Марида. В груди Кавинанта внезапно воцарилось спокойствие.

– Эй, Марид! Подойди сюда! – сказал он властным голосом.

– Стой, где стоишь! – отменил его команду гравелинг.

– Ад и кровь! – взревел Кавинант. – Мои руки связаны за спиной! Неужели ты так боишься узнать правду?

Он не смотрел на мужчину с посохом. Взгляд его устремился к Мариду.

– Подойди сюда! Пусть все увидят, кто убил Нассиса!

– Будь осторожен, – прошептала Линден. – Он хочет ударить тебя.

На лице Марида появилась коварная усмешка. Какой-то миг он оставался неподвижным, но за его реакцией теперь следили все жители деревни, а взгляд Кавинанта побуждал к поступку или бегству. Ликующая злость сменилась страхом.

Он быстро вышел на площадь и остановился перед пленными.

– Клевещи, убийца! – ехидно прокричал Марид. – Только не задохнись от своих ядовитых слов, иначе ты лишишь нас главного удовольствия.

Кавинант не колебался.

– Нассиса ударили в спину железным ножом, – тихо ответил он. – Это было грязное убийство. Старик истек кровью. Когда мы нашли его труп, я не мог дотронуться до ножа, потому что рукоятка обжигала пальцы.

Марид конвульсивно сглотнул.

– Ты просто идиот! Тепло человеческих рук не может раскалить железный нож. А в нашем подкаменье нет людей, которые обладали бы такой силой. Твои слова лживы от начала и до конца. Ты сам обрекаешь себя на гибель!

– Гравелинг, коснись его своим посохом! – сказал Кавинант.

Жители деревни повскакивали.

– Зачем? – неуверенно спросил мужчина, руководивший церемонией допроса. – Мой посох из обычного дерева. Он не может определять вину или невиновность.

– Сделай это! – прошептал Кавинант, не выпуская Марида из тисков своего взгляда.

Гравелинг неохотно повиновался. Как только конец посоха приблизился к нему, Марид пугливо отшатнулся. Внезапно его лицо озарилось дьявольским восторгом. Он шагнул вперед и позволил посоху коснуться своего плеча. В тот же миг дерево вспыхнуло красным пламенем.

Гравелинг ошеломленно попятился. Жители деревни испуганно зашептались, хватая друг друга за руки в поисках взаимной поддержки.

Марид ударил Кавинанта кулаком в висок. Сила удара отбросила пленника на несколько шагов, и он рухнул на каменные плиты. Боль, как кислота, обожгла его череп.

– Кавинант! – испуганно закричала Линден.

– Марид! – вторил ей протестующий крик гравелинга.

Он услышал, как испуганный шелест, голосов превратился в гневный рассерженный ропот. Боль заполнила сознание неистовым ревом. Сражаясь с огнем, который пылал в мозгу, Кавинант поднялся на колени, и теперь каждый мог увидеть след удара на его лице, излучавший слабое сияние.

– Ты выдал себя, ублюдок! – прохрипел он, едва различая свои слова.

Вокруг него шумел и переливался низкий гул. Кавинант повысил голос:

– Что же вы так испугались, жители подкаменья? Вы собирались позабавиться над двумя беззащитными жертвами, а дело принимает другой оборот?

Марид стоял рядом, презрительно усмехаясь. Кавинант повернулся к нему:

– Почему ты не скажешь им своего настоящего имени? Кто ты? Джеханнум или Опустошитель Шеол?

Линден подбежала к нему. Она яростно пыталась высвободить руки из пут, но крепкие веревки не поддавались. Ее губы шептали угрозы и проклятия.

– Давай, нападай на меня! – продолжал Кавинант, почти не различая Марида в пламени боли. – Рискни еще раз! Возможно, я забыл, как пользоваться своим кольцом.

Марид захохотал, и от его смеха повеяло ледяным холодом. Ненависть пронзила слух Кавинанта и отозвалась в его сознании раскатами далекого грома.

– Кольцо тебе не поможет! – прокричал Опустошитель. – Твоя смерть неминуема, и на этот раз ты не помешаешь мне, ничтожество!

Гравелинг замахнулся на Марида горящим посохом. Кавинант услышал его яростный вопль:

– Так это ты убил Нассиса, моего отца?

– Да, я! И с радостью! – ответил Опустошитель. – Его боль питала меня. Он корчился и стонал. А я все глубже всаживал нож, рассекая ему позвонки и нервы!

Женщина, стоящая неподалеку, издала крик ярости и ужаса. Вырвавшись из рук какого-то мужчины, она бросилась к Мариду и с разбега толкнула его в грудь. Тот повалился на спину и застыл на каменных плитах.

Сила покидала Кавинанта. Упав на бок, он лежал на земле и ловил губами воздух. В ноздри ударил запах горевшей плоти. Один из мужчин воскликнул:

– Сандер! Посмотри на ее руки! Кто-то спросил:

– Он умер?

– Нет! – прозвучал ответ.

– Развяжите меня! – закричала Линден. – Я врач! Я могу ей помочь! – В ее голосе послышалось отчаяние:

– Черт возьми! Неужели вы даже не знаете, кто такие врачи?

Секундой позже Кавинанта подхватили под руки и довольно грубо поставили на ноги. Сквозь облако боли к нему приблизилась тень. Лицо прояснилось, и он узнал обладателя посоха. Брови гравелинга гневно метались вверх и вниз. Задыхаясь от горя, он обратился к пленнику:

– Ты должен рассказать, что происходит! У моей матери обгорели руки! А Марид уснул, как ни в чем не бывало!