– Да… об этом, малыш. – вздохнул Тони, – я не собираюсь настраивать тебя против кого-либо, пока у меня нет никаких доказательств, но я много думал о тех его словах, которые, как ты мне говорил, сподвигли тебя стать Человеком-Пауком. Он же не знал про твои сверхспособности. И как я понимаю, говорил он это, не основываясь на объяснении, почему кто-то со способностями становится героем. Так с чего бы ему такое говорить вообще? Подтолкнуть тебя к нужному ему решению, вот почему. Если может оказаться, что изменение твоего ДНК не случайность, ты становишься местным супергероем…
– Но он защитил меня тогда в переулке, когда умер! Закрыл меня спиной и пули попали в него, а не в меня!
– Может по чьему-то замыслу твоё время тогда ещё не пришло. – мужчина пожал плечами. – Извини, если это прозвучало слишком жёстко, малыш. Хотел бы я, чтобы это оказалось неправдой, как и то, чтобы ты как можно дольше оставался беззаботным ребенком с розовыми очками на глазах, но ты практически каждый день выходишь на улицы и видишь, каким дерьмовым может быть мир. Так что в нашей ситуации может быть всё, что угодно. Мы ничего не можем исключать.
Питера всерьёз затошнило. Он не мог представить, что его добрый дядя Бен может быть частью чужого коварного замысла. Что им самим могут манипулировать всю жизнь, подталкивать к нужным кому-то решениям под видом его собственных. Ему всегда казалось, что Бен и Мэй очень любят его и сделают всё ради него. С Беном так и вышло. Их отношение казалось очень искренним. Но, если честно, подросток сейчас вспомнил то, что когда его организм перестраивался из-за укуса радиоактивного паука и он мучился из-за этого, даже убеждая дядю и тетю, что он в порядке – это просто ужасный вирус, выглядел он не очень радужно. Почему они не повезли его в больницу? Раньше Паучок оправдывал это тем, что они сомневались, что их страховка это покроет. Это было глупое предположение, да, но других идей у него тогда попросту не было, да и с ним потом всё стало более чем в порядке, так что он забил на это. Но теперь этот вопрос снова стал не давать ему покоя, захотелось прямо сейчас позвонить Мэй и спросить об этом. Помимо этого всего, ЧеловекПаук раньше и предположить никогда не мог, что может быть Паркерам не родным. Может те, кто его похитил, действительно сделали что-то с ним? Потому что одногодичный ребенок вроде бы уже что-то да понимает, по крайней мере родителей как-то отличить может. И он наверняка бы заметил, что люди, которые стали его новой семьёй были для него незнакомцами… Если всё таки допустить вероятность причастности Мэри и Ричарда, то разве ему не должно быть противно от того имени, которое они ему дали? И раз, возможно, им тонко манипулировали, чтобы он стал использовать свои сверхспособности для блага людей, то какие вообще решения в своей жизни он принимал сам? Теперь ему стоило очень глубоко покопаться в себе и определить его ли это вообще было и есть желание быть Человеком-Пауком или же такое никогда бы в голову ему не пришло без посторонней помощи…
– Я не знаю… Я ничего не знаю! – слезы досады, гнева и безысходности навернулись ему на глаза. – Мне нужно хорошенько подумать обо всем этом… Я приму решение после того, когда буду знать ответы на все мои вопросы. Надеюсь, что это не горит.
– Угу. – кивнул Старк и крепко обняв ребенка за плечи, поцеловал его в голову. Ему не хотелось так его расстраивать, быть немного жёстким, он не хотел быть хоть немного похожим на своего отца, но мысль о том, что Питер может любить и почитать тех людей, которые могли быть причастны к тому, что его у них с Пеппер забрали, приводила его в бешенство.
Питер заметил, что его наставник или теперь бывший наставник (?) за вчера и сегодня проявлял к нему больше привязанности, нежели за всё время их знакомства вместе взятое. Он этому не удивлялся, как-то сразу воспринимая, как должное. Ему это очень даже нравилось. Это его отец и они были разлучены 14 лет, черт возьми!
Пит вздохнул и положил голову Тони на плече, наблюдая за тем, как тот что-то ищет в своём телефоне.
– У меня есть пару других твоих детских фотографий, хочешь посмотреть?
– Конечно. Самые ранние фотографии, которые я видел, это после 5 лет, когда я уже жил с Мэй и Беном, собственно они их и делали.
Миллиардер нахмурился, он знал, что жизнь его ребенка после 5 лет была более менее в порядке, конечно он не был так обеспечен, как мог бы, если бы его не похитили, но что с ним было в период от одного года до четырех – было ему неведомо и мужчина сомневался, что когда-то это узнает, так как те, кто мог дать ему хоть какие-то ответы – мертвы. Случайно ли? Кроме Паркеров, если виновны всё таки они, у них не было ничего. Но, вероятно, над Паркерами кто-то стоял, могло ли быть так, что их интересы разошлись и кто-то решил их убрать? Понятно, что никто не фотографировал его ребенка в этот период, так как по той фотографии, которую крутили в прессе, ещё можно было его узнать, но вот, что с ним происходило, когда он жил с теми людьми… Тони поджал губы, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей и открыл нужную папку в своём хранилище данных. И дальнейшая часть поездки прошла немного беззаботнее: мужчина предавался приятным воспоминаниям, пролистывая умилительные и забавные фотографии, а Старк-младший убедился, что они втроём тогда действительно были счастливы вместе, чувствовал лёгкое сожаление, что не помнил этого, и надеялся, что они смогут это всё наверстать, когда ситуация устаканится и он сможет вернуться.
– Жаль, что нас не было на всех остальных этапах твоего взросления и у меня нет больше совместных фотографий…
Паук внезапно сел ровно, вспоминая кое-что.
– На самом деле, я думаю, что можно найти ещё хотя бы две. Можно? – он потянулся к телефону отца.
Тони пожал плечами, не понимая, что может ещё найти Питер и откуда тот вообще знает, что есть ещё что-то. Но телефон ему протянул.
Паучок быстро ввел в поиске в хранилище данных запрос и открыв нужную папку, стал искать фотографии, которые, как надеялся, там есть. По крайней мере в одной точно он был уверен. Он нашел её довольно быстро и показал отцу. Там был изображен мальчик в пластиковой маске Железного Человека, прижимающий к себе плакат с только что полученным автографом. Он стоял напротив стола, где собственно сидел сам супергерой во время своей автограф-сессии на «Старк Экспо 2011». На самом деле в очереди стояло много детей в таких же масках и с другой атрибутикой Железного Человека, Питер тогда знал, что их задерживает и им хочется получить автограф кумира так же сильно, как и ему, но тогда, как говорится, он был настолько поражен звездой, что не сдвинулся с места, пока его не оттолкнули. Тони, который после предыдущего автографа, не получил очередную бумажку для подписи, поднял взгляд. Тогда фотографировали каждого ребенка, видимо, чтобы потом выбрать лучшие фотографии и осветить событие в прессе и на сайте компании, но после того, как дроны Хаммера всё испортили, ничего опубликовано не было. ЧеловекПаук был уверен, что если бы что-то и опубликовали, то определенно выбрали бы эту фотографию, так как тут всё выглядело как, как будто Старк проявляет внимание к маленькому фанату, а не безразлично подписывает кучу разных вещей.
– Ты был на Экспо… Всю жизнь так близко, всего лишь в другом районе Нью-Йорка… Я и представить не мог, иначе всматривался бы в каждого ребенка, в надежде узнать… Пожалуйста, скажи мне, что вы ушли до того, как там всё превратилось в хаос!
– Я был таким фанатом! – немного грустно улыбнулся Пит, снова забирая у отца телефон и листая фотографии в той же папке, словно помогая себе вспоминать те события. – Я месяцами уговаривал Мэй и Бена меня сводить, как только объявили о выставке. Отказался от всех подарков на все праздники, лишь бы они накопили на билеты. Мне всегда нравился Тони Старк, ты, то есть, а потом, когда ты объявил себя Железным Человеком это почитание возросло. Стало прямо идолопоклонничеством, получив эту дешёвую маску и перчатки, я бегал повсюду с ними, не хотел снимать нигде: ни на сон, ни в ванной, ни в школу, что до выставки, что после. Старк Экспо – было для меня запредельной мечтой, ведь я мог почувствовать себя ближе к герою и ко всем тем современным передовым технологиям. Я всегда смотрел на тебя и Брюса Беннера – на двух моих самых любимых учёных. Я хотел быть таким же, вырасти и совершать прорывы в науке, приносить пользу людям. Кто бы там не сподвигнул меня стать Человеком-Пауком, какая-то часть меня, я надеюсь, что значительная, приняла это решение, так как это всё началось на Старк Экспо. Паника, крики, страх… – он на мгновение зажмурился, качая головой, – Нас с Мэй и Беном разъединила толпа и тут я вижу дрона, видимо тот распознал мою маску как твою настоящую. И думаю, что раз можешь ты, то почему не могу я? Я могу быть храбрым, могу быть как ты, и уничтожать плохих парней и роботов. Ты уничтожил дрона, прежде чем он успел что-то сделать. И ещё сказал мне, что у меня получился хороший выстрел, как будто бы это был я! Увидеть Железного Человека в действии так близко… это было больше, чем я когда-либо мог представить. Ты был героем для многих, но в тот день стал моим собственным. Никто конечно мне не верил, думали, что я напридумывал себе всякого, детская фантазия и всё такое, но я то знал, что это всё было правдой. С того дня моё желание помогать людям, быть героем, быть похожим на тебя увеличилось в разы. Мой герой всегда был Тони Старк до его становления Железным Человеком и после. Был, есть и всегда будет. Я знаю, что ты хочешь, чтобы я был лучше, чем ты, считаешь, что в чем-то мог бы поступать по другому, но я люблю тебя таким, какой ты есть. Спасибо, что ты всегда был и есть в моей жизни, хоть действительно рядом, а хоть и где-то далеко или при случайной встрече… – Старк-младший нашел фотографию, где маленький мальчик в маске Железного Человека и собственно сам Железный Человек смотрят друг на друга среди общей разрухи. Видимо, в момент кадра ещё не все видео-камеры были уничтожены, раз много снимков боя сохранилось в хранилище данных. Он показал фотографию отцу и когда тот долго никак не реагировал, то поднял на него взгляд. Тони Старк плакал. Молча смотрел на фотографию, а потом перевел взгляд на своего ребенка и плакал. Он слегка поменял позицию и крепко обнял подростка, не находя слов, что на это всё сказать. Мужчина не мог объяснить свои эмоции: это и ужас от того, что его ребенок мог умереть там на Экспо, это и воспоминания о том дне, как он испугался за маленького мальчика примерного возраста его собственного сына, который потом какое-то время снился ему в кошмарах, это и вина за то, что несознательно сподвиг своего ребенка на геройскую деятельность, это и непринятие себя, что кто-то может настолько им восхищаться и многое другое.
