Оригинальность не всегда вознаграждается, но некоторые рискуют и привносят что-то новое, становясь ориентиром для остальных.

Основная мысль «Семи дней в мире искусства»: современное искусство стало своего рода альтернативной религией для атеистов. Художник Фрэнсис Бэкон однажды сказал: когда «человек» осознает, что он всего лишь случайность в большой системе из самых разных объектов, он может лишь «обманываться в течение какого-то времени». Затем Бэкон добавил: «живопись, как и искусство в целом, полностью стало игрой, с помощью которой человек отвлекается… и художник, чтобы его признали, должен погрузиться в эту игру». Для многих людей искусства и поклонников творчества других видов концептуальное искусство служит неким экзистенциальным каналом, посредством которого они привносят смысл в свою жизнь. Оно требует истовой веры, но и вознаграждает верующего ощущением собственной значимости. Более того, подобно тому, как церкви и другие ритуальные места выполняют социальную функцию, так и художественные мероприятия рождают ощущение общности, основанной на общих интересах. Эрик Бэнкс, писатель-редактор, который появится в пятой главе, утверждает, что страстные обсуждения в мире искусства имеют неожиданную пользу. «Люди действительно говорят об увиденных произведениях искусства, – сказал он. – Если я читаю, скажем, книгу Роберто Боланьо, мне практически не с кем обсудить прочитанное. Чтение занимает много времени и требует уединения, в то время как изобразительное искусство способствует быстрому формированию различных сообществ».

Несмотря на эгоизм и заботу о собственных интересах, мир искусства опирается на общее мнение в той же степени, как и на анализ каждого конкретного случая или критику. Хотя мир искусства почитает всё нетрадиционное, в нем хватает и конформизма. Художники создают произведения, лишь «выглядящие как искусство», и это закрепляет стереотипы. Кураторы потворствуют ожиданиям коллег и музейных советов. Коллекционеры носятся стадами, чтобы купить работы горстки модных художников. Критики поднимают пальцы вверх, чтобы узнать, в какую сторону дует ветер, и «сделать всё правильно». Оригинальность не всегда вознаграждается, но некоторые рискуют и привносят что-то новое, становясь ориентиром для остальных.

 Высокие цены привлекают внимание СМИ, и они, в свою очередь, популяризируют искусство как роскошный товар и символ высокого статуса.

Эта книга пишется во время бурного развития арт-рынка. Чтобы понять, почему рынок настолько оживился за последнее десятилетие, можно начать с ответа на вопрос, почему искусство стало таким популярным. В этой книге даются варианты ответа. Вот несколько простых, взаимосвязанных гипотез. Во-первых, мы стали образованнее, чем когда-либо (за последние двадцать лет процент людей с высшим образованием в США и Великобритании резко возрос), и у нас появился аппетит к более сложным в культурном отношении товарам. В идеале искусство побуждает к размышлениям, требует активных, но приятных умственных усилий. Пусть некоторые области культурного ландшафта и кажутся «примитивными», значительная зрительская аудитория всё равно тянется туда, где бросают вызов набившим оскомину, традиционным подходам. Во-вторых, хотя мы и лучше образованны, но меньше читаем. Наша культура стала телевизионной или даже ютьюбовой. Одни сетуют на «вторичность» вербальной современной культуры, другие указывают на рост зрительской грамотности и, вместе с тем, на более широкое распространение визуальных интеллектуальных удовольствий. В-третьих, в мире стремительной глобализации искусство вышло за пределы границ. Оно становится общепонятным языком и затрагивает общие проблемы, на что не способны другие культурные формы, привязанные к слову.

По иронии судьбы, еще одна причина такой популярности художественных произведений – их дороговизна. Высокие цены привлекают внимание СМИ, и они, в свою очередь, популяризируют искусство как роскошный товар и символ высокого статуса. За последние десять лет самая зажиточная часть населения планеты стала еще богаче, мы стали свидетелями роста числа миллиардеров. По словам Эми Каппеллаццо, сотрудницы аукционного дома «Кристис», «чего еще желать после того, как у вас появляется четвертый дом и самолет G5? Искусство чрезвычайно обогащает. Почему бы людям не устремиться к новому искусству?». Число людей, которые не просто занимаются коллекционированием, а накапливают запасы произведений искусства, выросло с сотен до тысяч. В 2007 году аукцион «Кристис» продал 793 арт-объекта более чем по миллиону долларов каждый. В цифровом мире клонируемых культурных ценностей уникальные арт-объекты становятся сопоставимыми с недвижимостью. Они позиционируются как надежные активы, которые не растают в воздухе. Аукционные дома стали обхаживать тех, кто ранее думал, что не может позволить себе покупку предметов искусства. Перспектива выгодной перепродажи породила относительно новую идею о том, что современное искусство – хорошая инвестиция, а на рынке появилось понятие «превосходная ликвидность».

Эффект сильного рынка вышел далеко за рамки жалоб коллекционеров на стремительный рост цен и резкого расширения площадей галерей. Богатство просачивается. Всё большее число художников очень хорошо зарабатывает на жизнь, некоторые – не хуже поп-звезд. Критики штампуют тексты для редакционных колонок. Кураторы уходят из музеев на более высокооплачиваемую работу в галереях. Однако рынок оказывает влияние и на восприятие зрителей. Многие опасаются, что установление рыночной цены затмило любые другие формы ответной реакции, такие как позитивная критика, художественные премии и музейные выставки. Они приводят в пример некоторых художников, уровень работ которых снизился в результате необузданного стремления к росту продаж. Даже самые успешные дилеры согласны с тем, что зарабатывание денег должно быть лишь побочным продуктом искусства, а не главной целью художника. Искусство нуждается в мотивах более глубоких, чем выгода, если оно хочет отличаться от других форм культуры и быть выше них.

Поскольку мир искусства разнообразен, непрозрачен и откровенно скрытен, трудно дать ему обобщенную и всеобъемлющую оценку. Более того, редко кому удается войти в мир искусства. Я попыталась рассмотреть эти проблемы в семи историях, действие которых происходит в шести городах пяти стран. Каждая глава – описание одного дня, которое, надеюсь, даст читателю ощущение, что он находится внутри событий, происходящих в мире искусства. Каждая история основана в среднем на тридцати-сорока пространных интервью и многочасовых закулисных, так называемых включенных наблюдениях – наблюдениях изнутри за участниками событий. Хотя такого рода исследования обычно называют съемкой скрытой камерой, более точной метафорой будет «кошка на охоте»[3], ведь хороший наблюдатель больше похож на бродячую кошку: она любопытна, общительна и безобидна; иногда становится навязчивой, но ее легко проигнорировать.

В первых двух главах описываются противоположные явления. «Аукцион» – это подробный отчет о вечерней распродаже дома «Кристис» в Рокфеллер-центре в Нью-Йорке. Как правило, на аукционах вы не увидите художников. Эти мероприятия служат конечной точкой, а некоторые даже говорят – моргом для произведений искусства. В главе «Критический разбор», напротив, описывается легендарный семинар в Калифорнийском институте искусств – своего рода инкубаторе, в котором студенты превращаются в художников и изучают основы профессии. Нет ничего более далекого от погруженной в размышления и малобюджетной жизни художественной школы, чем быстрота принятия решений и богатство аукционного зала, но и то и другое играют важную роль в понимании того, как устроен мир искусства.