– Садись, – велела она Маккензи. Сгорбленная над обеденным столом, в своей черной блузке и с острым подбородком, она напоминала Сунне стервятника. – А вы что здесь делаете?
Вопрос был обращен к Сунне.
– Вы позвали.
– Я позвала Маккензи. А вас это не касается.
Сунна демонстративно уселась.
– Это и мой почтовый ящик. Может быть, и письмо мое.
Мод нахмурилась, но не стала настаивать на своем. Она положила письмо перед собой и уставилась на Маккензи.
– Мне нужно убрать продукты – не дай бог, разморозятся прямо здесь, но сначала мы должны разобраться с этой глупостью. Прочтите-ка еще раз.
Сунна взяла письмо.
– Я уже прочла, что могла…
– Так прочтите еще раз.
– Замолчите, и я прочту. – Мод, похоже, обиделась, но Сунна вовсе не ощущала вины. Она откашлялась, оттягивая момент, но тут заметила выражение лица Маккензи – не то что нетерпеливое, но как будто умоляющее ее поторопиться, и наконец почувствовала себя виноватой. Она еще раз прочитала, что смогла, и добавила:
– А внизу стоит буква «Б».
Мод так и подскочила на стуле.
– «Б»? Вы об этом ничего не говорили.
– Так говорю сейчас. Разве я не сказала об этом? Ну, извините.
– Слишком важная деталь, чтобы ее упустить. – Мод снова взяла письмо и стала искать букву «Б».
– Вот она, – показала Сунна. – «Б» значит «Бретт».
– Можно? – Маккензи протянула руку, и Мод неохотно отдала ей письмо.
– По-моему, это не «Б». Это сердечко. Только кособокое, – возбужденно заговорила Маккензи. – Похоже, писала женщина. Очень красивый почерк.
– У мужчин тоже бывает красивый почерк, – сказала Мод, глядя мимо Маккензи на часы, висевшие за ее спиной на стенке. – Я знала одного с великолепным почерком. – Мод выхватила письмо из рук Маккензи и, сощурившись, стала его рассматривать. – Вот такой. Именно такой. Я почти уверена… – Вдруг ее тон изменился. Она вернула письмо Маккензи. – У тебя глаза помоложе, чем у Сьюзен. Может быть, это буква «Р»? Буква «Р» бывает похожей на «Б» или на сердечко, разве нет?
Сунна хотела поправить Мод, но тут же передумала. Пусть Мод называет ее как угодно. Вряд ли они будут много общаться после сегодняшнего, так стоит ли сейчас заводить лишние разговоры только ради того, чтобы сказать, что ее зовут не Сьюзен.
Маккензи пожала плечами.
– Мне так жаль, Мод. Я бы тоже хотела прочитать побольше. Но того, чего там нет, просто… нет.
Мод сжала губы и приподняла то место на лбу, где, по-видимому, когда-то были брови.
– Ладно. Что ж делать.
Сунна снова взяла письмо.
– На самом деле не совсем так. В смысле что нет того, чего нет. Здесь достаточно текста, чтобы предположить, каких именно слов не хватает, верно?
– Верно, – сказала Маккензи, наклоняясь поближе. – О! Вот смотрите, «стаканчик» – это «Бумажный стаканчик». Кофейня. Как раз у аэропорта. По другую сторону от Леввана[3]. Очень симпатичная, кстати. Там вкусная выпечка. Вот о чем речь.
Сунна кивнула.
– Вот именно. Я слишком плохо знакома с городом, чтобы знать такие вещи. Мод, у вас есть ручка? И бумага?
Мод скорчила суровую мину и покачала головой.
– Ничего страшного. Я просто собиралась… неважно. Ничего. Кто-то хочет встретиться с кем-то днем в «Бумажном стаканчике». Дата неизвестна. А имя этого человека начинается на «Б», – сказала Сунна.
– А может быть, это сердечко, – сказала Маккензи.
– Или «Р», – сказала Мод.
– И это, – Сунна сложила письмо и положила его на середину стола, – это все. Я буквально, – она посмотрела прямо в глаза Мод, – не могу прочесть ни слова больше.
– Вы забыли главное, – сказала Маккензи.
– Что же?
– Тот, с кем хотят повидаться, – это либо я, либо Мод.
– Либо я, – сказала Сунна.
Мод нахмурилась.
– С чего бы это?
– Это вполне возможно, – сказала Сунна. – Почему бы и нет?
– Потому что вы сами сказали, что это не вам.
– Ничего подобного. Я просто не говорила, что это мне. Я сказала, что хочу посмотреть.
– Вы сказали, что ваши знакомые не пользуются почтой.
– Да, но потом я его прочитала. Там написано «по пути». Значит, человек сам бросил письмо в ящик, а это совсем другое дело. – Сунна отчаянно металась от одной надежды (что письмо от Бретт) к другой (что оно не от Бретт), не останавливаясь посередине. Бретт много путешествовала; вполне можно было предположить, что она узнала адрес Сунны от общих знакомых и решила зайти. Так хотелось повидаться… Стала бы Бретт просить прощения? Это самая большая натяжка.
– В любом случае, – сказала Сунна, вставая, – думаю, мы никогда этого не узнаем. Очень жаль. – Было ли ей действительно жаль?
– Тогда, думаю, с этим покончено, – сказала Мод. С таким же успехом она могла выгнать их из квартиры метлой, при ее-то тактичности. Кошка запрыгнула к ней на колени, Мод взяла ее на руки и встала. Парочка единым фронтом уставилась на незваных гостей.
Маккензи нагнулась над столом, как будто была готова вцепиться в него и держаться, если кто-то попытается ее выгнать.
– Ну ладно, – сказала она. – Единственное, чего мы не знаем, – это дата, точное время и кто с кем встречается. Так что… давайте разберемся с этим. Пойдем все вместе.
– Что? – Сунна ничего не поняла. – Куда пойдем?
– В «Бумажный стаканчик». Начнем ходить завтра же. С двенадцати дня до закрытия, чтобы не пропустить. Каждый день, пока не объявится чей-нибудь человек.
Мод снова села, и стул под ней заскрипел. Она положила руки на спину кошке, но кошку это не успокоило.
– Чей-нибудь человек? Что это значит?
– У всех нас на уме по меньшей мере один человек, да? – Маккензи перевела взгляд с Мод на Сунну и обратно. Ни одна из них не возразила. – Не сомневаюсь. Кто-то очень важный. Верно?
Мод кивнула в знак согласия.
– А почему с двенадцати до закрытия? – Она подозрительно посмотрела на Маккензи, как будто та нашла в письме что-то такое, что скрывала от них. Маккензи пожала плечами, все еще улыбаясь; если она и злилась, то никак этого не показывала.
– Там было написано «днем». Меня это вполне устраивает – утром у меня занятия, вечером – работа, а днем я все равно пишу и занимаюсь. А это можно делать и в «Бумажном стаканчике».
– О-о, – сказала Мод. – Ну, тогда это подходит и мне – я на пенсии.
Сунна отодвинулась от стола. Она тоже могла бы ходить, будь у нее охота. Она, как ей всегда хотелось, отрабатывала в «Огненном фитнесе» утреннюю смену, так что ее рабочий день заканчивался до полудня (одно из преимуществ начальства в том, что оно само составляет себе рабочий график). Чем спать подольше, она предпочла освободить себе дни, и это для нее дорогого стоило. И она не собиралась тратить эти свободные дни на посиделки за кофе с мисс Мод Стервятник.
– Нет, спасибо.
– Но почему?
– Потому что это грандиозная трата времени.
– Ничего подобного! Это же… интересно. – Похоже, Маккензи видела в этом замечательное приключение. – И потом, если мы с Мод будем ходить, а письмо написано вам, как мы узнаем, что можно уже перестать ходить?
– Не знаю… Ну, извините! Я просто не могу. Не хочу. – В кухне, пропахшей отбеливателем и лимонами, теперь явственно чувствовался запах табачного дыма и уксуса. От смеси никотина и чистящих средств Сунну начало подташнивать.
– Ну, а я пойду, – сказала Маккензи, тараща серьезные глаза. – Я представляю, кто мог бы написать мне это письмо, и не хочу пропустить этого человека, если он появятся.
Сунна попыталась подавить раздражение.
– Так позвони ему или напиши по электронной почте. Сейчас не 1997 год. Спроси, не оставлял ли он письмо в нашем почтовом ящике. А заодно напомни и ему, что сейчас не 1997 год.
При этих словах взгляд Маккензи застыл, но она продолжала улыбаться.
– Если бы я только могла…
Сунна поняла, что была бестактна, но не знала, как это исправить. В любом случае, она лицемерила: она-то точно не собиралась звонить Бретт и спрашивать, не ее ли это письмо. Она посмотрела на свои руки, потом – на Мод: та кивала так яростно, что Сунна представила, как ее голова скатывается с плеч и падает под стол.
