— Сильный? — поинтересовался Гудрон, наверняка только лишь для того чтобы затеять разговор.

Все мы расположились так, чтобы вести круговое наблюдение, и в то же время перебрасываться фразами не шепотом, но и не напрягая голос.

— Баллов семь-восемь по шкале Рихтера.

По виду Остапа было непонятно — шутит он, или заявляет всерьез.

— Причем здесь дождь и шкала Рихтера?!

Слава, который все время сидел, уставившись в одну точку, неожиданно возмутился.

— О, Проф проснулся! — Гудрон говорил нарочито радостно. — А что со шкалой не так? — добавил он, пытаясь разговорить Вячеслава.

— Всё! Ты бы еще атмосферные осадки по шкале Мооса измерял, — фыркнул он.

— И как же их меряют?

— По интенсивности.

— А это вообще как?

Но тот уже снова ушел в себя.

— Проф! — на всякий случай позвал его Гудрон, но тщетно.

Дождь действительно вскоре начался. Не знаю, во сколько именно баллов, и существует ли такие градации для осадков вообще, но проливной. Причем настолько, что все вымокли до нитки буквально в считанные секунды. И шуму от него тоже было достаточно. Что, вкупе с наступившей к тому времени темнотой, напрочь убивало возможность обнаружить врага в том случае, если он пожелает к нам подкрасться. Но в то же время он служил надежным прикрытием и нам. И если раньше у меня еще были сомнения, то теперь они развеялись окончательно — нужно возвращаться к своим, ведь лучше ситуации и не придумать.

— Уходим! — и чтобы внести окончательную ясность, добавил. — Возвращаемся к Жамыхову.

— Проблемы бы не возникли, — засомневался Остап. И пояснил. — Нас могут принять за перквизиторов, когда припремся.

Резон в его словах был, пусть даже Гудрон заявил нечто вроде того — «там что, есть нам ровня?». Все входные двери надежно закрыты, и в здание бывшего дома культуры так легко не попасть, разве что через крышу. Но ведь и туда еще нужно взобраться. Причем сделать так, чтобы не пристрелили часовые, а они там должны быть обязательно. И все-таки Гудрон был прав: то, что нам предстояло — не самое сложное после всего того, что нам приходилось делать в прошлом. Оставалось только сожалеть, что наладить связь не получится: моргать фонариком, чтобы привлечь внимание защитников, будет верхом идиотизма.

Дождь продолжал лить как из ведра и не думал заканчиваться. Мы старательно держались возле стен там, где получалось: силуэты на их фоне не так заметны. Затем пошли заросли, которые создавали еще лучшее укрытие. Наконец, в просвете среди кустов показалось нужное нам здание, выглядевшее сейчас почти черным. Тогда-то ливень и прекратился также стремительно, как и начался — вот он льет не прекращаемым потоком, а затем — раз! и хоть бы одна капля с неба упала.

— Не вовремя! — пробурчал Остап. — Сдается мне всем сразу не стоит, нужно кого-нибудь одного послать: так будет проще. Если что, я готов.

— Сам пойду. Несогласных нет?

— Тут соглашайся не соглашайся, все равно ведь сделаешь так, как считаешь нужным, — за всех ответил Гудрон.

Верно подмечено! И вовремя.

— Тогда ждите сигнала. Да, вот еще что. Борис, пусть пока он у тебя побудет: без него сподручнее, — одновременно я протягивал ему ФН ФАЛ.

Гудрон не был бы самим собой, если бы не сделал вид, что согнулся под его весом.

— Тяжеленный, собака! Теоретик, и как ты его на себе таскаешь? Хотя лось ты здоровый, недаром же Остап жаловался — грыжа у него вылезла, когда он тебя раненного на себе пер. Теперь, главное, его не поцарапать. Завернуть во что-нибудь, что ли? Гриша, портки снимай!

— Боря, ты вообще серьезным бывать умеешь? — поинтересовался у него Трофим.

Что тот ему ответил, я уже не слышал.

Попасть внутрь дома культуры оказалось до удивления легко. Прежде всего по той причине, что Гардиан не взял его в плотное кольцо. А может, мне всего-то навсего повезло на перквизиторов не наткнуться. Дальше была стена, и тут мне пригодились прежние занятия на скалодроме. К тому же нерадивых земных строителей можно было смело поблагодарить: щелей между кирпичами хватало. Дальше пришлось рисковать. Времени для объяснений не было, и потому понадобилось плотно прижать нож к горлу караульного, благо, тот благоразумно не стал дергаться, а заодно плотно закрыть ему рот ладонью.

— Свой я, свой, — шептал я на ухо человеку, который замер, и, вероятно, успел попрощаться с жизнью. — Сейчас отпущу, но ты уже будь добр, не пори горячки. К тому же один. Лады? Ну так я пойду? Мне со старшими срочно поговорить нужно. И еще извини.

— Теоретик, — донеслось уже в спину. — Ты это, не говори никому!

— Слово!

— Сеня, Кирпич, что там у тебя? — раздался откуда-то из темноты обеспокоенный голос.

— Все нормально, Лёха, — заверил его незадачливый страж. — Теоретик вернулся.

Первым, с кем я столкнулся внутри дома культуры, была Лера. Все произошло настолько неожиданно, что, зажмурив глаза, мотнул головой, не забыв открыть рот. И если царивший внутри полумрак давал шанс ошибиться, то голос точно принадлежал ей.

— Дяденька, — злорадно сказала Валерия кому-то невидимому, — еще раз попытаешься ручки распустить, и быть тебе лирическим тенором. Причем сама справлюсь, даже мужу жаловаться не стану.

— А если учесть, что он у нее — Теоретик, страшно представить твою дальнейшую судьбу! Хотя чего так далеко заглядывать, когда я сам сейчас о ней позабочусь.

— Янис, ко мне он приставал тоже! — Ирма произнесла настолько жалобным и едва не плачущим голоском, что я даже представить себе не мог, что так умеет та, которая сама кого хочешь до слез доведет. А при необходимости, и без головы оставит.

— Ну, дядя, попал ты серьезней некуда! — голос у Яниса был настолько зловещ, насколько это вообще возможно. — Беги отсюда как можно быстрей, куда угодно беги, пусть даже к перквизиторам: Слава Проф вообще зверь!

Они развлекались, ну а я скрежетал зубами: это надо же, мы их по всему Центру разыскиваем, а они здесь, все трое. Связь, обязательно нужна связь.

— Привет всем, и девочкам, и мальчикам.

— Игорь! — Лера бросилась мне на шею, и, если бы не стенка за спиной, наверняка бы сбила с ног. — Ты живой!

Того, которому предназначались угрозы, увидеть у меня не получилось: он исчез так быстро, как будто его здесь и не было.

— Все целы? — крепко пожимая руку, поинтересовался Янис.

— Все.

— Это вы так вокруг пошумели?

— Подозреваю, что мы.

— Кто бы сомневался?! Теоретик, тебе только волю дай — все в округе взорвешь! Дома рушатся, среди перквизиторов паника… Думаю, они уже далеко.

Эх, если бы!

— Сами давно здесь?

— Мы буквально получасом с вами разминулись, надо же так?!

Артемон хотел сказать что-то еще, когда пришлось его перебить.

— Потом, все потом. А пока нужно организовать, чтобы наших огнем не встретили. Давай-ка мы сами все сделаем. Пока через Жамыхова все решится, пройдет уйма времени.

В бывших покоях Гардиана ничего не изменилось. Те же люди, и даже выражение лица Жамыхова оставалось прежним — усталым и озабоченным.

— Игорь! — почему-то обрадовался он. — Все вернулись?

— Все.

— А что там за взрыв был? Ваша работа?

— Не уверен, Петрович. Встретили группу, часть из нее как будто бы взрывчатку несла, причем к дому культуры. Попробовали задержать, они огрызнулись, пришлось отходить. Думали с другой стороны к ним зайти, и тут рвануло. Возможно, у них, но не исключаю — что-то другое. Вот собственно, и все.

Больше всего мне хотелось залезть в горячую ванну, и долго в ней отмокать. А заодно выкинуть стоявшую колом одежду. Но поскольку ванн здесь нет, обойтись хотя бы несколькими ведрами воды. Которую лили бы на меня, я бы отфыркивался, и блаженно улыбался. И одежду поменять не получится: запасного комплекта нет тоже.

— Что у вас новенького? Есть какие-нибудь вести от Карпышева?

Именно он и командовал теми людьми, которые находились на севере.