Когда Рэй понял это, у него внутри всё похолодело. Сердце сжалось в груди. Откуда этот синяк? Где она его заработала? И если она не сама, то кто ей его нанёс?

Рэй уже собрался задать все эти вопросы, однако Эмма его опередила:

- Ты точно не хочешь сыграть? - спросила она, указывая на шахматную доску.

- А? Нет, не хочу, - Рэй отрицательно покачал головой и вздохнул. Все вопросы, вертящиеся на языке, словно застряли в горле.

- Ну как хочешь, - Эмма пожала плечами и поставила фигурку на доску, после чего пошла к книжному шкафу, чтобы взять что-нибудь почитать.

Рэй затих. Опустил взгляд в пол. Сердце было не на месте. Он переживал. А что, если Эмму кто-то обижает? Что, если дома она подвергается насилию со стороны родителей? Нет, он просто не мог это так оставить. Нужно спросить.

- Слушай, Эмма… - сделав глубокий вздох, наконец обратился к ней Вильсон. Он перевёл на неё взгляд и вздрогнул, потому что они встретились глазами. С секунду он молчал, но потом продолжил: - Откуда… Откуда у тебя этот синяк?

- Ох, так ты заметил… - Эмма хихикнула и неловко улыбнулась. Очевидно, ей было несколько стыдно за то, что она заставляет его волноваться. - Ничего особенного. На тренировке ударилась.

- Вот как… - Рэй облегчённо вздохнул. От сердца тут же отлегло. Ну конечно, и как он сразу не догадался. Она же капитан группы поддержки, естественно, что иногда она получает травмы.

Но он рано обрадовался. Когда Эмма доставала книгу с одной из верхних полок, она не удержала равновесие и полетела вместе с этой книгой на пол. Рэй из-за этого вздрогнул и тут же ринулся к ней. В этот момент он не мог думать ни о чём, кроме того, чтобы успеть её поймать. Благо, он смог подхватить её вовремя. Прямо тогда, когда она почти соприкоснулась с полом. Книга с глухим стуком плюхнулась рядом, но он не обратил на неё никакого внимания. Главное, что успел поймать Эмму.

Рэй уже хотел было её отпустить, но вдруг остановился. До него внезапно дошло, что их лица находятся невероятно близко друг к другу. Настолько, что он мог почувствовать её тёплое дыхание на своей коже. От осознания этого его щёки вспыхнули. Но отстраняться он не спешил. Вместо этого только продолжил смотреть в зелёные глаза Эммы. Такие ясные и необыкновенно красивые. Рэю даже казалось, будто бы он видит в них своё отражение. Оттого он ещё больше не хотел отпускать её. Наоборот, ему хотелось как можно дольше смотреть в эти изумрудные омуты и видеть в них себя.

Они стояли так, кажется, целую вечность. Никто не собирался отстраняться. Эмма стояла в его объятиях, пока Рэй как заворожённый глядел на неё. И обоим, похоже, это нравилось. И они простояли бы так ещё дольше, если бы не услышали шаги. Видимо, это Норман возвращался. Это отрезвило обоих. Они резко отскочили друг от друга как ошпаренные и отвернулись. Эмма молча подняла с пола книгу.

Весь остаток вечера они больше не разговаривали.

***

- Ну и зачем ты на него полез? Знал же, что получишь, - Эмма недовольно посмотрела на друга и чуть надавила смоченной спиртом ваткой на царапину на щеке. Рэй поморщился.

- Сам виноват. Не надо было к тебе лезть, - буркнул он, отведя взгляд.

- Дурак, я и сама могла бы, - проворчала девушка, продолжая заклеивать его царапины пластырями.

- Знаю я, как ты сама, - парень хмыкнул.

Эмма отчаянно вздохнула и покачала головой. Она поняла, что спорить бесполезно, поэтому молча продолжила обрабатывать его царапины. Рэй всё это время сидел смирно. Пытался, по крайней мере. Хотя делать это было весьма проблематично. Особенно учитывая, что от каждого прикосновения ватки он чувствовал неприятное покалывание. Но всё равно старался особо не дёргаться. Просто чтобы не доставлять Эмме лишних проблем. Да и нравилась ему такая забота с её стороны, чего уж. Приятно было осознавать, что она о нём беспокоится. На душе сразу становилось как-то теплее. Сердце в груди начинало трепетать, а бабочки в животе водили хороводы.

Когда Эмма обрабатывала разбитую губу, то случайно коснулась её кончиками пальцев. Обо из-за этого вздрогнули. По всему телу Рэя прошёлся электроток. Пульс участился. Казалось бы, это всего лишь одно неловкое касание, что тут такого? Но у него это вызвало бурю эмоций. Они захлестнули его с головой, растеклись теплом по каждому сосуду. И он не знал совершенно, куда от них деваться.

Эмма молчала. По её лицу сложно было понять, что она сейчас чувствует. Но Рэй всё же смог разглядеть на её лице лёгкий румянец. Она что, смущается?

Внезапно его голову посетила одна сумасшедшая догадка. Если она смущается, значит, он ей симпатичен. Он ведь уже не раз видел, как она обрабатывала раны Нормана. Да и его самого стороной не обходила. И ни разу он не видел у неё ни намёка на смущение. Даже если она неловко касалась пальцами его губ или щеки. А тут оно вдруг появилось. Это явно не просто так.

Вместе с этим к Рэю пришло ещё одно озарение. Если он ей симпатичен, значит его чувства к ней взаимны. А это означало, что он наконец-то мог признаться ей. Он долго искал подходящий момент, думал, как ей об этом сказать, и теперь у него появилась отличная возможность. Конечно, все его логические конструкции могли по итогу оказаться всего лишь бредом, но сейчас он об этом не думал. Он был охвачен эмоциями и хотел высказать всё, что долгое время держал в себе. Да и момента лучше ему уже не найти. Поэтому, набрав в лёгкие побольше воздуха, он начал:

- Эмма, послушай, я…

В этот момент дверь распахнулась, и в медпункт вошла медсестра. Рэй разочарованно выдохнул. Ну вот, все слова из головы вылетели. А ведь такой момент хороший был… Но приход медсестры всё испортил. Теперь придётся выстраивать атмосферу заново. Но не сейчас. И явно не сегодня.

***

Когда Рэй проходил в квартиру, он заметил у стены пару мужской обуви. Поначалу он не понял, чья она, но потом до него дошло. Это Лесли. Больше никакой мужчина прийти не мог. Друзей у матери было не так много, да и мужиков она домой не водила. А потому сразу можно было догадаться, кто у них гостил сейчас. Впрочем, так даже лучше. Хоть что-то хорошее за сегодня.

Рэй не ошибся. Пока он шёл в ванную, из кухни выглянула знакомая светлая макушка. И он был искренне рад его здесь увидеть. Лесли, пожалуй, стал единственным человеком за последнее время, в котором Рэй видел поддержку. Он понравился ему ещё с первого дня, как его привела Изабелла. Был добрым, приветливым, играл на мандолине. За те два года, что они знакомы, Лесли научил Рэя многому, в том числе и играть на гитаре. А ещё он часто сглаживал углы в их отношениях с Изабеллой. Когда он был дома, их конфликты снижались к минимуму. И если Рэй и приходил обратно в квартиру, то только ради него.

- Ох, Рэй, ты вернулся. С возвращением, - Лесли добродушно улыбнулся, заметив его, и помахал ему рукой.

- Угу. А где мама? - Рэй кивнул в ответ и прошёл в ванную, не закрывая за собой дверь. Он сразу обратил внимание, что матери нет дома. Если бы она была, то точно вышла бы к нему. Значит, куда-то ушла.

- Она вышла в магазин. Скоро должна вернуться, - объяснил Лесли. - А что?

- Да нет, ничего. Просто интересно, - Вильсон вздохнул. Его радовало, что матери нет дома сейчас. Потому что настроение и так не ахти. Не хотелось бы, чтобы она испортила его ещё больше.

- Вот как. Ты не голодный, кстати?

- Нет, не особо.

Пообщавшись ещё немного с Лесли, Рэй ушёл к себе в комнату. И сделал это он весьма вовремя. Он уже закрывал дверь, когда услышал голос матери в коридоре. Из-за этого он вздрогнул и резко задвинул защёлку. Это вышло как-то машинально, на автомате. Он уже привык закрываться от неё. Часто делал так, когда ещё ночевал дома. Но теперь он был уверен, что мать не побеспокоит его. Даже если она захочет войти, у неё не получится. Он просто не откроет.

Прислонившись спиной к деревянной поверхности двери, Рэй тяжко вздохнул и закрыл глаза. Мысленно он вернулся в медпункт, к Эмме. Анализируя ситуацию сейчас, на трезвую голову, он понимал, что чуть не совершил самую большую глупость в своей жизни. Если бы им не помешали, то он бы выдал ей всё как на духу. Он, придурок такой, рассказал бы свой главный секрет. А это не есть хорошо. Ведь его чувства могли оказаться невзаимными, и расскажи он о них, мог бы вообще всё испортить. Он ведь не мог наверняка знать, что к нему чувствует Эмма.