И вот вижу как у примусов Алексей Витальевич подмазывается к своей студентке:
- Мариночка, я с утра не ел, дай кусочек тушонки.
- Отойди! Через пять минут ужинать будем.
- Ну, Мариночка...
- Лешка, отойди!
- Ну, Мариночка! Я же все-таки твой преподаватель и замдекана!
- Вэ-Я! - кричит девушка. - Ко мне Лешка пристает! Заберите его или он сейчас половником получит!
Все смеются.
А как быть школьнице, года три называвшей кадидата наук Наденькой, и теперь поступившей к ней в институт? На переменах девчонка бежит к Надежде Васильевне в лабораторный закуток побаловаться чайком, но все равно отношения между ними в институте как между преподавателем и студенткой. В походах вроде бы все по-прежнему: сидят рядышком, вместе поют. Но девушка шепотком говорит мне, что теперь никак не обращатеся к своему преподавателю - боится перепутать: где Наденька, а где - Надежда Васильевна.
Как-то в Крыму, на 7-е ноября у нас должен был состояться традиционный парад и демонстрация трудящихся. Выбрали мы уединенное место в горах. Колонны, разукрашенные воздушными шариками и флажками, приготовились, я уже взгромоздился на свою лошадь - ветерана интернатских лет, а командир группы вдруг заупрямилась: я же своих учеников привела, как же я верхом при них на парне поеду?!
А ее лошадь "Ночка" стоит и нетерпеливо ногами перебирает.
- Садись, - говорю, - что за цермонии.
- Ни под каким видом! Что дети подумают?!
- Подумают, что им повезло с "классной". Не все же тебе застегнутой на все пуговицы перед ними ходить!
И когда мы выехали из-за камней, и загорцевали навстречу друг другу, не ожидавшие этого ученики нашего командира так захлопали и так восторженно начали вопить, что едва не сорвали торжественное начало парада...
Все эти маленькие неловкости никак не отражались на жизни группы, хотя по началу я все-таки задумывался как надобно организовать отношения преподавателей и учеников, вдруг попадавших из официальной обстановки в круг неформального дружеского общения. Но взрослые говорили, что никакого панибратства в учебное время ни школьники, ни студенты не допускают. Более того, они - лучшие на занятиях. А в горах учительницы становятся ведомыми и подчиняются распоряжениям своих учеников-старшеклассников, которые и подстрахуют, где надо, и помогут в пути. И ничего зазорного в этом нет обычная смена ролевых функций. Так что особо долго я не раздумывал - просто пустил это дело на самотек.
Как-то Александр Александрович Остапец-Свешников, тогда молодой кандидат, а ныне - доктор педагогических наук и президент Академии детско-юношеского туризма и краеведения, сказал мне:
- Возможно, ты делаешь интересное и нужное дело. Возможно. Но никаких научных срезов в работе у тебя нет, потому что ты лентяй. Вот познакомся Сергей Николаевич Волков, опытнейший турист, учитель и аспирант кафедры психологии МГУ. Он весьма осторожно относится к разновозрастным туристским группам. Кстати, я тоже. Так вот, Сергей Николаевич пойдет с тобой в ближайший поход, понаблюдает, проведет анкетирование и все разложит по полочкам. А потом мы побеседуем. Договорились?
Оказалось, что мы с Сергеем Николаевичем живем в одном дворе и окна наших квартир смотрят друг на друга. В тот зимний вечер мы не спешили расходиться. Я рассказывал о группе и видел, как Сергею Николаевичу не терпится перебить меня и надоевшими уже вопросами "А что будет, если..." разрушить все мои психолого-педагогические построения. Но я был значительно старше, и Сергей Николаевич только деликатно спрашивал:
- Не кажется ли вам, что в такой группе взрослые находятся в страдательном положении? Им приходится опекать малышей, а при выезде в горы выбирать доступные для младших маршруты, и следовательно, не повышать собственное спортивное мастерство.
Или:
- Все-таки разность интересов и жизненного опыта старших и младших не создают предпосылок для неформального общения. Мне представляется здесь неминуемым размежевание по возрастам. Не кажется ли вам, что в этом аспекте общая деятельность во многом носит искусственный характер? Не испытывают ли дискомфорта старшие, которые, возможно, остаются в группе только ради перспективы участия в горных путешествиях?
Я как мог объяснял механику нашей работы, но ни в чем Сергея Николаевича не убедил.
- Мы продолжим разговор после похода, - сказал он, прощаясь. - Вы увлеченный человек, и боюсь, это мешает вам объективно оценивать многие негативные стороны разновозрастных групп.
Тем более - туристских. И тем более, такого широкого возрастного диапазона, как ваша.
В очередной поход собралось человек пятьдесят. Я представил Сергея Николаевича, сказав, что ему нужно собрать материал для научной работы, и попросил ребят честно отвечать на все его вопросы.
В электричке Сергей Николаевич отвлекал взрослых и малышей от наших викторин и о чем-то шептался с ними, делая пометки на листочках разграфленной бумаги. Но скоро сунул свою бухгалтерию в карман и азартно включился в игру.
Кто-то из малышей уступил ему место напротив меня. Сергей Николаевич усадил малыша на колени и начал подсказывать ему ответы на вопросы. Они по-честному делились выигранными конфетами, а когда ответ оказывался неверным, малыш дергал Сергея Николаевича за борта штормовки и возмущался:
- Ну что же вы?! Так мы ничего не выиграем! Ну, думайте, пожалуйста, думайте!
- Сам думай! - огрызался Сергей Николаевич. - И не тряси меня, а то все мозги вытрясешь!
В паузе между играми я наклонился к Сергею Николаевичу и тихонько спросил:
- Так как же насчет разности интересов?
- При чем здесь интересы! Если бы он не ерзал и не мешал... Сергей Николаевич замолчал и смущенно улыбнулся:
- Простите, увлекся...
Больше он своих бумажек не доставал ни в вагоне, ни в походе.
Мы протоптали в снегу тропку к поляне, и ребята разошлись по лесу в поисках сушин. Вскоре в темноте завжикали пилы, а мы с Сергеем Николаевичем присели на принесенное бревно возле дежурных, поднимавших блеклый огонек костра. Чуть в стороне под набитыми снегом кастрюлями гудят примуса, на яркие пленки раскладываются продукты - все идет давно установленным порядком.
