в пути незнакомые люди подробно объясняли, где лучше в ближайшем лесу поставить палатки. Это был первый предметный урок интернационального воспитания для ребят. Потом, в каких бы уголках страны мы не бывали, национальных проблем никогда не возникало: русские, грузины, таджики - какая разница!

Едем мы рейсовым автобусом из Сухуми в Зугдиди, чтобы подняться оттуда в Сванетию - мы уже определили для себя на будущее тему путешествий: изучение истории установления Советской власти в труднодоступных местах страны. Спрашиваем пассажиров, можно ли петь.

- О да, пойте, пожалуйста!

Подсаживается к ребятам мужчина. Слово за слово - куда едете, зачем, где будете ночевать.

- Слушай, - говорит мне мужчина. - Зачем искать, где ночевать?

Пойдем со мной, всем хорошо будет!

Мы приходим на окраинную зеленую улочку. Тут же под дерево выносятся столы, с ветки спускается лампочка, включается радио.

- Что вы там будете варить! Обидеть хочешь, да?

Ребят разбирают по домам: какие палатки, это вам что, горы?!

Я и Людмила Яковлевна, как и все, осоловев от обильных угощений, упрашиваем хозяев позволить ребятам отдохнуть и выспаться на улице...

В Сванетии все повторяется заново. Идет серьезная краеведческая работа, и единственное, что затрудняет ее - это непременные пиршества в каждом доме, куда заходят ребята.

Откровенно говоря, я думал, что в Грузии, стране горячих мужчин, надо будет присматривать за девочками. Но ни в этом путешествии, ни в других неприятностей не было: как мы относимся к людям, так и они к нам, и национальность здесь ни при чем.

Под Андижаном мы работаем несколько дней в совхозе на сборе персиков: набираемся витаминов перед выходом на Центральный Памир. Людмила Яковлевна едет в Ош, откуда начинается Памирский тракт - поискать место для ночлега и прозондировать почву насчет машин.

Привожу вечером группу.

- Как с ночлегом?

- Пойдемте, - говорит Людмила Яковлевна.

И приводит во двор частного дома. Под чинарами на достарханах выставляются плов, фрукты и обязательный кок-чай. А нас - больше тридцати человек!

- Может быть, возьмете деньги? - спрашиваю хозяина.

- Разве можно! Вы - гости. Кушайте, пожалуйста. Отдыхайте.

На горных переходах всякий раз, увидев кошару, я сходил с тропы и поворачивал к ней. Сначала ребята удивлялись: зачем?

- Нельзя проходить мимо. Путники здесь редки. Надо подойти, поздороваться, рассказать новости.

Мы выкладываем на кошму свои угощения, чабаны - свои. Начинается неторопливый вежливый разговор. А наши врачи осматривают ребятишек, оставляют таблетки и лекарства. И никто никогда не спрашивал нас о национальности. Зато нужная помощь оказывалась всегда. За все годы путешествий - на Кавказе, на Памире или Тянь-Шане - я ни разу не слышал от ребят неуважительных слов в адрес местного народа: здесь мы с Людмилой Яковлевной свою задачу выполнили.

Но до Памира и Тянь-Шаня нам еще шагать и шагать. А пока полным ходом идет подготовка к поездке на Алтай. Мы изучаем историю гражданской войны в горно-таежных районах, пишем в музеи Барнаула и Горно-Алтайска и просим прислать адреса бывших красногвардейцев и партизан. По этим адресам отмечаем флажками на карте села, с жителями которых началась переписка. Каждый участник путешествия имеет свой флажок.

Писем приходило много. Отвечали нам и участники гражданской войны, и родственники их. Присылали фотографии, документы, приглашали в гости, обещая рассказать о том, что не умещалось в письмах. Я не тещил себя мыслю, что ребята сразу и с великим энтузиазмом бросятся изучать историю далекого Алтайского края. Вкус к поисковой работе надо еще привить. Для этого и понадобились переписка и флажки на карте. Вот когда начали приходить письма, когда ребята сели за ответы и получали новые адреса, а следовательно, и новые флажки - тогда и появился интерес к делу. У одних уже была стопка писем - эти сидели над картой, рассматривая места партизанских боев; другие сетовали на то, что ответов мало, и выпрашивали у товарищей лишний флажок. Самые удачливые даже получили московские адреса и ходили в гости к бывшим красногвардейцам. Удивительно, как пожилые люди сохранили документы и фотографии пятидесятилетней давности. И эти дорогие для них реликвии они передавали новому поколению, возможно, впервые заинтересовавшемуся делами их молодости.

Я постоянно остерегал наших краеведов от праздных вопросов.

- Нехорошо, если вы напишете: "Расскажите, как вы воевали". Так поисковая работа не ведется. Кроме того, помните, что это старые люди, им трудно и непривычно рассказывать о себе, да еще в письмах. Поэтому сначала объясните, от кого получен адрес, что вы знаете о гражданской войне в этих местах и на что бы хотели получить ответ при личной встрече.

Теперь ребята сидели за книгами, присланными из алтайских музеев, их знания становились все основательней, а мне, чтобы не ударить лицом в грязь, приходилось образовываться ночами.

Конечно, ребят интересовал и таежный маршрут путешествия. Разработку его я отдал на откуп всем желающим, предупредив, чтобы учитывали длительность переходов, вес рюкзаков и силы участников. Надо было продумать и запасные варианты кратчайшего выхода к населенным пунктам на случай ЧП.

За этой работой карта путешествия была изучена досконально. Я безжалостно "зарубал" любые предложения за малейшие огрехи.

Мы много спорили, возвращались к уже отвергнутому, соединяли несколько вариантов в один, и ребята учились видеть карту как бы с птичьего полета: жирные линии и пунктиры превращались в заросшие лесами хребты и таежные тропы. Реки, пересекавшие путь, становились непреодолимым препятствием - к веревочным переправам я четырнадцатилетних туристов еще не

подпускал. В общем, гладко было на бумаге, да забыли про овраги - а по ним ходить.

Такую подготовку я считал и считаю необходимой. Пусть будут ошибки, даже самые несуразные, но ребята не должны идти за руководителем вслепую и, вернувшись домой, не знать толком, где были. А ведь такие случаи не так уж и редки.

Спрашиваешь школьников, где они путешествовали.