- Все. Так он у нас до конца года провисит!
Больше я чистотой в отрядных помещениях не занимался.
То, что мы постоянно были впереди, радовало меня и отряд, но не Михаила Владимировича.
Как-то после отбоя я заглянул в директорский кабинет. Михаил Владимирович и Людмила Яковлевна Новикова - бывшая пионервожатая, а ныне учительница математики и старшая воспитательница, просматривали результаты соревнования за неделю.
- Легок на помине, - сказал Михаил Владимирович. - Садись.
Мы с Люсей тут потолковали и решили тебя в соревновании немного притормозить.
- Это как?
- Придумаем как, - хмыкнул Кабатченко. - Но на первом месте ты больше не будешь!
- Почему?
- Да потому, что из-за тебя соревнование дышит на ладан! - озлился Михаил Владимирович. - Отряды перестают бороться, раз победитель известен заранее.
- Пусть подтягиваются.
- Не понимаю, он действительно тупица или только прикидывается, повернулся Кабатченко к Людмиле Яковлевне.- Пойми ты, движение вперед будет, только когда большинство отрядов идут почти вровень, когда у каждого есть возможность вырваться в лидеры! Я не упрекну отряд, идущий последним, если от первого его отделяет допустимое количество очков. Последним ведь кто-то должен быть. Но это не значит - худшим!
- А знаете, друзья, - сказал я, - такой разговор уже был.
- Когда? - удивился Михаил Владимирович.
- Да не с вами, умниками. Еще в том интернате ко мне заехала директор детской туристской станции. Не участвуйте, говорит, больше в городских слетах, а то из-за вас никакой борьбы не получается. А мы вам почетный кубок приподнесем. Я успокоил ее, сказав, что мы закрываемся. Так она хоть кубок предлагала, а вы что нам подарите?
Кабатченко весело перемигнулся с Людмилой Яковлевной:
- А вот это уже деловой разговор. И мы подарим, не беспокойся.
Для начала возьмешь в отряд Рыкова. Чем не подарочек?
Эти злодеи обо всем договорились заранее, и я не стал спорить. Тем более что Михаил Владимирович был прав - к соревнованию начал пропадать интерес, и только два отряда еще пытались догнать нас.
- Это еще не все, - сказала Людмила Яковлевна. - Мы забираем у вас Моисеенкова.
- Да вы что?! - возмутился я. - Витьку не отдам! Он отрядный завхоз, какого поискать - раз. Я его планирую завхозом в Штаб туризма - два...
- И будет командиром девятого отряда - три, - рассмеялся Кабатченко. Ты поднял пацана - спасибо. Что ж тебе, орден за это? За полгода пусть немного подтянет отряд, а в восьмом классе из него такой командир получится!
- Как хотите, а Витьку не отдам!
- Еще как отдашь! - грохнул по столу кулаком Михаил Владимирович. - Он же должен расти. А у вас ему выше завхоза хода нет.
- Да вы хоть соображаете, что делаете?!
Ладно, - рассмеялся Кабатченко и повернулся К Людмиле Яковлевне. Давай сегодня на этом закончим, а то его кондрашка хватит. Поставь чайник.
На отрядном собрании я передал просьбу директора, сказав, что полностью согласен с ним.
- Конечно, жалко отдавать Маиса, но в девятом полный развал. А кто должен помочь, если не мы? Разумеется, Моисеенков остается в нашем отряде, будем считать, что он в командировке. И пусть не сомневается - во всем будем ему помогать.
- А Витька согласен?
- Согласен. Мы уже поговорили.
Мы перенесли вещи Моисеенкова в другой отряд, а его место в спальне занял Сережа Рыков, тоже семиклассник и авторитетнейший в интернате двоечник.
Михаил Владимирович слов на ветер не бросал. Прошло две недели, и нам дали теперь уже шестиклассника-переростка, да не какого-нибудь, а самого Толю Калякина! Это был подарочек!
Учиться Калякин не хотел по принципиальным соображениям:
- А на кой мне? Что я, в академики, что ли, лезу?
- В академики не обязательно. Но девять классов надо закончить.
- Ха! Перекантуюсь у вас, а там на работу. Еще больше вас всех, больно ученых, загребать буду.
Толю побаивались ребята и постарше его. И не только потому, что мог звездануть между глаз. Были и другие причины.
Играют ребята в футбол. Калякин бьет , вратарь ловит.
- Ну, гад, погоди! - говорит Калякин.
С вечерней прогулки вратарь приходит с расквашенным носом и синяком под глазом. Рубашка в крови.
- Что случилось?
- Так...
Ребята рассказывают, что на вратаря налетело несколько незнакомых парней, повалили и начали бить ногами. Пока сбегали за старшими, те смылись. А Толя стоял рядом и ухмылялся.
Калякина, естественно, к директору.
- Твоя работа?! - нависает над ним Михаил Владимирович, и глаза бешеные.
А Калякин, чуть скособочась, руки в карманы и носочком так по коврику:
- А вы докажите.
Идет "Огонек" в отряде, где тогда подвизался Толя. Мы - гости. Вдруг гаснет свет. Выглядываем в коридор - никого. Включаем свет, а через минуту он снова гаснет. Выглядываем - никого. У дверей становится восьмиклассник. Снова гаснет свет, восмиклассник тут же выглядывает и хватает за руку Толю.
- Ну зачем ты? - говорит восьмиклассник. - Лучше заходи, послушаешь.
- Еще чего! - Калякин вырывает руку. - А ты, гад, смотри!
Следующим вечером восьмиклассника приводят к директору с разбитой головой.
Михаил Владимирович прячет за спину свои кулачища:
- Что теперь скажешь? - спрашивает он Калякина.
Толя - в своей обычной позе, и снова носочком по коврику:
- А вы докажите.
- Я его когда-нибудь убью! - шипит Михаил Владимирович, когда мы остаемся одни. - Сяду, но убью. Увидишь!
Невероятно, но у Калякина был высокий покровитель - сама Людмила Яковлевна Новикова, старший воспитатель! Она свято верила, что Толю можно исправить, что этот, в общем, неплохой мальчик озлоблен на весь мир, потому что с детства лишен домашнего тепла.
Мы с Михаилом Владимировичем откровенно хохотали над ее рассуждениями, но уж такая была наша Людмила Яковлевна, что если втемяшится ей что-нибудь в голову, то переубеждать ее - только время терять.
Вечерами она приглашала Толю в свой кабинет, занималась с ним математикой и вела душеспасительные разговоры под чаек с печеньем. Толя снисходил до таких приглашений, но, как бы это помягче сказать - чихал он на все эти дополнительные занятия и разговоры за жизнь.
