Из-за столовой вышла лошадь, запряженная в телегу с молочными флягами.

- Куда это мальчики поехали?

- За водой.

- А где воду берете?

- В Звенигороде из колонки.

- И дети едут по шоссе в город одни?! Да это же уголовное преступление!

- Спокойнее, товарищи, - сказал лысеющий комсомолец. - Здесь надо во всем обстоятельно разобраться.

Протрубил горн. Лагерь зашевелился. Ребята потянулись к реке.

- А как у вас организовано купание? Кто инструктор по плаванию? Место для купания огорожено? А почему одни пошли к реке, а другие остались?

Мне казалось, что с купанием у нас все в порядке, и я предложил гостям самим убедиться в этом. Гости подошли к началу крутого спуска и посмотрели на узкую полоску берега.

- Какие чудесные места, какой воздух - душой отдыхаешь! - вздохнула женщина.

Гости примерились к спуску, но посчитали, что лучше отдыхать душой на поляне.

- Не будем отвлекаться, товарищи, - сказал комсомолец, которого я принялза главного. - Где удобней поговорить с начальником лагеря?

- Можно начать здесь, - предложил я.

- Почему у вас лагерная линейка не оборудована?

- За ненадобностью. Каждый отряд знает свое место. А мне трибуна не требуется - вон пенек возле мачты есть.

Комсомольцы многозначительно переглянулись.

- А что это за железный ящик возле мачты валяется?

- Не валяется, а лежит на своем месте. Отряд уходит в поход и кладет в ящик записку с пофамильным списком, маршрутом и контрольным сроком возвращения. Такая же запись делается в штабном журнале выпусков на маршрут. Это очень удобно: дежурные командиры сменяются ежедневно, зачем им всякий раз журнал искать? Проще заглянуть в ящик, посмотреть, какие отряды и в котором часу возвращаются в лагерь, и можно готовить торжественную встречу. Кстати, в Штабе имеется карта, на которой флажками отмечают места ночевок каждого отряда.

- Любопытно, - сказали гости, - очень любопытно. И сбоев не бывает?

- Не бывает.

- Позвольте на карту взглянуть.

Несколько человек вошли в штабной шатер и сразу начали покрываться испариной.

Я предложил гостям сесть на грубо сколоченные лавки.

- Какие еще вопросы будут?

- Давайте выйдем на воздух. И захватите документацию.

- Вся документация перед Штабом висит. Другой нет.

- То есть?...

- А вот смотрите: законы лагеря, распорядок дня, план работы, график походов - что тут еще? - список членов Штаба, список командиров отрядов. А это сменяемые листки: таблицы соревно-ваний, списки караульных на сегодняшний день. Больше ничего нет. Дубликаты хранятся у меня и у начальника Штаба.

- Мм-да... - сказали комсомольцы. Чуть наметившийся контакт растаял сигаретным дымком.

Протрубил горн.

- Это куда?

- Никуда. Просто предупредительный сигнал. А через восемь минут протрубят на полдник.

- При таких порядках даже на еду приходится по два раза звать, сказала комсомольская тетя.

Я резко повернулся:

- При любых порядках нужно сначала разобраться во всем!

- Не надо нервничать, - сказал главный. - Мы для того и приехали, чтобы разобраться.

Я пригласил гостей в столовую, но свежее молоко, теплый черный хлеб и печенье уже не способны были растопить тот холодок открытого недоброжелательства, который подул между нами с первых минут знакомства. Гости негромко делились впечатлениями от всего увиденного, не обращая внимания ни на меня, ни на сидевших рядом воспитателей.

- Простите, - сказал я, - но мое свободное время кончилось. Через десять минут я должен быть на реке.

- Начальник лагеря у нас просто незаменимый человек, - пояснил кто-то своим товарищам.

- Начальник лагеря должен быть незаменимым человеком! - отпарировал я.

Назревал скандал, и главный понял это раньше других.

- Еще несколько минут, если не возражаете. И вас, товарищи, попрошу задержаться, - обратился он к воспитателям.

Гости положили перед собой одинаковые блокнотики в красных переплетах.

Тихо подошел Сергей Михайлович:

- Разрешите присутствовать. Правда, я не воспитатель, а только здешний лекарь...

- Да-да, конечно, что за вопрос, - главный посмотрел на нас и дружески улыбнулся. - Итак, чтобы никого не задерживать, проведем экспресс-беседу. Начнем с работы в отрядах. Вот вы у нас самая молодая, - обратился он к студентке-практикантке, - простите, не знаю вашего имени-отчества...

- Можно просто Аля.

- Очень приятно. Вы в каком отряде воспитатель?

- Ни в каком. У нас в отрядах нет воспитателей.

- Простите, не понял, - улыбка еще держалась на лице главного, но взгляд сделался жестким и пронзительным.

- У нас в отрядах нет воспитателей, - повторила Аля. - Всем заправляют командиры. А взрослые водят в походы, организуют досуг и купание.

Гости, не вмешиваясь в разговор, что-то торопливо записывали.

- Вы хотите сказать, что дети предоставлены сами себе и находятся без присмотра?

Аля растерянно оглянулась на меня:

- Я этого не говорила...

Главный в упор смотрел на нашу студентку, выстукивая пальцем незамысловатую дробь по краю блюдечка. Избитый прием - гипнотизировать взглядом человека, стоящего ниже собеседника на служебной лестнице, конечно, подействовал на молоденькую воспитательницу: Аля то поднимала, то опускала глаза - и, смутившись окончательно, начала поправлять бретельки открытого сарофана.

- Думаю, этот вопрос ко мне как к начальнику лагеря, - я встал

из-за стола. - Извините, но мне действительно надо идти. И остальным тоже.

- Минуточку, - сказал главный. - Полагаю, что воспитатели могут быть свободны. Раз они поставлены вне отрядов, разговаривать с ними не о чем. Есть другие мнения?

Комиссия быстренько зашепталась и согласно закивала головами.

- Вы можете идти, товарищи, - дружески сказал воспитателям главный.

- Мы останемся, - сказала Аля.

- Вот как? - главный постучал пальцем по блюдечку. - Ну что ж,

прекрасно. У меня вопрос к начальнику лагеря: как у вас поставлена политическая работа?

Я был уверен, что наша политическая работа - воспитать честных, ответственных за свое дело людей, знающих свой родной край и любящих его, но вопрос главного был явно не об этом, и я спросил: