Ну, не знаю, автору виднее (это всё продолжается авторское отступление)… Но, что-то больно девушки красивые, а люди вокруг слишком добрые… Видать писака — старпёр, предавшийся детским воспоминаниям. У него тогда и трава была зеленее и пломбир вкуснее. А где спрашивается полутона? Где оригинальные намёки, аллегории? Если и есть — то мало. Автор учи матчасть, пиши красочней и перестань заигрывать с читателями. Одно хорошо, что автор хоть английский нижепоясный юмор не приплёл. А то многие во время еды читают… Хоть этим автор угодил. А вот в тексте намешан винегрет как у Джеймса Джойса в «Улиссе». Ну, то что Джеймс не заморачивался и заталкивал в кирпичи здоровенных абзацев всё, что можно и нельзя, включая прямую речь, на это Мастеру пенять не будем, а этому автору укажем: ТЩАТЕЛЬНЕЕ НУЖНО! ТЩАТЕЛЬНЕЕ!
Услыхав в голове голос Жванецкого, я проснулся. И будильник, радостно колотя молоточками, зазвонил, мол «пора». Он гнал нас с Колобком на спортивную арену, где мы, как гладиаторы, должны сойтись с соперником в жаркой схватке.
Народу на стадионе было немного. Болельщики уже посмотрели на ничью ЦДКА с Торпедо и на поражение московского «Динамо» от «Зенита». «Лётчиков» не особо любили из-за особенностей комплектования команды. Поэтому настоящих болельщиков у ВВС было с гулькин нос. Трэнэр выпустил боевой состав во главе с улетающим через две недели в Бразилию Бобровым.
Ленинградцы поначалу цепко держались и порой опасно атаковали, но мы, обрушив на ворота ветерана Грищенко вал атак, наконец таки добились своего. Я получил мяч в центре поля от забуксовавшего впереди Шувалова. Витёк, хитро глянув на меня, рванул от опекавшего защитника вправо на линию штрафной. Я навешиваю по воздуху на место чуть левее остановившегося Витька. Наш нападающий кружится как в балете раскинув руки и чуть положив корпус вправо, точно попадает по пролетающему рядом мячу, как пращёй, загоняя круглого под перекладину. 1:0.
Минут через десять мы в атаке. Все наши пред штрафной ленинградцев прикрыты. Я отдаю мяч Колобку к центральному кругу и бегу никем не преследуемый в чужую штрафную. Васечка, тем временем, как было уже не раз, прочитал мою задумку и запустил дугу в район одиннадцатиметровой отметки. Мне наперерез, отлипнув от «своих», бросились двое защитников, но я приметив место приземления мяча, засеменил подбирая ногу для удара. Не дав круглому опуститься на землю, слёта заряжаю в правый угол. Без шансов для вратаря. 2:0.
А перед перерывом меня чуть не лишили потомства. Пока Васечка устанавливал мяч, наши лоси толкались с чужими на подступах к вратарской. Я же выйдя из штрафной, расслабился. А зря. Ко мне подошёл нападающий ленинградцев и заслонив меня спиной от судьи сделал примерно это…
Я остался жив, но достоинство джентльмена пострадало. В перерыве просидел с мешочком со льдом. Вроде полегчало.
Во втором тайме, поменявшись в ходе атаки местами с Анисимом, навешиваю на левый угол штрафной на Оботова. Тот, по-шуваловски положив корпус, бьёт правой, но очень мимо ворот. На наше счастье на пути мяча встречается голова защитника ленинградцев и мяч, изменив направление, врезается в штангу и заползает в ворота. 3:0. Немногочисленные болельщики ликуют.
В концовке динамовец Тенягин удачно подкараулил отскок из нашей штрафной. От души зарядил в дальнюю девятку. Наш Акимов не достал. Такие не достаются. 3:1.
А уже на последних минутах Анисимов навесил на голову вечно прикрытого Боброва. Страхующий защитник зацепил мяч перед борющейся парой, и тот чуть изменил направление полёта. Сёва, падая, сподобился на удар скорпиона, и вот ведь везунчик, попал в ворота. Вратарь и не дёрнулся. 4:1. Команда подчинившись воле болельщиков выносила Боброва с поля на руках.
После матча я узнал фамилию «яйцедава». Это известный в прошлом игрок Пётр Дементьев. Это про него Лев Кассиль написал замечательный рассказ «Пекины бутсы» о котором я уже упоминал. Шувалов, узнав подробности инцидента, рвался пойти «поговорить», но я сказал, что мол просто нужно быть внимательнее и не терять на поле концентрацию вблизи чужих игроков.
Из-за «производственной травмы» я не пошёл на раздачу автографов. Выручил Сёва. Он после нашего следующего матча со Спартаком через неделю убывает в распоряжение тренера сборной Аркадьева. Поэтому он решил так вот порадовать своих болельщиков.
А я походкой пеликана иду на телецентр. Нужно с Дашей и Гуляевым выбрать номера для бериевского дня рождения. Решаем, что по одной революционной и по одной лирической песне будет в самый раз. Юра исполнит «Забота у нас такая» и арию Фигаро… но тут всю ляпоту ломает Белов. Гуляеву завтра с шефским концертом к строителям стадиона имени Сталина. Придётся нам с Дашей отдуваться. У Дорды — больничный, у Трошина — спектакль. Выбираем песни. Для начала я покажу шуточную «Если б я был султан». Затем Даша исполнит лирические «Мы с тобой два берега» и «Зорьку алую», в заключение официальную гуляевскую «Заботу». На возможный бис — я спою «Есть только миг». Там кроме нас будет Бернес и Великанова. Петь песен больше, чем признанные артисты — моветон.
Выхожу с Дашей из их «певческой». В коридоре столпотворение. Инженерша Шверник просящает:
— Белов с комиссией будет выбирать кандидаток на ведущую для передачи «Спокойной ночи, малыши». Выбранные потом снимут пробные передачи… А оставят двоих. Ведущую и на замену.
Вижу в коридоре знакомое лицо. Подхожу, представляюсь работником студии.
— Валентина Леонтьева… Вообще-то это псевдоним, по метрике я Алевтина Михайловна Торсонс, но в Тамбовском драматическом, где я служила, посчитали, что Леонтьева — лучше. Вот теперь я — Валентина, — нервно улыбаясь, рассказывает по свою подноготную неизвестно кому, будущая всем известная в моём Союзе «тётя Валя».
Захожу к Белову и прошу за Леонтьеву. Он кивает, мол, понял меня.
То да это. Да ещё и то. Уже затемно возвращаюсь в общагу. Дашу на ужин забрал Лёва. Похоже, она выдержала конкуренцию у московских манекенщиц и продолжает «дружить» с очеловечимшимся мажором. Булганин ещё раз пригласил на свою «отвальную в Корею», совмещённую с папиным ДэРэ.
Мальчишки в темноте гоняли в футбол. И крики «Гол!» дополнялись возгласами «Не считово! Не считово! Я удара не видел!». Васечка заснул, читая «Всадника без головы». Посмотрев на своё недавнее выступление в Спорткомитете под этим углом, я нервно потёр шею…
1 июня 1950 года.
Мой первый летний день в этой реальности. То, что здесь многое пойдёт по другому — подтверждается сплошь и рядом. Мы с Шестернёвым знатную бабочку раздавили в нашем автопроме. Вон, сегодня на СТО приедет итальянский конструктор автомобилей… Будет всем про «горбатого» рассказывать. Даже наш министр должен приехать. Ну и мне, как сотруднику СТО к 12–00 быть железно.
Бубукин на пробежке хвалится, как во встрече с дублёрами ленинградского «Динамо» две штуки забил. А Колобок его подначивает:
— И много народа было? Человек сто? Или двести?
Амосов рассказывает про свою новую пассию. Гимнастка Нина Бочарова. Она — чемпионка Союза, работает в спортобществе «Строитель» тренером. Как уж Серого туда занесло — история умалчивает. Но, вот когда он увидел, как девушка делает поперечный шпагат на брусьях, — так по его словам и воспылал… А я представил гимнастку во время выполнения этого трюка. Это просто жесть…
У Алёши, зашедшего попить с нами чай, настроение ниже плинтуса. Он договорился в ЗАГСе, что их с Катей распишут завтра. Справку о беременности принёс и им пошли навстречу. Но, вот родственники договорится не смогли…
Армяне хотели, чтобы молодые переехали в Ереван. Там им и комнату уже присмотрели, и до пединститута Кате недалеко. А Алёшу могли взять в авиаотряд спасателей. Эти части создавались во всех республиках и во всех крупных городах.
Но, вот катина мама, Наталья Семёновна, заартачилась. Она и так то была не в восторге от этого брака, а тут ещё — Армения. А родственники Абрамяна ей популярно объяснили, что жена сына должна быть в их семье. Дети должны быть воспитаны по их традициям, с беспрекословным уважением старших. А то они видели, как к Колобку расфуфыренные стиляги заходили… Ни тебе здрастье, ни до свиданья… Вообщем, родичи не пришли к консенсусу и вопрос с росписью и свадьбой повис в воздухе.
