Ну, это он зря. Мы, с учётом этой игры, на четвёртое место выбрались.
Мельников, сняв пиджак, уговаривал трэнэра отдать меня им в Киев. На Украине нужно хоккей поднимать, а команд хороших нет. Игроки типа Боброва не поедут, а вот молодому (кивает на меня) и зарплату как в Москве и квартиру на Крещатике. Трэнэр соглашался отдать, но только после окончания сезона.
Короткову мину подложил. Хотя… генерал не отдаст по-любому.
Тостующий Джеджелава пил до дна и видимо не рассчитал свои силы.
— Ти знэш какэ он умни… (хлопает меня по плечу). Сталину совэты даэт… Василию… Иосифовичу… Вот, какэ ти маэ проблэм…
Вместо «Ноу проблем», Мельников понёс какую-то хрень про жидкую пульпу с кирпичного завода:
— Вот куда её сливать: в Днепр или в Бабий Яр? — помахал в воздухе вилкой партийный босс и посмотрел на меня.
Да мне как-то пофиг… Но, тут пронеслось в голове… Бабий яр — место расстрела пленных красноармейцев и евреев. Сейчас про него не говорят. А в моё время… Да. Там ещё природная катастрофа была… Или не природная? Вообщем, помню что-то там в Бабьем Яру прорвало и затопило жижей ближайший поселок. Слышал, «Голос Америки» тогда говорил о тысячах погибших и десятках затопленных предприятий… Даже если наполовину правда…
— Не нужно в Бабий Яр. Там бандеровцы и фашисты наших солдат расстреливали. Женщин, детей, стариков. А мы туда грязь. Потомки нас не поймут. Там нужно памятник ставить. Такое нельзя забывать.
Мельников, удивлённо посмотрел на меня, и сказал:
— Ну, Днепр так Днепр. (И Джеджелаве) А я то считал спортсменов ограниченными людьми. Юрий, может ты по партийной линии хочешь…
Начинается.
Убежали с Лидой с этого мероприятия, но сели не на тот транспорт. Заехали в какой-то загородный парк, и надувшаяся за что-то подруга убежала в чащу. Едва отыскал. Начала предъявлять мне, что я бабник, и что все об этом знают:
— Вы с девушками любите голышом танцевать…
Убью, гада.
Остановил проезжавшую в село телегу, попросил довести к последней электричке до гудевшей где-то вдалеке жд станции, а эта… убежала природой любоваться… Назвал её дурой. А она расхохоталась мне в лицо. Это прям кино какое-то…https://youtu.be/Sco7plhzC-w?t=14
Попаданец долбанный. Другие как-то мирно расстаются, а я вот попадаю…
Полсотни лет наблюдая за окружением футболистов, я замечал всякие дамские выверты, чтобы привязать к себе крепкого, небедного парня. Артистка Лида конечно же старалась. И, возможно, будь на моём месте Колобок или Анисим, то шансов устоять бы у них не было… Но, я устоял.
— Я так хотела, чтобы Вы на этом вечере говорили со мной, танцевали… А Вы несли какую-то околесицу про овраги, слушали пьяные разговоры. Почему?… Ну, почему Вы не остановили меня когда я забежала в этот последний автобус… Теперь до гостиницы два часа идти… Юрий, ну почему Вы такой дурак?
Успокоилась. Теперь главное её не злить.
— Лида, а хотите я Вам песни буду петь пока буду провожать Вас… — осторожно забрасываю я наживку.
— Ну… Пойте. Вы наверное и петь то не умеете… Можете только по мячу бить, да залезать девушкам… — она, осекшись, не договорила, когда я накинул китель ей на плечи.
Вспомнив свою бардовскую молодость, я настроился на нужную волну и затянул… https://youtu.be/0HPBjQiJr4A?t=26
— Про ласковые сети… На меня намекаешь? Мировая песня! — с жаром говорит оттаявшая девушка, и по-колобковски: — Давай ещё!
После десятка песен Лида элегантно сняла мой китель, и всучив его мне, решительно зашагала к ополовиненой копне прошлогоднего сена, на ходу расстегивая платье сзади.
Желание дамы — закон для кавалера!
Потом мы под ручку шли по ночному Киеву. Перед гостиницей «по заявкам трудящихся» я вновь спел понравившуюся Лиде песню. Она звонко подпевала. https://youtu.be/dCfWo-wISYA
На глазах у много повидавшего швейцара, артистка смачно поцеловала меня. Дядька с видом знатока, оценил тылы девушки, подмигнул мне и кивнул, типа «зачёт». Затем Лида, улыбаясь, сняла соломинку с моих волос. Хохотнула, видимо, вспомнив про стожок. И, позёвывая, как волк из мультика, выдала:
— Я тебя поняла, Жаров. Останемся друзьями. Ты мне звони… Если что…
Захожу в тёмный номер. Колобок, источая сивушные масла, сопит в две дырочки. Серёга… Хренасе! И Элиночка здесь. Киваю, высунувшей нос из под одеяла девушке. Серый, откинув общее одеяло встаёт, и тянется за графином. Девушка запоздало запахивает раскрытую бесстыдником не обременённую одеждой фигуру.
— А мы думали ты того, — допив воду говорит Казанова, — Не придёшь… Трэнэр вспоминал тебя. Так что будь готов…
Я отдав пионерский салют, подмигнул смущённой Элине, и спросил спортсмена не прикрытого фИговым листком:
— Вы уже всё. Я могу покурить минут десять-пятнадцать.
Амосов по-колобковки протупил:
— Ты же не куришь. (Элина хмыкнула над дружком)… А-а. Ты про это. Не… всё нормально. Да, Элин? Два раза. Я же не мальчик… Вот утром…
Он распахивает одеяло. Застывает на пару секунд. Поворачивается всем корпусом, кивает вниз и просит печально:
— Юрок, покури полчаса… Видишь, что она со мной творит.
Хмыкаю, застегнув рубашку, вспомнив свой второй заход на цель в стогу. Подхожу к испуганной дежурной. Подняв руку с раскрытой ладонью, говорю:
— Я не маньяк. Газетку можно… Очень хочется новости узнать. Не дотерплю до утра.
Девушка, не поняв сарказма, быстро двигает ко мне стопку прессы. Так, что тут у нас. Читаю заголовки: «В честь сессии Верховного Совета СССР», «Выполнили пятимесячный план», «Всесоюзное совещание по технике безопасности», «Лауреаты Сталинских премий». Все эти понятия исчезнут в новой России. (вздыхая, открываю разворот вчерашних «Известий»). «Двурушническая политика английского правительства», «Американская колонизация Японии», «Сводка о победах северокорейской армии». О, а вот это интересно…
Доблестные воины Северной Кореи за время двухнедельного наступления вышли на линию Кунсан-Тэджон-Андон. Большая часть Южной Кореи освобождена, и вскоре начнёт строить справедливое коммунистическое общество. У богачей отберут награбленное и вернут многострадальному народу. Пособники японских милитаристов и лизоблюды клики Ли Сын Мана прячутся в южных портах под защитой войск союзников. Мы верим, что уже скоро Красное Знамя победы будет реять над всем Корейским полуостровом.
А я вот думаю, что через недельку наступление Северных окончательно выдохнется… Сумеет ли Василий Иосифович убедить Генштаб в необходимости отхода? Куда попадёт Настя? Тыловой Сеул как мне помнится будет на острие американского удара.
Из комнаты выходят довольные Амосов и Быстрицкая. Элина кивает мне, а Серый бросает дежурной:
— Чайку сделайте. Через десять минут вернусь.
Дежурная привыкшая к ночным завихрениям гостей, включает электрочайник.
«Красный Выборжец» опознаю я, чуть не убивший меня в детстве током, электроприбор.
Пьём чай с Серёгой. Он рассказывает, как Гайоз Иванович танцевал лезгинку. Как матёрые киевляне увели у Колобка Веру и наш юный друг с горя нажрался. Как Амосов вместе с Верой Васильевой тащил этого дятла в номер. Потом рассказывал целый час о своих вчерашних и сегодняшних любовных приключениях из которых стало ясно, что Элина — просто огонь. А я вот в двух предложениях сказал, что Лида — типа тоже ничего… И, ставя точку в ночном бдении, зажмурившись, отчаянно зевнул… Время было позднее(точнее раннее). Я поправил напольный тазик у кровати Колобка и выключил свет…
28 мая 1950 года.
На вокзал провожать новых друзей прискакала Лида. У неё не было съёмок, а вот Элину и Веру, заменившую заболевшую однофамилицу загрузили по полной. Шувалов заценил девушку и прошипел:
— И где ты таких принцесс находишь?
Трэнэр, вспомнив моё вчерашнее недоприкрытие, лишь протянул «Э-э-э» и махнул на меня рукой. Помощник по политчасти напомнил, что завтра перед тренировкой политинформация. Придут кураторы из ЦэКа, чтобы без всякой отсебятины.
