- У вас нет никаких оснований бояться. Случайно вы оказались замешанной в очень опасную историю. Но с этим покончено. Я приду к вам еще раз.
Он поднялся, наклонился над постелью, чтобы поцеловать руку Мариетты, и вышел в сопровождении Ричарда Грина, который казался чудовищно огромным в маленькой комнате.
Не успели они выйти в коридор, как американец заметил:
- Должно быть, не имеет смысла охранять дальше эту девицу.
- Наверно. Надо сказать Чаржаху, чтобы убрал отсюда полицейских.
- Да, что касается Чаржаха... Он ждет нас уже не меньше часа во Дворце мира.
- Это, что же, местная ООН? - улыбнулся Малко.
- Да нет, - отмахнулся Грин, - здоровенная штуковина из мрамора с золотом для особых приемов.
* * *
Круглое черноватое лицо шейха осветилось улыбкой при виде Малко и Грина. Опершись на "бьюик", стоявший в саду Дворца мира, он курил свою неизменную сигарету.
- Я уже начал волноваться. Думал, с вами что-нибудь приключилось.
Надо сказать, что кувейтцы не менее пунктуальны, чем жители Цюриха.
Дворец мира, раскинувшийся в глубине чудесного сада, напоминал мечеть. Одной стороной он выходил на Персидский залив.
- Обычно дворец отводится для глав государств, однако Киссинджера мы причисляем к этому рангу, - сказал Чаржах. - Так распорядился наш дядя эмир.
"Если бы Никсон об этом узнал, - подумал Малко, - с какой яростью начал бы он плеваться!"
Они вошли в овальный зал, который интерьером напоминал помещение кафедрального собора, с той только разницей, что вместо алтаря стоял здоровенный фонтан. Висящие над ним люстры, казалось, были предназначены для освещения средней величины города.
- Это - комната для размышлений, - продолжал шейх.
Мечта мегаломана! В этой резиденции человеку должны приходить в голову только гигантские мысли. Все здесь струилось мрамором, мозаикой и резьбой. Так и ощущалась рука архитектора-египтянина, которому не давали покоя видения пирамид.
Огромный холл окружали бесчисленные роскошно убранные покои.
- Пойдемте, я покажу вам комнаты, - предложил шейх.
Они поднялись по монументальной лестнице, прошли бесчисленное количество коридоров и очутились в помещении, напоминающем теннисный корт, обтянутый красным бархатом.
- Здесь будет располагаться господин Киссинджер, - скромно заметил шейх. - Мы велели ее обновить после посещения пакистанского президента.
Малко приблизился к окнам. Они выходили на Персидский залив. Напротив ничего угрожающего. С этой стороны, по крайней мере, за государственного секретаря можно быть спокойным. Но Чаржах уже тянул его к чему-то, что напоминало термы Каракаллы. Какая-то необъятность из мрамора и золота, в которой плескалось немного воды.
- Как вы думаете, понравится это господину Киссинджеру? - с тревогой спросил шейх.
- Безусловно, если вы добавите еще несколько нубийских рабов, улыбнулся князь. - Иначе государственному секретарю будет чуть-чуть одиноко.
- Рядом располагается комната для госпожи Киссинджер, - поспешил заверить его собеседник.
- Госпожи Киссинджер не будет, - вмешался Ричард Грин.
- Ах!
Шейх Чаржах был явно разочарован.
Малко поспешил его успокоить:
- Государственный секретарь обычно путешествует со своим гаремом. Поэтому он и летает лишь на "Боинге-707"...
Прошло не меньше пяти секунд, прежде чем до шейха дошел смысл шутки и он стал хохотать. Потом Абу Чаржах взял Линге за локоть.
- Я сам этим займусь... Господину Киссинджеру не придется скучать.
Ричард Грин с оскорбленным видом принялся пощипывать бородку. Он начинал себя спрашивать, для чего, собственно, они тут околачиваются. Единственное место, где он хотел бы видеть государственного секретаря, - это бронированная комната, постоянно запертая на ключ, который бы он носил в своем кармане.
- Государственный секретарь будет счастлив жить в покоях Дворца мира при условии, что он не станет здесь мишенью для палестинцев, - холодно произнес американец.
Шейх уставился на него вытаращенными глазами:
- Мне сообщили, что вчера вы упустили человека, который покушался на Мариетту. Досадно. Теперь будет очень трудно что-либо предпринять. Даже в том случае, если госпожа Заки связана с убийцей. Ее муж слишком могущественный человек. Наш дядя эмир иногда делает ему честь, прислушиваясь к его советам.
Грин пробормотал что-то оскорбительное в адрес эмира, однако Чаржах сделал вид, что не услышал. Видя, что американец и в самом деле чрезвычайно озабочен, шейх положил ему руки на плечи и сказал ободряюще и весело:
- Ничего не бойтесь! Я отвечаю за безопасность государственного секретаря даже в том случае, если вы не сумеете обнаружить террористов!
- Могли бы, во всяком случае, понаблюдать за Абдулом Заки! - с безнадежным отчаянием воскликнул Грин.
Чаржах даже оскорбился:
- Ну конечно же! Но это вопрос весьма и весьма деликатный. К тому же этот господин наверняка начал уже что-то подозревать, - его лицо вдруг озарилось. - Завтра я устраиваю маленький прием. Не хотите ли осчастливить своим присутствием?
Грин с трудом сумел скрыть раздражение:
- Очень бы хотел, ваше превосходительство, но я, извините, на диете...
Шейх, весьма оскорбленный, повернулся к Малко. Как всякий уважающий себя бедуин, он не мог представить, как это можно отказаться от приглашения.
- А вы? - обратился он к князю. - Вы тоже на диете?
Тот улыбнулся.
- Нет. Я буду счастлив вас посетить. - Он с секунду поколебался и, наконец, добавил: - Не мог бы я вас попросить об одном одолжении?
Чаржах вознес к небесам жирненькие ручки.
- Чего вам только угодно!
- Вчера вечером в ночном клубе гостиницы "Фоэниция" я увидел одну танцовщицу. По-моему, ее зовут Амина. Не могли бы вы и ее пригласить?
Шейх буквально затрепетал от счастья.
- Ничего более легкого! Я немедленно же бегу звонить...
Он влез в "бьюик" и стал остервенело бить по телефонным клавишам. Потом произнес какую-то фразу по-арабски, бросил трубку и, сияя, подскочил к Малко.
- Все улажено! Завтра к девяти утра я присылаю за вами машину в "Шератон". Сначала мы искупаемся. У меня превосходный бассейн с подогретой водой.
