А потом, когда граф умрёт неведомо от чего, купец своего не упустит.

  - Марта, буду к обеду. Феликс... Нет-нет, сиди, я поеду на повозке Крадобора. Вон кучер колотится, морда бородатая. Заложишь после обеда, съездим к Лейшницу, я приглашён на раут.

  Он спустился вниз, подхватил собранный ещё с вечера саквояж, решительно выдохнул и вышел под палящее солнца, с порога наорав на грубого слугу купца. Тому было плевать, лишь бы выполнить задание почтенного хозяина вовремя.

  Ехали долго. Улицы Порт-Аскольда и сами по себе узкие, а ещё пешеходы, торговые палатки в самых неожиданных местах, другие повозки, новомодные трамваи, велосипедисты и редкие всадники. Шум. Гам. Смесь звуков, запахов, солёного ветра с близкого моря и чисто южной суеты, когда ни слова тихо, ни жеста без того, чтобы не толкнуть соседа.

  - Па-а-астаранись! - взрёвывал бородатый слуга Крадобора. Вытирал рукавом потное красное лицо, фыркал лошадям, иногда нахлестывал их вожжами. - Куда лезешь, зар-раза, пошёл вон!

  Они миновали центр, широкую торговую площадь, свернули у ажурного дворца наместника, где и жили ничего не подозревающие граф с графиней. Флаги на башнях, верхушки деревьев, равнодушные лица стражников у стены. Копыта лошадей цокали уже по выложенной крупными камнями набережной, повозку подбрасывало на них, но Викентию было не до того. Даже на море, бескрайнее, спокойное, зеленовато-голубое, он не обращал внимания, хотя всегда любил этот простор и эту нечеловеческую красоту.

  Он вообще любил тишину. Красоту. Маленькие достижения, изобретение новых лекарств и постижение бесконечной в своей глубине магии.

  - Пошли, пошли, ленивые! - орал кучер. Набережная была почти пуста, можно и разогнаться. Впереди показались склады Крадобора, обнесённые, как и всё, что ему принадлежало, высоченным забором. Повозка подпрыгивала, как бы губу не прикусить. Аптекарь плотно сжал зубы.

  Вся идея ему не нравилась ещё больше, чем раньше. Наместника не особенно жаль, он с ним сталкивался всего пару раз, а вот графиня... Она явно любит мужа, его смерть станет для неё ударом. А их двое детей: удивительно похожий на графа сынишка лет пяти от роду, закутанная в шелка и ленты совсем крохотная дочь, в чём они будут виноваты, какая судьба их ждёт? И ведь ради чего, этого жирного упыря, который не знает, чего бы ему ещё возжелать...

  Тьфу. Шайтана ему в гнилое сердце.

  Викентий не любил людей, но при виде детей - особенно совсем маленьких - в душе всё же шевелилось нерастраченное тепло. Женат он не был, женщин вообще сторонился, своих наследников ожидать не приходилось.

  Повозка на всём ходу влетела в предусмотрительно раскрытые ворота дворца Крадобора - массивные, окованные толстыми полосами железа изнутри и снаружи. Крепость, а не жилище главы гильдии. Невидимые отсюда, глухо лаяли сторожевые псы, звенело оружие, отчаянно воняло сгоревшей кашей и давно несвежей рыбой. Башни нависали над двором подобно грозовым тучам.

  - Слезай, алхимик! - рявкнул подбежавший слуга, подхватывая лошадей под уздцы. Кучер согласно кивнул, осклабился и задрал бороду. - Слезай, говорю, хозяин заждался!

  Вот же псы цепные. Викентий нарочито неторопливо выбрался из коляски, не забыв прихватить саквояж. Постоял немного, борясь с дурнотой внутри после поездки по камням. Потом выдохнул и пошёл ко входу, откуда уже торопливо махал руками Зеро, астролог купца. Человечек ничтожный, всего боящийся, но именно он рассчитал, что сегодня утром самое подходящее время для магического действа, которое будет крайне важным для Крадобора. Аптекарь отмахнулся от Зеро саквояжем: этот низкорослый, всегда пованивающий чем-то тухлым человечек норовил пожать ему руку как равному.

  Ещё чего. Обойдётся.

  - В зал, в зал! - пришепётывал Зеро (имя это или кличка? - вдруг подумал аптекарь), ничуть не обиженный поведением гостя. Скалился пеньками гнилых зубов, неприятно обнажая противно-розовую верхнюю десну. - Жертва готова. Хозяин в ярости, устал ждать. Обещал золота! Обещал запороть плетьми до смерти! Почтенный - такой затейник...

  Стражники у дверей равнодушно расступились. Астролог подпрыгивал, забегал вперёд и что-то говорил, говорил, говорил, не умолкая. У Викентия вдруг заболела голова от всей этой суеты, но шёл он спокойно, стараясь казаться важным.

  - Пришёл, мошенник? - рыгнув, окликнул его почтенный донельзя Крадобор. Опустил пустой кубок, вытер губы рукой и заржал. На людях он старался быть с аптекарем более-менее вежливым, а тут - чего стесняться? Все свои. - Мог бы и поторопиться, когда хозяин зовёт.

  Этот жирный ублюдок искренне считал всех вокруг слугами. Викентий побелел от ярости, но молча поклонился.

  Крадобор с трудом, в три приёма, вылез из-за стола, не предложив даже стакан воды. Косолапя, подошёл к аптекарю. Жирные пятна на дорогом костюме, запах крепкого вина и надоедливый, вразнобой, звон многочисленных украшений при каждом движении.

  Сало в шёлке и золоте.

  - Вон, в углу, собачка ихняя! - рявкнул купец. - Ты говорил, надо что-то для их семьи важное попользовать, попрёт, значит. Мурака раздобыл, кучер. Зеро тебе там поможет, а я погляжу.