За дверью находился переводчик с арабского языка Хьюберт Ллойд сотрудник ЦРУ, прибывший два часа тому назад из Лэнгли в Хьюстон.

Хьюберт Ллойд переводил документ из портфеля, "позаимствованного" у Нафуда Джидды. Надо было сделать все срочно. Малко ходил взад и вперед по комнате. Он ужасно волновался. Если в портфеле не окажется ничего, его репутация в ЦРУ может сильно пострадать.

- Марти Роджерс на 54-й, - окликнул его Грег Остин.

За прошедшие два часа шеф Ближневосточного отдела вызывал его уже в четвертый раз. Малко подошел.

- Давление поднимается, - заявил высший чиновник ЦРУ. - Друзья Джидды уже подняли бучу. Помощник Президента потребовал от ФБР начать расследование с целью выяснения обстоятельств нападения на "ДС-9" Джидды. Ну что, этот чертов Ллойд еще не закончил?

- Нет.

- О'кей. Позвоните мне, если будут новости.

Двадцать минут спустя дверь отворилась, появился переводчик.

Высокий мужчина в роговых очках с пачкой бумаг. Малко кинулся к нему.

- Ну что?

- Я считаю, что это подлинные документы. Я сравнил печати и некоторые подписи с теми, что имеются у нас.

Малко кипел.

- В этом я не сомневался. А содержание?

- Сожалею, сэр, - ответил Хьюберт Ллойд, - но этот документ имеет такое огромное значение, что я не могу дать вам его на ознакомление. Он безусловно будет храниться под грифом, разрешающим доступ к нему лишь шефам департаментов Компании. Извините. Я немедленно передам его содержание господину Роджерсу по телексу.

Он скрылся за бронированной дверью звуконепроницаемой комнаты, где находился телекс, связанный с Лэнгли. Это уж было слишком! Малко почти никогда не курил, но сейчас взял у Грега Остина сигарету: надо же как-то убить время!

Спустя минут десять зазвонил телефон. Звонил Марти Роджерс, от волнения он не мог говорить.

- Вы выиграли, - торжественно объявил он. - Письмо, которое вы добыли, есть не что иное, как секретное соглашение, подписанное странами экспортерами нефти и Нафудом Джиддой. Страны-экспортеры не хотели сохранить полное эмбарго более чем на ста двадцать дней. Нафуд Джидда обязался заставить Соединенные Штаты пойти на уступки раньше этого крайнего срока. Но он умолчал о том, что будет прибегать к противозаконным методам. Вот в чем причина жестокости, с которой он действовал.

Малко не верил своим ушам. Теперь все встало на свои места.

- Это должно было принести ему целое состояние.

- Да, должно было бы, - Марти Роджерс поправил Малко, сделав ударение на "бы". - В случае успеха страны, подписавшие соглашение, выплатили бы Джидде стоимость всей продукции за период со дня прекращения эмбарго и до истечения крайнего срока в сто двадцать дней... Иначе говоря, если бы Джидде удалось нас обойти, на шестидесятый день он получил бы стоимость продукции за шестьдесят оставшихся дней. Посчитаем: при поставке в день 3,6 миллионов баррелей по цене 10,50 долларов Джидда имел бы 36 миллионов долларов в день, один миллиард в месяц.

Да, от этих цифр перехватывало дыхание. Не дав Малко прийти в себя, Марти Роджерс продолжал:

- Я вас сейчас оставлю. Теперь, когда мы это узнали, необходимо предпринять ряд политических шагов. Через десять минут Ларри О'Нил будет у меня. Он будет держать вас в курсе. Кстати, я не знаю, как вас вознаградить. То, что вы заработали в этой истории, увы, абсолютно несоизмеримо с тем, что заработал бы месье Джидда.

- Это цена добродетели, - вздохнул Малко.

Он повесил трубку, испытывая какое-то сверхъестественное чувство. Несколько подписей на листе бумаги могли наделать столько дел. Теперь Малко сможет освободить Аниту Диир. Никто больше не захочет ее убрать. Он спрашивал себя, что же ожидает Нафуда Джидду.

Представитель Лиги арабских стран в Вашингтоне вошел в кабинет высокого чиновника Госдепартамента, который пригласил его на шесть часов вечера. По какому поводу, он не знал, и не очень волновался. Настоящее эмбарго, как и предыдущее, привело к некоторой напряженности в отношениях между США и арабскими государствами, но не более. Какие-либо грубые действия были абсолютно исключены.

Он знал своего собеседника очень давно. Мужчины обменялись сердечным рукопожатием, американец извинился, что пригласил его в столь неподходящий час, оторвав от коктейля.

- У меня есть очень важное сообщение, которое я должен срочно передать в штаб-квартиру Лиги арабских государств. Вот оно.

Он протянул досье, фотокопии и пространный доклад, подготовленный ДОД ЦРУ, не указывая на источник, естественно.

- Ознакомьтесь, пожалуйста, - сказал чиновник Госдепартамента, - затем мы побеседуем.

Он вышел из кабинета, оставив представителя Лиги арабских государств наедине с документами.

Когда через полчаса он вернулся, араб стоял у окна, глядя на Вирджиния-авеню. Он обернулся. Бледный.

- Я не могу сделать никакого официального заявления, - начал он. Представляется, что речь идет о преступной сделке, к которой Комитет по бойкотам не имеет никакого отношения. Естественно, если эти факты достоверны...

- Все достоверно, - холодно прервал его чиновник Госдепартамента. - У нас есть доказательства, и мы получили новые. Мне поручено Госдепартаментом сообщить вам об этом. У нас будет выбор между двумя решениями. Мы предполагаем созвать завтра пресс-конференцию, чтобы рассказать журналистам, имея на руках доказательства, как Комитет по бойкотам разработал и подготовил преступную операцию, чтобы ужесточить эмбарго. Эта операция стоила жизни трем американским гражданам и миллионов долларов нашей стране. Естественно, что последствия разоблачений будут очень серьезны для вас как в Соединенных Штатах, так и за рубежом.

- Но, - запротестовал араб, - мы никогда не просили господина Джидду прибегать к противозаконным методам! Ледяная улыбка застыла на губах американца.

- Я думаю, что вам будет очень трудно доказать это. Существует нечто, что мы называем по-английски "circonstantial evidence"*... Господин Джидда араб, и его связи с Лигой известны. Кроме того, мы перехватили несколько телеграмм, а также располагаем свидетельством правительства в лице Ричарда Кросби.