Едет с грамотой гонец

И приехал наконец.

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Обобрать его велят;

Допьяна гонца поят

И в суму его пустую

Суют грамоту другую —

И привез гонец хмельной

В тот же день приказ такой:

«Царь велит своим боярам,

Времени не тратя даром,

И царицу и приплод

Тайно бросить в бездну вод».

Делать нечего: бояре,

Потужив о государе

И царице молодой,

В спальню к ней пришли толпой.

Объявили царску волю —

Ей и сыну злую долю,

Прочитали вслух указ,

И царицу в тот же час

В бочку с сыном посадили,

Засмолили, покатили

И пустили в Окиян —

Так велел-де царь Салтан.

В синем небе звезды блещут,

В синем море волны хлещут;

Туча по́ небу идет,

Бочка по́ морю плывет.

Словно горькая вдовица,

Плачет, бьется в ней царица;

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам.

День прошел – царица во́пит…

А дитя волну торопит:

«Ты волна моя, волна!

Ты гульлива и вольна;

Плещешь ты, куда захочешь,

Ты морские камни точишь,

Топишь берег ты земли,

Подымаешь корабли —

Не губи ты нашу душу:

Выплесни ты нас на сушу!»

И послушалась волна:

Тут же нá берег она

Бочку вынесла легонько

И отхлынула тихонько.

Мать с младенцем спасена;

Землю чувствует она.

Но из бочки кто их вынет?

Бог неужто их покинет?

Сын на ножки поднялся,

В дно головкой уперся,

Понатужился немножко:

«Как бы здесь на двор окошко

Нам проделать?» – молвил он,

Вышиб дно и вышел вон.

Мать и сын теперь на воле;

Видят холм в широком поле,

Море синее кругом,

Дуб зеленый над холмом.

Сын подумал: добрый ужин

Был бы нам, однако, нужен.

Ломит он у дуба сук

И в тугой сгибает лук,

Со креста снурок шелко́вый

Натянул на лук дубовый,

Тонку тросточку сломил,

Стрелкой легкой завострил

И пошел на край долины

У моря искать дичины.

К морю лишь подходит он,

Вот и слышит будто стон…

Видно, нá море не тихо;

Смотрит – видит дело лихо:

Бьется лебедь средь зыбей,

Коршун носится над ней;

Та бедняжка так и плещет,

Воду вкруг мутит и хлещет…

Тот уж когти распустил,

Клёв кровавый навострил…

Но как раз стрела запела —

В шею коршуна задела —

Коршун в море кровь пролил.

Лук царевич опустил;

Смотрит: коршун в море тонет

И не птичьим криком стонет,

Лебедь около плывет,

Злого коршуна клюет,

Гибель близкую торопит,

Бьет крылом и в море топит —

И царевичу потом

Молвит русским языком:

«Ты, царевич, мой спаситель,

Мой могучий избавитель,

Не тужи, что за меня

Есть не будешь ты три дня,

Что стрела пропала в море;

Это горе – все не горе.

Отплачу тебе добром,

Сослужу тебе потом:

Ты не лебедь ведь избавил,

Дéвицу в живых оставил;

Ты не коршуна убил,

Чародея подстрелил.

Ввек тебя я не забуду:

Ты найдешь меня повсюду,

А теперь ты воротись,

Не горюй и спать ложись».

Улетела лебедь-птица,

А царевич и царица,

Целый день проведши так,

Лечь решились натощак.

Вот открыл царевич очи;

Отрясая грезы ночи

И дивясь, перед собой

Видит город он большой,

Стены с частыми зубцами,

И за белыми стенами

Блещут маковки церквей

И святых монастырей.

Он скорей царицу будит;

 Та как ахнет!.. «То ли будет? —

 Говорит он, – вижу я:

 Лебедь тешится моя».

 Мать и сын идут ко граду.

 Лишь ступили за ограду,

 Оглушительный трезвон

 Поднялся со всех сторон:

 К ним народ навстречу валит,

 Хор церковный Бога хвалит;

 В колымагах золотых

 Пышный двор встречает их;

 Все их громко величают,

 И царевича венчают

 Княжей шапкой, и главой

 Возглашают над собой;

 И среди своей столицы,

 С разрешения царицы,

 В тот же день стал княжить он

 И нарекся: князь Гвидон.

 Ветер нá море гуляет

 И кораблик подгоняет;

 Он бежит себе в волнах

 На раздутых парусах.

 Корабельщики дивятся,

На кораблике толпятся,

На знакомом острову

Чудо видят наяву:

Город новый златоглавый,

Пристань с крепкою заставой —

Пушки с пристани палят,

Кораблю пристать велят.

Пристают к заставе гости;

Князь Гвидон зовет их в гости,

Их он кормит и поит

И ответ держать велит:

«Чем вы, гости, торг ведете

И куда теперь плывете?»

Корабельщики в ответ:

«Мы объехали весь свет,

Торговали соболями,

Чернобурыми лисами;

А теперь нам вышел срок,

Едем прямо на восток,

Мимо острова Буяна,

В царство славного Салтана…»

Князь им вымолвил тогда:

«Добрый путь вам, господа,

По морю по Окияну

К славному царю Салтану;

От меня ему поклон».

Гости в путь, а князь Гвидон

С берега душой печальной

Провожает бег их дальный;

Глядь – поверх текучих вод

Лебедь белая плывет.

«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!

Что ты тих, как день ненастный?

Опечалился чему?» —

Говорит она ему.

Князь печально отвечает:

«Грусть-тоска меня съедает,

 Одолела молодца:

 Видеть я б хотел отца».

 Лебедь князю: «Вот в чем горе!

 Ну, послушай: хочешь в море

 Полететь за кораблем?

 Будь же, князь, ты комаром».

 И крылами замахала,

 Воду с шумом расплескала

 И обрызгала его

 С головы до ног всего.

 Тут он в точку уменьшился,

 Комаром оборотился,

 Полетел и запищал,

 Судно нá море догнал,

 Потихоньку опустился

 На корабль – и в щель забился.

 Ветер весело шумит,

 Судно весело бежит

 Мимо острова Буяна,

 К царству славного Салтана,

 И желанная страна

 Вот уж издали видна.

 Вот на берег вышли гости;

 Царь Салтан зовет их в гости,

 И за ними во дворец

 Полетел наш удалец.

 Видит: весь сияя в злате,

 Царь Салтан сидит в палате

 На престоле и в венце

 С грустной думой на лице;

 А ткачиха с поварихой,

 С сватьей бабой Бабарихой

 Около царя сидят

 И в глаза ему глядят.

 Царь Салтан гостей сажает

 За свой стол и вопрошает:

 «Ой вы, гости-господа,

 Долго ль ездили? куда?

 Ладно ль зá морем иль худо?

 И какое в свете чудо?»

 Корабельщики в ответ:

 «Мы объехали весь свет;

 Зá морем житье не худо,

 В свете ж вот какое чудо:

 В море остров был крутой,

 Не привальный, не жилой;

 Он лежал пустой равниной;

 Рос на нем дубок единый;

 А теперь стоит на нем

 Новый город со дворцом,