К славному царю Салтану;

 Да напомните ему,

 Государю своему:

 К нам он в гости обещался,

 А доселе не собрался —

 Шлю ему я свой поклон».

 Гости в путь, а князь Гвидон

 Дома на сей раз остался

 И с женою не расстался.

 Ветер весело шумит,

 Судно весело бежит

 Мимо острова Буяна,

 К царству славного Салтана,

 И знакомая страна

 Вот уж издали видна.

 Вот на берег вышли гости.

 Царь Салтан зовет их в гости,

 Гости видят: во дворце

 Царь сидит в своем венце.

 А ткачиха с поварихой,

 С сватьей бабой Бабарихой

 Около царя сидят,

 Четырьмя все три глядят.

 Царь Салтан гостей сажает

 За свой стол и вопрошает:

 «Ой вы, гости-господа,

 Долго ль ездили? куда?

 Ладно ль за́ морем иль худо?

 И какое в свете чудо?»

 Корабельщики в ответ:

 «Мы объехали весь свет;

 За́ морем житье не худо,

 В свете ж вот какое чудо:

 Остров на́ море лежит,

 Град на острове стоит,

 С златоглавыми церквами,

 С теремами и садами;

 Ель растет перед дворцом,

 А под ней хрустальный дом:

 Белка в нем живет ручная,

 Да чудесница какая!

 Белка песенки поет

 Да орешки всё грызет;

 А орешки не простые,

 Скорлупы́-то золотые,

 Ядра – чистый изумруд;

 Белку холят, берегут.

 Там еще другое диво:

 Море вздуется бурливо,

 Закипит, подымет вой,

 Хлынет на́ берег пустой,

 Расплеснется в скором беге,

 И очутятся на бреге,

 В чешуе, как жар горя,

 Тридцать три богатыря,

 Все красавцы удалые,

 Великаны молодые,

 Все равны, как на подбор —

 С ними дядька Черномор.

 И той стражи нет надежней,

 Ни храбрее, ни прилежней.

 А у князя женка есть,

 Что не можно глаз отвесть:

 Днем свет Божий затмевает,

 Ночью землю освещает;

 Месяц под косой блестит,

 А во лбу звезда горит.

 Князь Гвидон тот город правит,

 Всяк его усердно славит;

 Он прислал тебе поклон,

 Да тебе пеняет он:

 К нам-де в гости обещался,

 А доселе не собрался».

 Тут уж царь не утерпел,

 Снарядить он флот велел.

 А ткачиха с поварихой,

 С сватьей бабой Бабарихой

 Не хотят царя пустить

 Чудный остров навестить.

 Но Салтан им не внимает

 И как раз их унимает:

 «Что я? царь или дитя? —

 Говорит он не шутя. —

 Нынче ж еду!» – Тут он топнул,

 Вышел вон и дверью хлопнул.

 Под окном Гвидон сидит,

 Молча нá море глядит:

 Не шумит оно, не хлещет,

 Лишь едва-едва трепещет.

 И в лазоревой дали

 Показались корабли:

 По равнинам Окияна

 Едет флот царя Салтана.

 Князь Гвидон тогда вскочил,

 Громогласно возопил:

 «Матушка моя родная!

 Ты, княгиня молодая!

 Посмотрите вы туда:

 Едет батюшка сюда».

 Флот уж к острову подходит.

 Князь Гвидон трубу наводит:

 Царь на палубе стоит

 И в трубу на них глядит;

 С ним ткачиха с поварихой,

 С сватьей бабой Бабарихой;

 Удивляются оне

 Незнакомой стороне.

 Разом пушки запалили;

 В колокольнях зазвонили;

 К морю сам идет Гвидон;

 Там царя встречает он

 С поварихой и ткачихой,

 С сватьей бабой Бабарихой;

 В город он повел царя,

 Ничего не говоря.

 Все теперь идут в палаты:

 У ворот блистают латы,

 И стоят в глазах царя

 Тридцать три богатыря,

 Все красавцы молодые,

 Великаны удалые,

 Все равны, как на подбор,

 С ними дядька Черномор.

 Царь ступил на двор широкий:

 Там под елкою высокой

 Белка песенку поет,

 Золотой орех грызет,

 Изумрудец вынимает

 И в мешочек опускает;

 И засеян двор большой

 Золотою скорлупой.

 Гости дале – торопливо

 Смотрят – что ж? княгиня – диво:

 Под косой луна блестит,

 А во лбу звезда горит:

 А сама-то величава,

 Выступает, будто пава,

 И свекровь свою ведет.

 Царь глядит – и узнает…

 В нем взыграло ретиво́е!

 «Что я вижу? что такое?

 Как?» – и дух в нем занялся…

 Царь слезами залился,

 Обнимает он царицу,

 И сынка, и молодицу,

 И садятся все за стол;

 И веселый пир пошел.

 А ткачиха с поварихой,

 С сватьей бабой Бабарихой

 Разбежались по углам;

 Их нашли насилу там.

 Тут во всем они признались,

 Повинились, разрыдались;

 Царь для радости такой

 Отпустил всех трех домой.

 День прошел – царя Салтана

 Уложили спать вполпьяна.

 Я там был; мед, пиво пил —

 И усы лишь обмочил.