Ему оставалось жить всего несколько секунд.
Шум мотора, похоже, больше не приближался. Малко начал постепенно сжимать челюсти, чтобы раздавить ампулу с цианистым калием. Он не собирался болтаться в петле, давая иракцам повод для злорадства.
Глава 2
Тот, кто окрестил Багдад городом Тысячи и Одной Ночи, был наверно беспробудным пьяницей или шизофреником. Более отвратительного города не найдешь в целом мире. Плоский, расстилающийся до самого горизонта по обе стороны Тигра, он не может похвастать ни многообразием, ни особым очарованием.
"Трайдент", принадлежавший компании "Иракис Эрлайнз", пролетел над бесформенной мешаниной домиков из желтого кирпича, повторявших своим цветом лежащую вокруг города пустыню. Поодаль виднелась грязно-желтая полоска реки, разрезавшая город пополам. Единственным цветным пятном, оживлявшим пейзаж, была мечеть Хажом с шестью минаретами и куполом из чистого золота, расположенная в южной оконечности города. Все остальные кварталы выглядели унылыми и грязными. Восемьдесят процентов полу тора миллионного населения проживало здесь в глинобитных хижинах.
Малко склонился к иллюминатору. Самолет на стометровой высоте пролетал над вокзалом. Кстати, Багдад, пожалуй, единственный крупный город мира, где вокзал расположен прямо напротив аэропорта.
Краем глаза он успел заметить перед наблюдательной вышкой баррикаду из мешков с песком, в проемы которой высовывались пулеметные стволы. Затем шасси самолета коснулось посадочной полосы. Пятью минутами ранее стюардесса собрала все газеты и журналы, валявшиеся на сиденьях салона. Ввозить в Ирак любую печатную продукцию, не одобренную святейшей цензурой, было запрещено. Исключение не делалось даже для работников дипломатического корпуса. Начиная с июля 1968 года, то есть с момента последней революции, все четыре ежедневных багдадских газеты, а также их английская версия "Багдад Обсервер", представляли собой не более чем правительственный бюллетень. Наиболее правдивыми статьями были в них перепечатки из "Правды"...
Все, что не находилось в строгом соответствии с традиционными партийными нормами, объявлялось предательством. Так, однажды в Багдаде расстреляли лейтенанта, который упомянул о разногласиях между правительством и командующим ВВС, хлебнув в гостях лишнего. Презрение баасистов к древним заповедям Корана, запрещавшим спиртное, приводило порой к неожиданным для них самих последствиям... В этом мрачном мире не было ничего невозможного. Иракцы уже много веков назад привыкли к насилию и жестокости. В этой стране могли пытать мертвых, не забывая, разумеется, и о живых...
"Трайдент" остановился, и Малко сошел по трапу одним из первых. Впрочем, салон был на три четверти пуст. Весной 1969 года приехать в Багдад в качестве туриста мог только полный идиот. Горстка офицеров из партии Баас, державшая Ирак в железном кулаке, очень не любила посторонних наблюдателей.
Войдя в обшарпанное помещение аэропорта, Малко сразу почувствовал безотчетный страх. Повсюду висели плакаты палестинской группировки "Эль-Фатах", призывавшие к уничтожению израильтян. Над бюро паспортного контроля красовалось изображение Моше Даяна в петле.
У горожан был усталый и измученный вид, их глаза беспокойно бегали по сторонам. Тюрьмы переполнялись политическими заключенными. Будучи лишена народной поддержки, партия Баас безжалостно истребляла всех, кто подозревался в малейшем политическом инакомыслии. "Радио-Багдад" круглые сутки вещало о том, как империалистические и сионистские шпионы пытаются подорвать могущество Ирака и лишить его народ завоеваний трех революций мартовской и двух июльских, вместе взятых.
Под влиянием общенациональной истерии иракцы автоматически причисляли всех иностранцев к шпионам. А ведь каждому известно, что мертвый шпион гораздо лучше живого.
На вновь прибывших пассажиров угрожающе смотрел солдат в защитной форме с автоматом "АК-47".
Другой солдат, стоявший у бюро паспортного контроля, начал листать паспорт Малко. Увидев пометку "журналист", он заморгал глазами и подозвал какого-то штатского. Тот забрал паспорт и жестом приказал Малко пройти с ним в небольшой кабинет, залепленный плакатами "Эль-Фатах".
Черноусый штатский в солнцезащитных очках был один из агентов тайной полиции баасистской партии, которые повсюду "дублировали" военных. Он с отвращением посмотрел на паспорт: Австрия находилась рядом с Германией, а последняя недавно разорвала дипломатические отношения с Ираком...
Только граждане России, стран Восточной Европы и коммунистического Китая были в Багдаде "персона грата".
- Какова цель вашего приезда в Ирак? - спросил по-английски агент. Английский был единственным официально разрешенным иностранным языком, поскольку в Ираке долгое время хозяйничали британцы.
Малко заставил себя улыбнуться.
- Венская газета "Курьер" поручила мне провести в вашей стране социальное исследование. Я собираюсь задержаться здесь на две-три недели...
- Социальное? - недоверчиво переспросил агент. Он смотрел на Малко с нескрываемым вызовом. Если бы правительственные инструкции не предусматривали вежливого обращения с иностранными журналистами во избежание неприятных недоразумений, он с удовольствием посадил бы Малко в первый же самолет, а то и в более надежное место.
- Мне предстоит ознакомиться с условиями жизни населения в городе и деревне, - терпеливо пояснил Малко, - и сравнить их с условиями западных стран.
Этого говорить не следовало. Баасист тут же пустился в длинный монолог на ломаном английском языке, расписывая идиллическую жизнь арабских стран и в особенности Ирака. "А в том, что у нас несколько повышена детская смертность, виноваты прежде всего израильтяне..."
В кабинет вошел лейтенант в красном кепи и потребовал изложить ему суть проблемы. Виза Малко, похоже, глубоко его огорчила: документы были в полном порядке. Он вернул приезжему паспорт.
- Завтра утром вам нужно будет явиться в Министерство информации, сказал лейтенант. - Там вам окажут помощь в вашей работе.
