Надеюсь, ты найдешь тут много женского пыла и острых клинков, — закончил Рикр, склонив птичью голову, дразня.

— Я ценю пожелания, — сухо ответил Зак, садясь рядом со мной. — Назовёшь имя?

Рикр, — ответил мой фамильяр. — Кстати, ты вкусно пахнешь.

— Я часто это слышу. От фейри, — добавил он, словно я могла забыть, как недавно сказала ему, что от него вонял. После душа от него пахло хвойным мылом, что напоминало о лесе в прохладный вечер.

Рикр подвинул когти на подлокотнике дивана.

Полагаю, твоя темная леди на крыше не будет рада поделиться каплей твоей силы.

— Конечно, не будет рада. Как и я.

Злясь на лесть своего фамильяра, я вмешалась:

— Тут отмечены все тела?

— Да, — он отклонился на диване. — Что-то поняла?

— Линии.

Он моргнул.

— В смысле?

Я указала на несколько мертвых животных.

— Эти тела возле старой тропы, которую закрыли два года назад после оползня.

Он склонился, чтобы приглядеться, я указала на несколько других тел.

— Думаю, тут высохший ручей. А эти — в ущелье. Я видела его с тропы озера Манро.

— И… — он смотрел на карту. — Ты думаешь, что убийца ходил по этим тропам, убивая всех зверей по пути?

Я кивнула.

— Эти тропы легче, чем пробиваться сквозь лес. И все они ведут от вершины горы, так что убийца спускается. Это логичнее, чем ходить по склону зигзагами.

— Может, убийца не ходит вокруг распутья, а выходит из него. Появляется оттуда, убивает и отступает в распутье.

— Вполне возможно, — я потянула за прядь волос, упавшую на плечо. — Линии менее четкие тут и тут, — я указала на скопления тел, — но ты мог найти там не все тела.

Зак молчал, и я взглянула на него. Хмурясь, уперев локти в колени, он пристально изучал карту. Сказав мне тихой мыслью, что он присмотрит за орлицей снаружи, Рикр улетел сквозь стену.

— Ты видишь другую закономерность? — спросила я у друида.

— Да, — буркнул он. — На каждой «линии» много смертей зверей, но только один мертвый фейри.

Я перебирала пальцами прядь волос, рассеянно разделила ее на три и стала заплетать. Одна смерть фейри в одной линии атак убийцы. Это означало, что убийца искал тех фейри, или это было совпадением? И тело фейри, как я заметила, обычно было в самой далекой точке от вершины. Убийца возвращался к распутью, убив фейри? Зачем? Что это означало?

— Что это за песня?

Я вздрогнула.

— А?

Он посмотрел на мое лицо.

— Ты напевала.

Мелодия старой ирландской баллады, которую я пела Уикеру, еще крутилась в мой голове. Я встала.

— Мы тут закончили. Можешь выметаться.

Он отклонился, опустил голову на подушки.

— Ты была какое-то время почти приятной.

Я повернулась к дивану и склонилась над ним. Уперев ладонь в его плечо, ощущая холодными пальцами жар его тела, я улыбнулась.

— Не пойми меня превратно, друид. Я работаю с тобой, чтобы ты нашел убийцу, а не из-за того, что мне нравится твое общество, — я склонилась ближе к его лицу, чтобы он видел мою враждебность. — Все в тебе — то, что я презираю.

— И что же это?

— Сильный мужчина, который мучает тех, кто слабее него.

Я не видела, как его рука двигалась, но вдруг его пальцы сжали мое запястье.

— Тогда какая ты, ведьма? — спросил он, голос был мрачным и опасным. — Когда ты хотела вырезать фермеру зубы, ты была ангелом с ножом, вершащим правосудие? Почему тебе позволено судить других, а мне нет?

Он убрал мою ладонь со своего плеча и встал. Мы застряли между диваном и столом, пристально смотрели друг на друга, стоя вплотную. Его ладонь прижалась к моему бедру, давила на складной нож в кармане, намекая, что он знал, что нож был там.

— Я никогда не притворялся хорошим, — тихо прорычал он, — так что хватит вести себя так, словно ты лучше меня. Может, ты не так глубоко в этом, но ты тоже во тьме, со мной.

Мой дыхание вылетело с шумом, я оттолкнула его.

— Выметайся.

Он прошел в центр комнаты.

— Мои вещи в твоей стиральной машинке.

— Не моя проблема.

— Я не уйду без них.

Я выругалась и отвернулась от него.

— Тогда уйдешь, как только они постираются.

— И куда? Я все равно вернусь утром.

Я напряжённо развернулась.

— Зачем?

— Поиски убийцы, помнишь? Или твоя решимость уже угасла?

Я скрипнула зубами. Может, стоило сказать ему, что МП уже проверяло меня, и возможность, что сюда придут агенты, прогонит его. Но раскрытие этой информации было как дать ему оружие против меня.

— Ладно, — прорычала я. — Делай, что хочешь. Я пойду спать.

— Еда есть?

— На кухне. Угощайся, — я пошла в свою комнату. — Но больше ничего не трогай!

Я хлопнула дверью спальни и подавила желание достать нож.

Он сказал про тьму. Я не хотела понимать, но знала, что он имел в виду. Тьма… жестокость. Мы были людьми, которые жили с жестокостью и в жестокости. Вокруг нас и внутри нас.

Но что он имел в виду, когда спросил, почему я могла судить других, а он нет?

Воздух вылетел из моего носа. Я прошла к шкафу, вытащила с верхней полки чистую простыню, пушистый плед для холодных зимних ночей и запасную подушку. Я прошла по комнате и распахнула дверь.

Друид поднял голову. Он стоял перед моим холодильником, сжимал дверцу, изучая содержимое.

Я бросила охапку вещей на диван, пошла в свою комнату и хлопнула дверью во второй раз. Прислонившись к ней, я отклонила голову на дерево.

«Рикр? Ты не против посторожить ночью мою комнату?».

Его ответ был мгновенным:

Я буду защищать твое целомудрие до последнего вдоха, голубка.

Я скривилась и оттолкнулась от двери. Я переживала не за свое целомудрие.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Мы на самом деле это сделаем?

Юноша не ответил, расхаживал, хрустя гравием на асфальте.

Мы были в переулке за «логовом», как моя тетя звала место, где она раз в неделю занималась делами. Я не знала, было ли здание игорным домом или чем-то еще, но тут она и другие мифики занимались незаконными тайными делами — например, продавали племянниц жутким мужчинам по имени Аконит.

Она была там сейчас. Как и Аконит. Если бы я поднялась на чердак, я смогла бы снова их услышать, но мы с парнем были тут по одной причине. Мы не хотели, чтобы услышали нас.

Прислоняясь к стене в граффити я наблюдала, как он расхаживал. Может, пора спросить его имя? Но он тогда спросит мое. Имена были опасны.

— Ну? — сказала я.

— Я планирую его убить, — прорычал он, не прекращая беспокойные движения. — Я убью его. Но я не готов. У меня будет лишь один шанс, так что я должен быть уверен.

Его слова отражали мои опасения. Убить кого-то явно было не так и сложно. У меня был нож, а у Рут — сонная артерия. Но подойти к ней и ударить ножом по горлу было не так просто, как звучало. Если она поймет, что я задумала… если я промажу… если она выживет…

Я поежилась.

— У него чутье к угрозам, — буркнул юноша. — Как только я составлю план, он это заподозрит.

— Отравить еду? — предложила я.

— Он заметит. И он десятки лет практиковал митридатизм.

Я кивнула, зная метод защиты от яда путем принятия маленьких доз.

— Ты можешь устроить засаду?

— Вряд ли. Было бы так просто, я уже это сделал бы.

Тогда нужно было просто убежать. В такую ночь мы могли это сделать. Как только Рут и Аконит уйдут в логово, мы сможем побежать.

Но я это не предложила. Если моя тетя жива, я не смогу убежать, как бы далеко ни ушла. Я всегда буду оглядываться, бояться за себя. Я хотела избавиться от нее навеки, и парень то же самое ощущал насчет своего опекуна.

Он развернулся, прошел ко мне и остановился в паре футов от меня. Его капюшон скрывал лицо, тьма в переулке липла к нам обоим.