– Не сполна и не до конца.

Голос, столь же холодный и спокойный, как голос вампира, раздавшийся из-за спин слушателей, заставил их удивленно оглянуться. Эрнесто, взявшийся буквально из ниоткуда, выступивший из случайной тени, резко шагнул вперед, сдвигая темно-рыжие брови.

– Существа, пьющие кровь, всегда внушают мне опасения, – голос неблиссера звучал резко и жестко, – Какое отношение вы, господин Фаррад, имеете к Неблису?

Ученый изумленно вскинул четко очерченные брови.

– К Неблису? Вы подразумеваете Кровавого бога, друг мой, Бога разврата? Я слышал, что созданные им существа, те, которые громко именовались «детьми Неблиса» или «детьми крови», не так давно получили имя «неблиссеры», но и только. Больше о Боге разврата мне ничего не известно – я родился после правления Кровавых. Но вот вы… – вампир прищурился, – Позволю себе предположить, рискуя ошибиться, впрочем… Вы, возможно, и есть неблиссер?

Эрнесто, которого впервые кто-то назвал правильно, быстро поклонился, коротко улыбнувшись.

– К вашим услугам, ученый собрат.

– Прошу вас! – Аркано, которого заумные речи и непрестанные церемонии двух кровопийц изрядно утомляли, почти усыпляли, наконец, не выдержал, – Я понял, что вы, Фаррад – ученый и, в общем и целом, видимо, неплохой человек, к тому же, обучаете Антона и так далее, так далее… Но, клянусь всеми богами, когда-либо жившими в Небесах, я не могу больше стоять и слушать ваши церемонии! Давайте или зайдем в дом, или… не знаю, если хотите – оставайтесь болтать, а мы пойдем, поздороваемся с отцом Антона, да, Толя?.. Э… Анатолий?

Шин, который неподалеку от собеседников распрягал своего жеребца, услышав оклик главнокомандующего, живо обернулся.

– Толя давно уже в доме, господин Аркано. Он сказал, что предпочитает разговаривать с племянником, чем трепаться с каким-то вампиром. Да и, вообще-то, не только он.

Удивленный мужчина перевел взгляд дальше и, обнаружив, что из всех путников на улице остались только они, да еще Шин, замешкавшийся с конем, только покачал головой. Пора было, видимо, последовать примеру более умных товарищей.

…В доме царило суетливое оживление. Кузнец, хозяин дома и отец Антона, спешно уставлял стол нехитрой снедью, не зная, чем еще угостить вельможных гостей. Сам юноша, помогая родителю, непрестанно косился на сидящую с независимым видом на лавчонке у окна Карину, возле которой увивался Мирко. О чем они говорили, парень не слышал и, закономерно ревнуя, изредка переводил взгляд на мирно лежащий неподалеку футляр со скрипкой, очень жалея, что Фаррад пока не обучил его никаким смертоносным мелодиям. Все, что знал юный Скрипач – это мотивы исцеляющие, умиротворяющие, все, чему обучал его ученый вампир, было добрым, благостным, а Антону сейчас хотелось быть жестоким. Хотелось схватить наглого стража за ворот и вышвырнуть его из дому, и больше никогда не видеть его рядом с шаманкой!

Карина, вероятно, не замечающая терзаний юноши, а может, просто не обращающая на них внимания, терпеливо улыбалась набивающемуся ей в ученики парню и отделывалась ничего не значащими фразами, непрестанно наглаживая посверкивающую глазами кошку.

Дэмпер, тихо тоскующий в одиночестве, недовольно переводил взгляд с Анатолия, которого знал не слишком хорошо, на своего товарища, увлеченного странной девицей, и мечтал только о возобновлении пути. В конце концов, ну вот что, что держит их здесь сейчас? Этот мальчишка, сын кузнеца? Да сто лет он им нужен, пусть хоть тысячу раз друг предводителей отряда, но ведь явный же слабак! Нет уж, лучше бы им было быстро поздороваться, да проехать мимо, следуя своим путем… Да разве ж с сильными мира сего поспоришь!

Двери распахнулись, пропуская отставших предводителей отряда и ученого вампира. Следом за ними быстро шмыгнул Шин.

Все, наконец, начали рассаживаться за стол; кузнец торопливо приветствовал гостей, называя им свое имя, дабы потом хвастаться, что жал руку самому князю Финоры. Кузнеца, как выяснилось, звали Игнат, и имя его, в общем-то, недолго продержалось в памяти сиятельного князя. Фредо вообще не любил засорять память ненужной информацией.

Зазвенела посуда, наполняемая снедью; зазвенели веселые, радостные, оживленные голоса… Застолье, казалось, удалось на славу и чудилось, ничто не в силах поколебать умиротворенной обстановки вечера.

Раздавшийся в дверь стук явился как для гостей, так и для хозяев полнейшей неожиданностью. Игнат, тяжело вздохнув, извинился и, грузно поднявшись из-за стола, отправился открывать. Через несколько минут из сеней донесся надрывистый девичий голосок, и кузнец возвратился, мрачно сдвинув брови.

– Антон… – он мимолетно облизал губы и поморщился: гостья, видимо, не нравилась мужчине, – К тебе Милена пришла.

Юноша исторг из груди поистине мученический вздох и, легко вскочив, решительно зашагал, было, на выход… Но оказался остановлен учителем.

– Возьми скрипку.

Фаррад отдал приказ не оглядываясь, не посчитал нужным объяснить его, однако, ученик вампира, уже привыкший к тому, что учитель всегда прав, поспешил исполнить его повеление. В сени он вышел, уверенно держа в опущенной руке отремонтированный королевскими мастерами футляр и старательно прикрыл за собой дверь.

Взгляды оставшихся устремились к Игнату. Анатолий приподнял брови и длинно присвистнул.

– Милена?..

Кузнец недовольно махнул рукой.

– Э, настырная девица. Нехорошо так вести себя, однако ж, она чуть не на шею Антошке вешается, да и, по-моему, свято уверена, что однажды женой его станет. Умаялся парень с ней, сил нет никаких! Не нравится она мне, крепко не нравится, да… – Игнат тяжело вздохнул, – Да такие настырные-то частенько своего добиваются. Боюсь, женится Антошка скоро на этой девахе, как есть, женится…

Карина, при последних словах заметно напрягшаяся, устремила взгляд в тарелку с немудреной снедью. Ноздри ее тонкого носа побелели.

***

– Антон!

Миловидная светловолосая девушка с длинной косой, болтающейся по спине, бросилась на шею юноше, едва он появился в сенях. Антон неловко приобнял ее за талию свободной рукой, пытаясь аккуратно отстранить. Милена висела, как пришитая.

– Э… Здравствуй, Милена, – парень попытался выдавить из себя улыбку, но сам почувствовал, что вышел у него скорее оскал. Впрочем, девица удовлетворилась и этим.

– Я так тебя ждала, так ждала! – затараторила она, – А ты приехал и даже не вспомнил обо мне! Почему, почему ты такой жестокий? Али не по нраву я тебе стала?

– Давай поговорим об этом… не здесь, – Антон, наконец выскользнувший из цепких рук девушки, ухватил ее за правое запястье и решительно потянул за собой. Чтобы кто-то (а особенно – Карина) слышал его беседу с настырной девицей, юноше не хотелось.

Милена возражать не стала. Подпрыгивая, как молодая козочка, она послушно последовала за молодым человеком и, дождавшись, когда они остановятся немного поодаль от дома, вновь попыталась броситься ему на шею. Антон ловко увернулся, и Милена надула губки.

– Тошенька, ну что же ты, серденько мое… Как же тот раз, когда мы с тобою… ну, на сеновале, ты же помнишь?

Антон, за прошедшие два месяца изрядно поднаторевший не только в науках и словесности, но и в обращении с женщинами (благо, при королевском дворе их было много), повзрослевший и приобретший некоторую жестокость, не скрываясь, закатил глаза.

– Неужели ты думаешь, что ты была единственной, с кем я делал это? Милена, во имя Светлых…

– Я-то знаю, что не единственной! – девица, перебив собеседника, негодующе подбоченилась, – Вона и Варвара, дочь пастуха, намедни хвалилась – как, мол, мы с Антоном-то…

– Милена! – юноша немного повысил голос, – Меня не интересует никакая Варвара, можешь ты понять?! Я люблю др…

– Любишь меня! – Милена, не желая слушать возражений, целиком и полностью уверенная в своей неотразимости, восторженно захлопала в ладоши, – Ах, Тошенька, мой милый, мой ласковый! Давай же сегодня же обвенчаемся, у меня и подвенечное платье уже…