Я бы ответила. Но, увы, никто не спросит.

Да и ты не любишь Луну.

Ты любишь мятный чай, и почему-то только у меня дома. Ты обхватываешь вишневокрасную чашку, которую уже лет десять считаешь своей, своими обманчиво хрупкими ладонями и прячешь за ней гранатовую улыбку.

Ты приходишь в школу с двумя стаканами кофе, и на другом красным жгучим, как перец чили, маркером написано мое имя.

Ты дерешься с двумя старшеклассниками до бордовых пятен на когда-то кипельно белой футболке только потому, что они цеплялись ко мне.

Ты приносишь мне стопку тетрадей с конспектами, когда я вдруг простываю в начале ноября, и все эти тетрадки — разных оттенков красного.

Ты ведешь меня в парк после уроков и заставляешь собирать букеты из опавших листьев, формируя из них цветовую гамму… стоит говорить, какого цвета?

Ты любишь красный, ты и есть красный, если хорошенько приглядеться и вдуматься.

Ты, Чон Чонгук, мой анальгиновый порошок, растворенный в дешевом виски. Ты моя отрава, моя личная красная граница фотоэффекта, мое бордовое пульсирующее в агонии сердце, вырванное из груди. Ты не приносишь в мою жизнь ничего, кроме боли и алых улыбок, когда я тщательно промываю рассеченную в драке бровь.

Ты позволяешь мне так думать и мучить себя довольно долго.

Ты укутываешь меня в свои безразмерные вишневые толстовки, когда мы гуляем вечером и любуемся болезненно рубиновым закатом, и ты смеешься, говоря, что завтра будет ветрено.

Ты окажешься прав, но я ни за что тебе об этом не напомню.

Ты просто пока держишь мою ладонь в своей, крепко переплетая наши пальцы, и кончики неизменной темно-вишневой нити щекочут мне запястье. Я промолчу и об этом.

Я забываю даже как говорить, когда ты вдруг наклоняешься, и алые губы захватывают мои. Ты стоишь, согнувшись, потому что я на фоне тебя очень низкая, и моя челка абсолютно точно щекочет тебе скулу и щеку. Но потом ты придвигаешься еще ближе, позволяешь своим пальцам зарыться в мои волосы и найти давно выцветшую красную прядь, пока у меня под веками взрываются малиновые Помпеи.

Ты в моей жизни — сплошная черта разных оттенков красного.

Этот цвет везде. На любимых тобой клетчатых рубашках, в непонятных письменах на футболке и на дне смущающего взгляда.

Ты, Чон Чонгук — мое личное начало радуги.

И теперь ты гораздо больше, чем мой друг.

========== 2. Оранжевый. ==========

Комментарий к 2. Оранжевый.

Визуализация: http://vk.com/wall-111407030_83

Ты оранжевый, Чон Хосок. А еще ты придурок, который необдуманно полез в косметичку своей мамы.

Ты оранжевый, Чон Хосок. А еще ты умственно деградированная особь, которая вылила на себя краску для забора. И не смотри на меня так, это совсем не трудные слова, ты тоже можешь их выучить. Тогда ты хотя бы иногда сможешь казаться не таким дебилом.

Ты оранжевый, Чон Хосок. Я уже говорила, что ты имбецил? Не хотелось бы повторяться.

Ты оранжевый, Чон Хосок. Во что ты теперь вляпался, придурок?

Черт. Всё же, с ним не повторяться трудно.

Вы, наверное, подумали, что Чон Хосок — это маленький мальчик, и сейчас мы с ним мирно осваиваем школьные премудрости, шарим в маминых косметичках и вообще ведем жизнь счастливых, ничего не понимающих раздолбаев. Если да, то поспешу обрубать эти мысли на корню.

Чон Хосок, он же оранжевая придурь, он же бешеная морковка, он же мандариновая шкурка — это мой непосредственный начальник и завотделом финансов в крупной и уважаемой компании. Я же — его несчастный помощник, в обязанности которого входит не только круглосуточная доставка кофе и работа с документами, но и обязательная закупка краски для волос… стоит ли снова упоминать этот цвет? Меня уже от него тошнит.

(На самом деле, нет, но если эта придурь узнает, то заставит и меня перекраситься. Оно мне надо?)

Чон Хосок покупает черные джипы и потом рисует на них морковки.

Чон Хосок надевает только оранжевые галстуки.

Чон Хосок любит только оранжевые цветы. И именно поэтому никогда не идите вместе с ним покупать букет, это закончится плачевно для ваших нервов. И для его кошелька. Зато потом вы еще около трех недель будете выгребать из-под всех поверхностей в доме отвратительно мандариновые лепестки.

И не дай небо он появится на важной встрече не в одной из своих сумасшедших рубашек (оранжевая в полоску, оранжевая в клетку, оранжевая с морковками, оранжевая с мандаринками… мне действительно нужно перечислять все сорок две штуки?) — сделка провалится, слайды для презентации перемешаются, а сам завотдела будет медленно сползать на пол. И если всё не закончится истерикой, то вам еще повезло.

Мой вам совет: если вдруг увидите долговязую дылду с вырвиглазным цветом волос — бегите. Если на улице вас вдруг спросят, где ближайший магазин с морковью — бегите. Если посреди лета вас спросят то же, но только о мандаринах, бегите.

Если не успеете — мне вас жаль.

Да он даже сладкий перец ест только тогда, когда тот недоспевший!

Чон Хосок — оранжевая придурь, бешеная морковка и мандариновая шкурка.

Иногда мне кажется, что серое вещество его мозга давно уже поменяло цвет.

Но почему-то я рядом с ним уже три года, и обязанность покупать ему морковь и мандарины, гладить галстуки и рубашки, а еще жить с ним вместе и носить смешные кольца в виде морковок я скорее вижу привилегией.

(И, если быть честной, уговорить тетеньку на регистрации брака поставить нам штампики в паспорте оранжевым было трудно. И давайте мы будем об этом молчать, ладно?)

========== 3. Желтый. ==========

Комментарий к 3. Желтый.

Визуализация: http://vk.com/wall-111407030_87

Минни-Чиминни. Солнышко, лапушка и желтые толстовки.

Минни-Чиминни. Соломенные волосы, янтарные подвески и медовые глаза.

Минни-Чиминни. Дольки лимона, шафрановые шарфы и песочного цвета ботинки.

Я с ним так и ни разу не заговорила. Мда.

Он в выпускном классе, дружит с большей частью школы и его обожают учителя. Он немного рассеянный, но всегда улыбчивый, учится старательно и никогда не пропускает уроки без причины. Он теплый-теплый, и я не о температуре тела, я скорее об ощущении, которое остается после случайных встреч в коридоре или столовой.

Он нервно теребит желтые провода наушников и смущенно предлагает мне встречаться, когда я отдыхаю на большой перемене на крыше.

У меня из рук на пол валится толстый лимонный учебник по биологии.

Я убегаю, закрывая горячие щеки ладонями и забывая о книге.

На следующий день она лежит на моей парте в компании подсолнухов, одноклассники добродушно улыбаются, а когда я нервно прячусь под партой, завидев соломенные волосы, и смеются.

Потом я нахожу трогательно-милый букетик из одуванчиков, перевязанных тепло-золотой ленточкой. На ленточке записан номер, а я краснею так, как никогда.

Через неделю я уже могу начинать писать желтым трактат в шести томах «Как спрятаться в местах, для этого не предназначенных».

Через две я, набравшись смелости, звоню по номеру с ленточки, но, услышав приятно-нежное «Алло?», сбрасываю.

А на следующий день меня всё же ловят.

И меня захватывает обилие желтого, я прячусь в аромате цитрусовых на широкой груди, к которой меня крепко прижимают, и пытаюсь не забыться и вернуться к реальности, пока мне на ухо шепчут сладко-теплые признания и просят не уходить.

И почему-то уже и не так страшно смущенно рассказать, что просто слишком боялась поверить и самой подойти.

И даже прошептать, что желтый — мой любимый цвет.

И делить канареечного цвета плед на двоих, пока пытаешься удобно устроить в руках чашку с чаем, в котором плавают дольки лимона.

И рисовать шафранножелтые цветы гуашью на его ладонях, когда мы всей школой выбираемся на пикник с ночевкой куда-то далеко от дома.

И потащить его за город смотреть на радугу после дождя в золотистых дождевиках, выискивая тот прекрасный цвет, который нас объединил.