Чимин даже вызывается проводить Шинсон, и нет, он не видит в этом ничего такого, потому что им идти в одну сторону, а еще здесь на части дороги фонари не работают… Ну, и главная причина, вообще-то, в том, что Шинсон умудрилась ушибить ногу прямо при выходе из бара.

— Кто-то слишком много сегодня налегал на выпивку, да? — девушка только хихикает на это, но она абсолютно трезвая — они вместе налегали на всевозможные разновидности коктейлев в последние часа два. Но вот от добродушных подтруниваний в дальнейшем её это не спасет. — А если серьезно: как ты?

— Дома лед приложу, и всё. Это просто ушиб, честно, — Шинсон улыбается мягко и очень старается не сильно опираться на Чимина при ходьбе. — Какие планы на лето?

— Работа? — парень грустно улыбается, но потом веселеет. — А вообще, нам обещали съемки какого-то шоу на берегу моря, так что можно будет совместить приятное с полезным. А если быстро со всем расправимся, то несколько свободных дней менеджеры нам обеспечат.

— Это и правда тяжелый труд, — Шинсон задумчиво тянет гласные и сочувственно гладит Пака по ладони, не замечая, как он от этого содрогается. — Не знаю, смогла ли бы я столько работать, как ты.

— Ну, ты будешь работать в своей отрасли, и это тоже будет трудно, — рационально замечает парень, но тут девушка резко останавливается, прикусывая себя за губу. — В чем дело?

— Если я скажу, — она медленно говорит, будто решается, — что на самом деле не ушибла ногу…

Чимин улыбается. Да уж, с этим она проглупила: притворилась ушибленной рядом с парнем, который получает травмы разной степени серьезности почти каждый день во время тренировок. Кто, как не танцор, поймет подставу?

— В общем, я просто хотела поговорить с тобой без свидетелей, — смущенно заканчивает, — но меня совесть просто загрызла, пока мы эти двести метров шли.

Чимин смеется. Открыто и громко, потому что чёрт, не он один нервничал весь этот вечер и пытался подобрать слова.

Шинсон всё еще не знает, куда деть руки и что сказать, поэтому парень приближается сам, наклоняется как можно ниже и доверительно спрашивает:

— А у тебя есть планы на эти каникулы?

Шинсон в ответ сначала неуверенно, но потом очень счастливо улыбается.

========== 42. Выпускной. ==========

— У них выпускной!

— Хён, не истерии.

За последние два месяца подобное перестало быть чем-то новым в жизни общежития, но если сначала панику разводил Сокджин, то теперь он успокоился и принялся составлять план действий: раз уж их макнэ наконец-то закончил школу, значит, необходимо отпраздновать это в семейном кругу.

Кроме того, неделю назад пришли результаты вступительных экзаменов, и оказалось, что Чонгука приняли в тот университет, куда он подавал документы (а еще в другие 3, куда хёны сами их отправили на всякий случай). Мина же, мелкая заразючка, отмалчивалась на все просьбы и уловки узнать её будущее место учебы, но парни знали — их ведьмочка сдала свои экзамены на самые лучшие балы.

В общем, Сокджин успокоился, и вторым должен бы начать истерики Намджун — как лидер и названный отец семейства, но…

В панику неожиданно для всех, и даже для него самого, впал… Юнги.

Нет, он всё еще был суровым хёном, лепил подзатыльники и время от времени играл в психолога с Намджуном. Вот только во время всего этого грозный репер наглаживал офигевшего от такого хода вещей Люцифера, ну или Чимина, кто под руку первым попал. Мотался нервным многоклеточным телом Юнги где-то с неделю, после его выловил Сокджин с миной я-познал-дзен-и-тебя-заставлю, сунул под нос конспектик, накарябанный обычным карандашом на обороте какого-то архиважного документа, отпоил валерьянкой и усыпил. То есть заставил лечь в кровать и поспать, хотя и первый вариант уже успел прийти в светлые головы всех замахавшихся хёновской истерией.

На следующий день Юнги ответственно изучил конспектик, ужаснулся тому, что его накалякали на обороте какого-то очередного их контракта, снова принялся нервно наглаживать Чимина (Лютик успел сбежать), и в конце концов успокоился.

Ибо Сокджин оказался действительно умным заср… хёном, конечно же, хёном, и успел уже всё подготовить, забронировать и заранее купить. Юнги впечатлился и успокоился.

А потом началась шумиха.

После вручения аттестатов половина класса рыдала на груди откровенно удивленной таким поведением знакомых Мина, одновременно откручивая пуговки с её пиджака, вторая — на груди Чонгука. С него, правда, не только пуговицы стянули, но и сам пиджак, галстук, а на рубашке вмешался какой-то незнакомый мужик, с головы до ног замотанный в черное, в кепке и с маской (все дружно сделали вид, что не узнали сурового Рэп Монстра). В конце концов, с бедного макнэ кто-то очень ловкий стащил ремень, и на этом всё закончилось.

А потом к ним подошла Мина.

Нервно хихикающая Мина.

Со стопкой комиксов в стиле «роман с айдолом».

— Меня поймали наши учительницы, — попыталась спокойно объяснить, но всё время срывалась на предательские смешки, — которые с корейского, математики и физики, — Чонгук с кислой миной кивнул, уже понимая, что к чему ведет, — и вот, вручили и сказали… изучать и просветляться, — она протянула стопочку еще одному упакованному в черное телу, в котором вот вообще ни один человек не узнал Шугу, и снова нервно хихикнула. — Мне нужна валерьянка.

Юнги пролистал, на восьмой странице впечатлился, на десятой пробормотал что-то вроде «а в мое время хотя бы какая-то предыстория была», автоматически положил ладонь поверх очков третьего замаскированного тела (естественно, ни единая душа не поняла, что это Хоуп, и вообще, никаких здесь BTS нет), которое заинтересованно пыхтело над ухом и пыталось заглянуть в комикс, и решительно закрыл книжечку.

— Мина, думаю, ты против не будешь, если я их спрячу куда-то далеко… и отдам тебе только после твоих двадцати одного.

— Я вообще буду рада их ритуально сжечь, с песенками и танцами с бубном, — Мина в последний раз хихикнула и устало привалилась к плечу недоумевающего Чонгука, которому вообще не предоставилось случая заглянуть в комикс. — А это, чтобы ты понимал, самые строгие и радеющие за правила учительницы мне подарили. И не то, чтобы я не была теоретически подкована в подобных вопросах, но… Как-то меня это немного шокировало.

— Да, — нехотя признались старшие парни, которые всё же улучили момент заглянуть, — не поверишь, но нас тоже.

— Они на нас смотрят, вообще-то, — Чонгук указал кивком головы на жадно разглядывающих их учительниц, — так что предлагаю сваливать отсюда… пока на мне еще штаны без ремня держаться.

Вот так и закончилась школьная жизнь Мина и Чонгука.

***

Мина проснулась от того, что её трясет.

Собственно, не то, чтобы это было редкостью: они с Чонгуком и вообще младшими частенько засыпали в гостиной, заигравшись или заучившись допоздна, а потом старшие ответственно их разносили по комнатам. Мина это очень смущало, особенно когда она просыпалась у кого-то на руках, и тогда её еще и начинали сладко убаюкивать, намурлыкивая что-то очень похожее на детские колыбельные и ласково поглаживая по волосам. К такому не привыкнешь, философски рассудила девушка, и постаралась больше не засыпать в гостиной, но телу не прикажешь — если она сильно уставала, то всё равно вырубалась.

А еще у Сокджина были самые приятные колыбельные.

В этот раз трясло не так, будто кто-то несет её на руках. Скорее, будто поезд или автомобиль, но ведь Мина никуда не уезжала…

И тут её осенило.

Снова родители!

Девушка резко подорвалась на сидении и рванулась вперед, но её остановил ремень безопасности. И куча удивленных взглядов. Чонгук рядышком, держит её ладонь в своей, возле него — Намджун, спереди — его нуна.

— Ты чего? — Юнги, сидя за рулем, нахмурился. — Приснилось что?

Мина сконфужено кивнула, разумно решив, что лучше остальных не посвящать в свои предыдущие предположения, и вообще. Куда они едут такой компанией?