Жаль, что на эти вопросы она так и не узнаёт ответа. По приходе домой Хината выглядела грустной и подавленной, вся её злость вместе с состоянием опьянения сошла на «нет».

— Давай посмотрим фильм?

— Ино, я не буду резать себе вены, — грустно ухмыльнулась Хьюга.

— Но рядом с тобой должен хоть кто-то быть, чтобы оказать поддержку! — с надеждой в глазах произнесла Ино.

— Я так устала за сегодня, поэтому сейчас просто лягу спать… — Хината обернулась к Ино и заметила беспокойство в её взгляде, которое хотелось как можно скорее стереть из сердца и мыслей подруги. — Езжай спокойно домой, уже поздно, а я пойду спать и проснусь завтра как ни в чём не бывало!

— Что-то верится с трудом…

— А ты возьми и поверь! — Хьюга взяла омегу за руку и крепко сжала её пальцы. — Я сейчас приму душ, протрезвею окончательно и лягу спать, вот увидишь!

— Хината, я понимаю, что былое из памяти не стереть… Но это уже прожитый этап, время не стоит на месте. Постарайся относиться ко всему проще, и тебе сразу станет легче жить, иначе ты попросту изведёшь себя, а это добром не кончится!

— Я постараюсь, может быть, запишусь к психологу.

— Я могу быть твоим личным психологом! — воскликнула Ино с некой заботой в голосе. — Учти, я буду писать тебе всю дорогу, пока буду ехать домой, и только попробуй не ответить.

— Договорились!

Как только за Яманака захлопнулась дверь, омега вернулась к себе в комнату. Хината упала на кровать, и из её глаз тут же потекли крупные капли слёз. Разговор с Ино вернул её к реальности, от которой хотелось скрыться, сбежать, заставил задуматься о тех людях, которых хотелось бы больше никогда не встречать.

Но что, если реальность являлась синонимом проведённой в боли и страхе жизни? Защитный механизм помог бы пережить трудные времена, но убережёт ли он под конец, или в этой реальности стоило быть реалистом? Реализм — друг или враг?

Вдруг девушка резко подорвалась с кровати и со злостью вытерла ненавистные слёзы. Прорыдав на кровати от обиды чуть ли не полчаса, Хината разозлилась не на шутку.

— Какого чёрта я должна молчать и втягивать посторонних?! Это касается только его и меня! — выкрикнув слова куда-то в пустоту, девушка накинула на себя куртку, быстро поправила подтёкший макияж и захлопнула за собой дверь.

Девушка не шла, а буквально бежала по одиноким узким улочкам Токио, благо Саске жил в двадцати минутах ходьбы от фамильного гнезда Хьюга, и, спасибо Сакуре, адрес уже был в её кармане. Щёки омеги, покрасневшие после алкоголя, зарделись румянцем от холода — сегодня выдался на редкость морозный день для декабря в Токио. Невесомые снежинки плавно опускались на асфальт и мгновенно таяли.

Вот она. Заветная дверь. Не дав себе и минуты на передышку, Хината тут же начала звонить в дверной звонок. Дверь ей открыли не сразу, зато на пороге оказался тот, к кому она пришла. Юноша стоял полуголый, из одежды на нём были только пижамные штаны.

Чёрт, как же он хорош собой. Теперь-то понятно, почему всем без исключения девушкам-омегам хотелось погрязнуть в этой тьме по фамилии Учиха. В выражении лица Саске не отразилась ни одна эмоция, даже ни один мускул не дрогнул, но по глазам альфы Хината видела, что он очень удивлён её приходу.

— Хьюга?

— Трахался с кем-то?

— А что, хочешь присоединиться? — усмехнулся он.

— Хочу! — Хината бесцеремонно оттолкнула ошарашенного парня рукой в грудь и по-хозяйски прошла в чужую квартиру.

— Совсем спятила?!

— Я тебя чем-то смущаю?

— Да ты в стельку пьяная, пай-девочка, — надменно усмехнулся Саске и лениво прислонился спиной к стене, складывая руки на груди.

— Тебя ебать не должно, — не менее высокомерно ответила ему омега и не спеша, шаг за шагом, начала приближаться к альфе. — Я столько месяцев страдала, держала всё в себе, истязала себя вопросами. Но теперь я больше не стану молчать!

Хинату будто подменили. Саске потёр ладонями предплечья, чтобы прогнать мурашки. Как только омега открыла рот, она будто стала другим человеком, не такой, какой обычно он привык её видеть. Девушка с абсолютным бесстрашием напирала на него, а он был не в состоянии пошевелить и пальцем; её лицо побагровело от злости, а ноздри смешно и в то же время мило раздувались. Саске явно забавляла эта ситуация, наблюдение за этими жалкими попытками Хьюга устроить скандал доставляли ему неимоверное наслаждение. О, он с удовольствием посмотрит на это представление из первого ряда.

— Наверняка тебе было удобно воспользоваться мной, трахнуть и выбросить! Скажи мне, Учиха, каково это — быть грязным похотливым животным?

Омега на свои возмущения услышала лишь гнусную и такую ненавистную усмешку. В девушке всё закипело от злости — Саске одним лишь своим видом умудрился снова её унизить.

— Какой же ты паршивый ублюдок, Учиха! — с этими словами Хината швырнула в Саске первое, что попалось ей под руку, — пустую вазу для цветов, стоявшую в прихожей.

Альфа еле успел увернуться, дорогостоящая ваза же разбилась вдребезги о стену рядом с его левой рукой.

— Грёбанное бесчувственное и высокомерное хамло! — в юношу следом полетела обувь, ложка для неё и его же кроссовки и перчатки.

Затем в ход пошёл зонт, который Хината грозилась раскрыть в его же заднице, но Учиха с лёгкостью поймал его на лету одной рукой. Вдруг в проход между коридором и гостиной высунулась удивлённая физиономия Итачи. Он пришёл из кухни явно из-за слышимого грохота и воплей и был в шоке от происходящего, так как застыл в проёме с полотенцем и тарелкой в руках.

— Итачи, не грей уши. Уйди, а? — огрызнулся Саске, злобно сверля взглядом любопытного брата. — По-братски прошу.

— Ох, будет сделано, Саске-сама! — с сарказмом ответил Итачи и спешно удалился.

Саске, не сводя взгляда с пылающих яростью глаз омеги, начал медленно наступать, приближаться всё ближе и ближе. Прихожая мгновенно наполнилась запахом злобы и гнева альфы.

— Знай своё место, сучка! — рассвирепел он, ударив кулаком об стену в паре сантиметров от головы девушки.

Хината невольно вскрикнула, и вся её решимость поубавилась — ей стало не по себе от такого напора и власти. Создавалось впечатление, что в глазах альфы гремел гром и вспыхивали молнии.

Прекрасно зная, какой эффект он и его природный запах оказывал на омег, Саске решил добить её одной лишь фразой.

— Хината, скажи-ка мне, кто лучше в постели: я или Киба?

Разъярённый Саске с особым напором схватил её за шею и грубо поцеловал в губы.

Теперь он душил её не только своим густым запахом, но и своим телом. Хината впервые не растерялась, она укусила его нижнюю губу и дала ему звонкую пощёчину.

— Не смей трогать меня, мудак, — она в последний раз осуждающе посмотрела на удивленного альфу и поспешила закончить на этом весь «разговор».

Саске пришёл в себя, когда где-то с кухни до него донёсся звук громкой усмешки, а входная дверь захлопнулась.

***

Она бежала домой со всей мочи, сквозь сырой снегопад; мокрая каша из грязи и подтаявшего снега противно хлюпала под подошвой осенних туфель, а застывшие в глазах слёзы мешали смотреть вперёд.

Дыхание сбилось, и с каждым новым шагом воздуха не хватало всё больше. Хината остановилась, согнувшись и уперевшись ладонями в колени, она пыталась отдышаться. Голова закружилась, а в памяти всплыли отрывки прожитого дня. Радовало лишь одно — она выбралась из этого омута, сбежала из объятий тьмы и теперь могла дышать спокойно и ровно.

Она стала свободной.

Вытерев выступившие слёзы, девушка выпрямилась, посмотрела на ночное небо и улыбнулась. Сладкое чувство выполненного долга разлилось теплом в её груди.

Она ударила его со всей силы, вложив в эту пощёчину всю обиду и желание добиться справедливости. Как смогла, но всё же привела в чувство зазнавшегося Саске. Кто знает, сколькими ещё омегами он воспользовался и ещё воспользуется? Кто-то же должен дать альфе отпор и положить конец этому ужасу.