Через час, к одиннадцати, Медчасть уже была забита до отказа – кубрики полны, в коридоре штабелями лежат. Персонал сбивался с ног – столпотворение адское, все чего‑то орут, стонут, немедленного участия в собственной судьбе требуют… Сцену острой эпидемической обстановки прекрасно дополняли капо, чей организм оказался чуть более крепче остальных и не желал пока подыхать: этих складировали прямо в коридоре Медчасти, прямо под камеры – и черножопые, матерясь почем свет, загибаясь буквой «зю» от острых режущих болей в брюхе, демонстрировали отменную картинку, внося еще больше колорита.
В половине двенадцатого, наконец, Док дождался вызова – заорал красный телефон в личных апартаментах. Смотрящий требовал отчета.
– Пока ничего не могу понять, господин генерал, – отрапортовал Док. – Завал у меня. Идут сплошным потоком! По приблизительным подсчетам – уже больше сотни! Да… И продолжают прибывать!.. Да… Помещения Медчасти забиты, прошу разрешения на расконсервацию соседних помещений – в противном случае начнем складировать уже в общих коридорах. Матрасы нужны! Как можно больше! И привлечение дополнительного персонала! Прошу разрешения рекрутировать здоровых!
Разрешение на все перечисленное было немедленно получено – и тем самым плотность людского потока резко увеличилась. Ритулёк и прочий персонал теперь занимались в основном руководящей работой – гоняли рекрутированных медбратьев от одного «больного» к другому: температурку смерить, пользительных витаминчиков дать, водичкой попотчевать. Сам Док, регулярно обходя владения, строго следил, чтоб актерская игра соответствовала. И когда видел недоигрывающего – немедленно вгонял пару кубов снотворного. Чтоб вырубило часиков на восемь‑девять. Иначе сорвет, тварь такая, всю операцию своим спокойным безмятежным видом.
К двум часам дня люди уже шли сплошным потоком. По приблизительным оценкам – перевалило за пятую сотню. Прибывали со всего Гексагона – и это были пока только доверенные номера. Самые безбашенные, те, кого бугры выбрали на роль поджигателей. Забит был и морг, и уже дополнительное помещение – количество дохлых капо дошло до сотни. В моргах сейчас орудовали шустрые ребятишки – снимали черную форму. Еще понадобится. Они же стаскивали с капо коммуникаторы и относили в Смотровую – Комбригу с помощью скафандра ничего не стоило перекодировать их на закрытые каналы. Вот уж они‑то точно понадобятся – связь между группами осуществлять.
Как Док и предполагал, машины вели себя довольно безучастно. По большому счету им все эти эпидемии похрен, им лишь бы работы выполнялись. Но и Завод вполне отдавал себе отчет, что эпидемия способна выкосить тысячи работников, от чего напрямую пострадает производительность труда. И потому – особо мешать и устраивать проверки в этом царстве смерти не стал. Да и смысл? Местные машины не могут диагностировать, болен ли человек или симулянт. Здесь Доку полный карт‑бланш. Единственное телодвижение с его стороны – подогнал десяток КШР. Но и то только в общий коридор, внутрь Медчасти машины не полезли, чтоб не создавать давку и не придавить ненароком лежащих на полу людей. Улучив момент, поставил в известность Комбрига – но тот отделался только короткой ответной надписью «принял». Ладно, ему лучше знать. А вот отсутствие кадавров, контингента Смотрящего, Дока все же напрягало. Непонятно было. Скопление такого количества крысюков в одном месте – прямое нарушение инструкций. И опасность. Тем более и слухи о бунте, который день курсирующие по Гексагону. Нагнать сюда модификантов – строго обязательно. А вот поди ж ты…
Когда в середине дня второй раз зазвонил красный телефон – Док, будто бы обеспокоенный отсутствием кадавров, попытался вызнать почему‑отчего. И прямым текстом был послан нахер. Не ваше дело, господин эскулап. Нет – и не предвидится. Машин более чем достаточно. Смотрящий, судя по голосу, тоже был напряжен – и Док счел за лучшее не лезть без мыла в жопу, не выспрашивать. Нам же и проще, в конце‑то концов, что этих зомбированных боевиков здесь не мелькает.
– Каковы прогнозы на ближайшие дни? Чего стоит ожидать? Как вообще быть с заключенными? Рабочий день скоро закончится – что посоветуете? По камерам? – запросил в конце Смотрящий.
Вот оно. Док ждал этого вопроса. Теперь необходимо, чтоб вся эта масса народа, которая находилась сейчас на работах, – там же и осталась. По своим цехам. Более того. Очень неплохо вывести из камер и часть тех, кто сейчас отдыхает после ночной смены и распределить по территории комплекса. Занять работой свободных капо. И потому, подпустив в голос как можно больше тревоги, Док сказал:
– Прогнозы неблагоприятные, господин генерал. Люди продолжают прибывать, погибших уже две сотни. Мы пытаемся установить причину – но это не быстро. Полноценной лаборатории нет, я стеснен в средствах. В создавшихся условиях считаю необходимым избегать скопления заключенных в одном месте. Инфекционный генез неясен, и вполне возможна передача как воздушно‑капельным путем – так и через прикосновения. Скучим людей в камерах – получим одну большую Морильню.
– На ночь оставить в цехах?
– Если это возможно – да. Желательно расселить и ночные смены.
– Понял, – после недолгой паузы, прозвучало с того конца. – Будем решать.
И Смотрящий повесил трубку.
Решай, голубчик. Решай. Док, аккуратно опустив трубку в гнездо зарядки, улыбнулся, затянулся от души и пыхнул в потолок душистым клубом дыма. Ситуация усугубляется и уже к вечеру станет неподконтрольной. Старшие повара, тем временем накормив ужином вечернюю смену капо, добавят вторую волну. К ночи трупами черножопых будут полны не только морги – их начнут складывать уже и в коридоре. Это даст новое подтверждение острой эпидемии. А там уж думай сам: либо вывести в коридоры Гексагона сотню тысяч народа разом, чем многократно возрастет опасность бунта – либо поиметь риск завалить объект мертвецами. Понятно, что эпидемия – фикция… Но ведь ты же этого не знаешь.
В принципе, Док не сомневался, какой из вариантов выберет Смотрящий. И в том и в другом случае вышестоящее начальство по головке не погладит – но он наверняка предпочтет заморить зэков в собственных камерах, чем допустить возможность бунта. Сотни тысяч взбесившихся, почуявших свободу крыс, способны смести кого угодно. Впрочем, для дела революции должно хватить тех, что уже будут находиться в Медчасти и цехах.
Как он и ожидал, к вечеру в окрестностях Медчасти скопилось уже тысяч пять народу. Благодаря тому, что еще с середины дня была организована доставка матрасов – их, диво‑дивное, таскали сами четырехсотые, и вид работающей машины вгонял крысюков в благоговейный ступор – вся эта орда более‑менее смогла прикинуться больной. Почти все они лежали по своим матрасам – а особо шустрых, уже почуявших запах свободы и потому малость распоясавшихся, усмиряли их собственные бугры. И Док в который раз подивился предусмотрительности Комбрига, с самого начала настаивавшего, чтоб каждая мелкая группа была под присмотром своего авторитета. Дисциплина, тем не менее, постепенно летела к черту, и уже следовало бы переходить к горячей фазе – о чем Док и отстучал Комбригу по закрытому каналу. В ответ пришло многообещающее «скоро», и эскулап малость приободрился. Напряжение сказывалось – и уже хотелось определенности. Которую и должна дать горячая фаза. С‑с‑сука, скорее бы уже все закончилось…
Весь день с самого утра Комбриг мотался по лабиринту Тайных Троп. Скапливать людей в Смотровой нельзя, в лазе вытяжного короба – тесно, в ближайшем коллекторе нет смысла – и потому с самого утра, когда люди начали поступать, он уводил будущих боевиков в НП‑2. По пять‑десять человек. Час туда, час обратно – так, в мотаниях по черным тоннелям, день и прошел.
Ближе к вечеру, когда боевой актив сконцентрировался в НП‑2, провел деление по группам. Небольшим, по пять‑семь человек. Большие не нужны – рулить такой группой под силу только опытному командиру. Да и бесполезны они – здесь рассчет больше на партизанские действия: куснул – убежал, куснул – убежал. И если во время покусывания эти душары[14] свалят хотя бы двух‑трех – уже результат. Даже если размен будет один к десяти. А нет – так суматохи наделают и мéхов немного отвлекут.
