Узкая щель второстепенного коридора, перекрытая полотном едва колышущейся паутины, обнаружилась шагов через двадцать. Хотя в башке до сих пор еще позвякивало – она все же сообразила, что паутину лучше не трогать. Какая‑никакая – а маскировка. Присев в коленно‑локтевую, Васька осторожно проползла под ее пологом. Фонарь в коридоре давал немного света, и, оказавшись внутри, она сумела кое‑как осмотреться. Хозяйственная каморка, не иначе. Пара ржавых дырявых ведер, какие‑то шланги, швабра, тряпье и прочая дрянь… Дрянь дрянью – но швабра вполне сгодится! Разломав ручку пополам, она получила две довольно длинные дубинки – и вот теперь‑то почувствовала себя увереннее. Что ни говори, а сталюшка в руке – это не ее. Другое дело – палки! «Эскрима» вроде бы. Так батя Ефим называл то, чему обучал ее. Какие‑то там филлипинские боевые искусства – хотя что значит слово «филлипинские», она никогда и не спрашивала. Просто всасывала знания с жадностью губки – и долбила, долбила, долбила палками по манекену. Иному и пять раз объясни – не поможет; а ей вполне хватило того раза, когда ее чуть не оприходовал мерзопакостный Воробей с дружками. Именно тогда она поняла, что в этой гребаной норе крыске лучше отрастить зубки подлиннее…
Присев и привалившись к стене, Васька прикрыла глаза. Поспать бы – да нельзя. Заснешь – потеряешь контроль. И можешь проснуться уже с перышком в брюхе… Жрать тоже хотелось немилосердно. Заточить бы теперь хоть кусок сраного желеобразного антрекота из столовки, политого токсично‑розовым вкусозаменителем… Но еще сильнее хотелось пить. Так сильно, что хоть конденсат со стен лижи. Она подняла руку, ощупывая стену – хренушки. Сухо, пыльно… Ну да ничего. Передохнет, вылезет в коридор – а там и на воду наткнуться можно. Она уже проходила такие места – да сглупила, проигнорировала. Главное не нарваться на ту водичку, что из трубы хлещет…
В коридоре вдруг заскрипело, и она немедленно размазалась по стене, превратившись в плоскую бесплотную тень. Что‑то многовато карлов на один квадратный метр пространства и времени… Уже третий патруль. Карланы, о чем‑то тревожно переговариваясь, пробежали мимо, и она уловила пару слов: «прорыв» и «заделать». Ага, голубчики, к трубе спешат… Интересно, а они знают об интересном эффекте водички? Ведь если вляпаются – взять их можно будет голыми руками…
Охотничий инстинкт встряхнул ее. Снова выбравшись в коридор, она, скинув ботинки, тенью заскользила вдоль стены. Карланы топали шагах в сорока впереди, не оборачивались, озабоченные открывшейся проблемой – и Васька поспевала без особых проблем. Вот и угол, вот и лужа блевоты… Один из карланов задержался, присел на мгновение, интересуясь – но тут же с матюгами вскочил и завернул за угол. Васька хихикнула – шашлык из крысы, извергнутый обратно, никогда не выглядит презентабельно. Да и пахнет тоже не ахти…
Из‑за угла все так же парило – и Васька не решилась снова лезть в облако дряни. А вот карланы окунулись с головой. Пара минут – и за углом заперхало, забухало гулким лающим давящимся кашлем. Сейчас полезут. Она сместилась правее, прижимаясь к стене. Давайте‑ка, родненькие… Первый карла, вывалившись из‑за угла, получил концом палки прямо в висок. Черепушка там тонкая, достаточно совсем легонького удара… Карла хрюкнул – и осел на пол.
– Э, братан! Братан, ты чо?!.. Сиплый, сука, ты совсем, что ли, плох? – захрипел второй, выныривая из парящего облака.
И…
Он все же успел сообразить, кого видит и почему кореш лежит на полу с пробитой черепушкой. Раззявил пасть, судорожно зашарил рукой у пояса, где висела резиновая дубинка – и получил торцом левой палки прямо в глаз. Правая, описав короткую дугу, врезалась в промежность – и карлан согнулся, мыча от боли, полыхнувшей в яйцах. Кого ты там поиметь хотел, урод?!.. Снова взмахнув правой, Васька от души зарядила ублюдку по затылку – и карла, завалившись на пол, затих. А вот теперь пришло время острой стали…
Спустя пару минут она уже была готова. Второй карлан, пузыря вспоротым горлом, присоединился к корешу в Местах Вечной Охоты – а Васька прибарахлилась. Черная форма оказалась чуть великовата, ботинки же – вполне по ноге. Мелковат нынче карла пошел, ох мелковат… Карман куртки оттягивал фонарь, второй она держала в руке, на поясе – шокер. И самое главное – коммуникатор с открытой картой и фляга с водой. Пожрать достать не удалось, наверняка ушлепки спустились сюда хорошо покушамши – но это ее пока не печалило. Пожрать можно и потерпеть. Главное – есть вода.
Открыв карту и прихлебывая из фляжки, она принялась изучать Лабиринт. Он оказался изрядно запутан – но карта хорошо распедаливала дорогу. Занесло ее недалеко, искомый «Первый узел» оказался совсем рядом – вернуться назад до каморки, где она пропустила мимо себя эту парочку, потом длинным коридором на север, затем несколько поворотов вправо‑влево. И он именно так и назывался – Первый узел. В него сходились все коридоры, берущие начало от входа – Лисенку его точно не миновать. Отлично! Было б неплохо еще, если б коммуникатор показывал остальных поисковиков, шарящих по лабиринту… но на нет и суда нет. Обойдемся тем что есть. И, прижимаясь к стене, Васька снова заскользила к цели.
Тела корешей Шнырь увидел еще издали. Вынырнул из‑за угла – и вот они, болезные. Лежат друг на друге вповалку, коченеют в свое удовольствие… Открытие было неприятным. Минус два! А их тут всего пятеро вместе с ним! Редеют ряды, редеют… Тем более что и не ожидал их обоих тут увидеть! На экране его бригадирского коммуникатора точка с именем «Сиплый» продолжала шариться по лабиринту – и не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять, что коммуникатором завладела сучка Васька. Тварь такая… замочила троих – и была такова! Но как? Смогла застать врасплох?
Ладно. Забрала – и забрала. Тем лучше. Пусть это и не по правилам экзамена – потому как жертва должна иметь возможность прятаться – но капо‑пять все равно не узнает. А так ее проще догнать.
Впрочем – это чуть позже. Теперь же вернемся к нашим баранам… Вернее – к корешам. Шнырь всегда был осторожным пацаном. Нюхом чуял. Вот и сейчас во всем этом натюрморте что‑то ему не нравилось… То ли пар, клубящийся в воздухе и воняющий какой‑то пакостью – а то ли явные потеки блевоты на бетоне стены у самого угла… Кто блевал? А самое главное – почему вдруг? Уже не парок ли тому виной?.. Говорили, что в центре Завода выделывается что‑то вовсе уж жуткое – то ли химия боевая, а то ли бактериальная дрянь… А ведь Нора аккурат под центральной частью Завода залегает. И не оттуда ли эти трубы тянутся?..
Стараясь не хватануть лишнего, Шнырь оттащил тела подальше. Обшарил – так и есть. Одного из коммуникаторов и след простыл. Кроме него – дубинка, шокер, фляжка с водой и комбез. Но важнее всего именно коммуникатор. Наверняка карта понадобилась… Шнырь глумливо гыкнул – вот дура баба… на коммуникаторе рядового карлы пусто, только Лабиринт, и всё. А на его, бригадирском, – координаты всех пятерых корешей отслеживаются. И пусть. Шнырь снова ржанул… До поры до времени будет уверена, что она тут как тень бесплотная шастает. А когда сообразит – уж поздно. Так что самое время заняться этой сукой вплотную…
На то, чтобы догнать тварь, у него ушло всего пять‑семь минут. Оно и понятно – девка тащилась медленно, с оглядкой, значок на экране постоянно замирал на одном месте – наверняка останавливается и вслушивается‑вглядывается в Лабиринт. Шнырю же этого не требовалось – здесь боялся не он, здесь боялись его… Ну и корешей. Кореша, правда, ползали совсем в другой части Лабиринта – ну да и ничего… Шнырь, глядя на мигающие точки, глумливо захихикал – это даже хорошо, ему больше достанется. Сеструха у Лиса приятная, очень даже скаладная собой. И почему бы одинокому карлану – уже практически капо! – не побаловать себя свежим мясцом?.. Очень даже запросто. Это даже как‑то глупо – быть у воды и не напиться…
Единственное, что ему было не совсем понятно. – почему она ползет в обратном направлении. Странно даже… Место, где остались валяться два незадачливых дружбана, находилось почти у самого центра Лабиринта. И теперь, имея карту, девка вполне могла найти выход. Ведь если вышла – тогда все, тогда свобода. Но она почему‑то развернулась и шла теперь ко входу. Спрашивается вопрос – почему?.. Разве что запуталась, приняла вход в Лабиринт за выход… Шнырь залыбился – вот не зря же Док как‑то сказал, что у баб топографический кретинизм в полный рост наблюдается. И это нисколько не оскорбление, а очень даже медицинский термин. Да уж, не бабское это дело, дорогу прокладывать…
