Синтия открыла короля бубей, а Джим - девятку треф. Он спросил Малко:

- Карту?

Синтия нагнулась к Малко, и он почувствовал, как его руки коснулась ее упругая грудь.

- Предупреждаю вас, что по нашим правилам вы можете спасовать до того, как попросите третью карту. В этом случае вы ничего не проигрываете...

Малко заколебался. С такими картами у него девять шансов из десяти продуть двести долларов. Но было бы глупо оборвать из-за этого наметившийся контакт с Джимом.

- Прошу карту, - сказал он.

Синтия сдала карты. У Малко был туз червей, и он выложил свою даму.

Синтия открыла девятку пик, а Джим - девятку треф. И опять расклад совсем не блестящий. Синтия продолжала сдавать. На этот раз Малко открыл шестерку червей, Джим - даму треф, а Синтия - короля пик. Итак, у нее два короля. Как минимум. У Джима Дафа, казалось, сперло дыхание. Увидев три его трефовые карты, Малко подумал, что на руках у него также трефа. Четвертая. Почти масть.

Замедленным движением Синтия сдала по последней карте. Малко взял свою, даже не взглянув на нее.

Синтия бросила взгляд на свою карту и выложила на стол семерку пик.

Джим, помедлив, выложил восьмерку треф. Он так и ерзал на табурете, показывая всем своим видом, что умирает от желания объявить.

- Тебе играть, Синтия, - сказал он дрогнувшим голосом и судорожно сжал свою последнюю карту, будто опасаясь, что ее украдут.

Синтия окинула их безразличным взглядом и открыла короля червей.

- Три короля, - объявила она.

- Ты проиграла, - заржал Джим.

Заторопившись, он опрокинул свой стакан с вином и выложил короля треф.

- Масть, - почти крикнул он.

Синтия и глазом не моргнула. Ее взгляд был будто прикован к золотистым глазам Малко.

- Наш друг не объявил еще, какие карты ему выпали.

Малко взглянул на свою последнюю карту и не знал, куда деваться от радости. Интуитивно он вдруг почувствовал, что теряет нечто важное.

- У меня тоже масть, - произнес он.

- Как? - воскликнул, покраснев от ярости, Джим.

Ничего не ответив, Малко открыл своего туза червей. Несколько секунд все молчали, затем раздался веселый смех Синтии.

- Вот вы и выиграли!

Глава 9

Джим Даф с силой ударил ладонью по стойке.

- Черт бы побрал этот дерьмовый бордель со всеми потрохами!

И всем стало ясно, что он далеко не полностью изложил свою мысль... Лицо его исказилось гневом, и он уставился на разбросанные по стойке карты, будто решил испепелить их взглядом.

Человек с рацией, сидевший в глубине зала, вдруг резко вскочил.

Никогда еще Малко не приходилось видеть столь бурного проявления эмоций из-за обманутых ожиданий. Он понял, что ему представляется уникальная возможность.

- Я думаю, что это было не слишком справедливо. И если вы оба будете согласны, я предлагаю разыграть мою победу еще раз, завтра вечером.

Джим сделал такие глаза, что они, казалось, вот-вот вывалятся на зеленое сукно стойки. Даже дар речи вернулся к нему не сразу.

- Вы хотите сказать, что не намерены переспать сегодня с Синтией?

- Вы почти угадали, - признался Малко, - хотя это совсем не значит, что я этого не хочу, - добавил он галантно. И вполне искренне.

Хозяйка бара кольнула его ледяным взглядом, еще более прекрасная в своем гневе.

- Вы вряд ли выиграете во второй раз, - заметила она. - Джим очень давно пытается побить меня, но безуспешно.

Впервые после начала партии она показала, что и у нее есть нервы.

- А почему бы и нет. Выпал же мне шанс в первый же раз.

- Джим Даф дружески шлепнул его по спине, да с такой силой, какой хватило бы, чтоб уложить на месте упряжку буйволов.

- Я предлагаю выпить, - заявил он. - Синтия, всем по стаканчику.

Не взглянув на Малко, молодая хозяйка зашла за стойку, наполнила два стакана "Джи энд Би" и поставила их перед мужчинами.

- А мне что-то не хочется, - ответила она на их недоуменные взгляды и, выйдя из-за стойки, направилась к винтовой лестнице. Она медленно поднялась по ней под жадным взглядом Дафа.

Фигура у нее была действительно сказочная... Как только Синтия исчезла в люке, Джим поднял свой стакан и звонко чокнулся им с Малко.

- А вы чертовски симпатичный мужик, - заявил он. - Все мои ребята были бы готовы лететь вверх колесами до самого Луангпрабанга, чтобы провести ночь с Синтией! А условия игры она принимает всерьез, и без разговоров пошла бы с вами.

- Я в этом не сомневаюсь, - согласился Малко, - но я прибыл во Вьентьян не для того, чтобы бегать за девочками.

- А чем же вы занимаетесь?

Малко не успел ответить, как на лестнице показалась Синтия, ведя на поводке собаку - массивного желтоватого чау-чау, с вывалившимся набок черным, как адская смола, языком.

Она величественно прошла мимо сидящих мужчин, недоступная, как богиня.

- Я погуляю с Конфуцием, - сообщила она, - а затем закрою бар.

И исчезла в темноте. Бармен поднялся и закрыл за ней дверь.

- Пойдем, выпьем по стаканчику еще где-нибудь, - предложил Джим.

- Похоже, она не в духе. А мы могли бы прекрасно надраться...

- А есть ли во Вьентьяне злачные места, которые к этому часу не закрылись? - спросил Малко.

Оставив на столике несколько купюр, американец ответил:

- Нет проблем. Бары с девочками в Донг-Палане, но там не слишком весело. Идем лучше во "Вьенг-Ратри", где попадаются потрясающие девочки. Хотя все они косоглазые.

Они вышли из бара. Жара на набережной Фангум ничуть не спала. Синтия затерялась в темноте. Джим открыл дверцу роскошного "камаро" канареечного цвета.

Синтия медленно брела по полоске земли, тянущейся вдоль набережной Меконга, помахивая в такт шагам поводком. Конфуция она отпустила. Заметив невдалеке лаосцев, слушающих игру на гитаре, она остановилась и вспомнила сцену в баре. Впервые за последние годы она потеряла контроль над собой. Это злило ее и вызывало какое-то смутное беспокойство.

Кто был этот мужчина, не захотевший ее сегодня вечером? Еще до его поразительного решения она поняла, что это был человек иной закалки, не похожий на привычных ей "крутых парней". Это сквозило в некой его отрешенности, в холодном безразличии, исходившем от его золотистых глаз. Однако она не думала, что он осмелится оттолкнуть ее. Она хорошо знала всю силу своих чар для мужчин, особенно в этом городе, расположенном на краю света. Никогда еще ей не наносили такой обиды. И горечь ее усугублялась тем, что она знала пределы своей гордости: второго шанса она ему не даст.