Комнату заливает утренний свет — ещё совсем рано. Девушка откидывает одеяло, спускает ноги на пол и проводит ступнями по ворсу маленького пушистого коврика у кровати — невыразимо приятное ощущение. Прикрыв грудь ладонями, подходит к окну, смотрит с третьего этажа на улицу, где уже бегут люди, выползают со двора сонные машины и шумит листва. Потом натягивает серую футболку, расправляет просторный ворот и, игнорируя россыпь разноцветных тапочек на полу, выходит босиком на кухню, заранее улыбаясь. Она придумала, что скажет Даниле.

На столе стоит завтрак: салат из овощей и кунжута, маленькие тосты, омлет с ветчиной, и уже заварен ароматный чай. И записка. Улыбка тут же исчезает с лица девушки. Она хватает записку, быстро читает её, комкает и швыряет об стену. И садится на стул. Есть теперь совсем не хочется. И ничего не хочется. Уголки губ дрожат.

У заварочного чайничка лежит билет на автобус до города, в котором живёт Кристина. Девушка думает, что Данила купил этот билет ещё ночью. Пытается вспомнить, в какой момент она ему сообщила, где живёт. И не может вспомнить. Возможно, ещё когда болтали ночью по пути. Вечер как в тумане.

Кристина вздыхает и идёт в душ. До автобуса ещё почти два часа. Под струями воды она вспоминает все фразы из записки. Зря она её скомкала. Он написал свой номер телефона, если вдруг она решит позвонить. Кристина злится на то, что он угадал её мысли. Она ведь действительно думала о том, что познакомился он с одной девушкой, а завтра это будет совсем другая. Что ему нравится больше — танцевать с ней на ночной мокрой улице и любоваться? Или разговаривать с ней? Или всё вместе? Он решил всё за неё. А вдруг бы она ему понравилась и в своём настоящем теле? Кристина долго чистит зубы, вскрыв свежую упаковку с зубной щёткой. Настроения никакого, и, завернувшись в полотенце и оставляя мокрые следы на полу, девушка садится за стол и вяло ковыряет омлет с тостами и салатом. Пьёт чай, дочитывает оставшиеся двадцать страниц. Изабелла немного реабилитировалась в её глазах, но настроения это не поднимает.

Билет, вдруг вспоминает девушка; в рюкзачке был вчерашний неиспользованный билет, там и было название города. Покопавшись в рюкзаке, девушка находит и билет, и несколько скомканных банкнот в маленьком кармашке — то ли не нашли, то ли осталась капля совести.

Кристина встаёт на колени и ищет под столом скомканный листок, придерживая сползающее полотенце. Расправляет записку, запоминает номер телефона, и кладёт листочек в рюкзак. Моет посуду и аккуратно раскладывает её по местам. Под босыми ногами крошки, поэтому приходится найти веник и подмести пол. Потом девушка одевается, зашнуровывает кроссовки, которые так до конца и не высохли, и выходит из квартиры. Настроение тоскливое, как будто она отрывает от себя что-то. Почти бессонная ночь в этой квартире на третьем этаже была слишком хорошей. Даже запах этих дурацких сигарет. Даже то, что в громоздком одеяле на голое тело было слишком жарко. Даже мокрые шнурки, которые всегда сердят, когда их пытаешься завязать.

Девушка кладёт ключи от квартиры в почтовый ящик, потому что так попросил Данила в записке, и выходит на улицу. Там слишком солнечно и хорошо. Кристина понимает, что хмуриться на солнечной улице неприлично, вздыхает и идёт на автобусную станцию. Ехать два часа, и теперь у неё в рюкзачке две книжки.

Кристина показывает билет, садится в автобус и прислоняется головой к окну. Она безучастно смотрит на суетящихся пассажиров, раскладывающих свои сумки в багажном отделении. В этом городе у неё больше никого нет.

Через десять минут автобус тихо трогается и набирает скорость.

— Чёрт,— внятно говорит девушка. Пассажиры, сидящие по соседству, недоумённо оглядываются на неё.

Но никто ничего не спрашивает.

========== Качели ==========

Девушка лет четырнадцати или пятнадцати сосредоточенно раскачивается на качелях. Со стороны кажется, что ничего важнее для неё не существует. Но Юля, глядя на неё, прекрасно понимает, что у девушки внутри что-то происходит. Пусть для кого-то её проблемы кажутся незначительными, но разве станешь раскачиваться на качелях в девять утра с таким серьёзным выражением лица, если всё в порядке?

А может, всё хорошо, и девушке просто жизненно необходимо было покататься на качелях? Юля размышляет, в какой момент она сама перестала радоваться простым мелочам. С каких пор диеты, пробежки, занимающие всю голову вопросы поступления в университет оказались важнее качелей, клубничного мороженого, коллекции закладок и розового дневника?

Она садится на свободные качели, смотрит в пасмурное небо и тихонько раскачивается. Пятнадцатилетняя девушка кидает на неё сосредоточенный взгляд, ещё сильнее отталкивается от земли, а через минуту, придумав что-то, подхватывает рюкзачок с земли и неторопливо уходит.

Юля сидит на качелях и не может придумать, как ей поступить. Она с раннего утра гуляет по пустынным улицам, выпила уже бутылку воды и стакан колы с ванильным вкусом, но ничего не решила. Она вышла из дома, пока Яна сладко спала; обошла полгорода и несколько круглосуточных киосков; дошла до заброшенного сада, забрела по сырым аллейкам в самую тихую его часть, но в сомнениях своих так ни к чему и не пришла, и небо алюминиевого цвета не даёт подсказок.

Поэтому Юля встаёт, отряхивает юбку и направляется к выходу.

Но останавливается, и у неё перехватывает дыхание, потому что девушка видит себя. Усталую, растрёпанную, в футболке и штанах для пробежки, в чумазых кроссовках, с короткой косичкой из длинных прядей, с рюкзачком на одном плече.

Юля откашливается, потому что чувствует, как пересохло в горле. Раньше она только в книгах встречала такое выражение, а сейчас буквально не может вымолвить ни слова. Она понимает, кто перед ней.

— Привет, Юля. Я Кристина.

Юля кивает в ответ, снова откашливается и произносит сипло:

— Я знаю. Привет…

Кристина спрашивает:

— Тебя Яна весь вечер угощала домашним вином?

И неожиданно Юля улыбается:

— Да, а откуда ты знаешь?

— Опыт,— Кристина тоже улыбается.— Это же Яна. Могу даже перечислить, что вы пили. Она гурман. Выпила однажды глоток какого-то редкого вина, задержала его на языке и, почувствовав вкус, даже расплакалась — говорит, потому что это прекрасное длилось всего несколько мгновений. Представляешь? Вы мне там оставили что-нибудь?

Юля неуверенно кивает и размышляет, до чего же странно это, видеть себя со стороны. «Вышла из себя, вернусь нескоро»,— думает она.

— Пойдём позавтракаем где-нибудь? И поделимся впечатлениями. Я вчера весь день в поездах, ночь почти не спала, сейчас только подремала в автобусе.

— Идём. Слушай,— говорит Юля.— Оказывается, со стороны у меня вполне нормальный голос. Я всегда считала, что он противный. И старалась поменьше болтать.

— Поэтому все считают тебя загадочной особой, да?

Юля усмехается:

— Похоже на правду. Куда пойдём есть?

— Тут кофейня рядом, там вкусные булочки и горячие пирожки.

— Слушай,— Юля хмурится,— ты наверняка ела всякую вредную еду.

— И немало,— подтверждает Кристина.— А что?

— Это ужасно. От вида гамбургера я прибавляю три килограмма, а если откусить, меня разрывает на части.

— Расслабься. Сейчас ты — это почти я, а значит, можно есть что угодно. Пока я была собой, еда куда-то растворялась, едва я успевала её проглотить.

— Везёт же.

— Пользуйся моментом,— улыбается Кристина.

Юля замечает, что улыбка у неё приятная, но немного не такая, какую она привыкла видеть на своих фотографиях.

— Да и за последние сутки я столько двигалась, что сейчас могу пиццу целиком съесть, и всё впрок пойдёт.

— Убедила,— соглашается Юля.

В кофейне тепло и уютно, а облака в небе наконец расходятся, и выглядывает солнце, поэтому краешек стакана на столике нестерпимо блестит. Юля устраивается в самом тёмном уголке и отодвигает стакан правее, чтобы не было бликов, слушает про похождения Кристины и поражается.