Тот, кто познает этот мир осознанно, способен формировать свою реальность такой, какой ее хочет видеть. И даже глобальные потрясения типа пандемии и кризисов становятся не проблемами, а возможностями, как бы дико это для кого-то не звучало.

В восемнадцать лет мой мир, как мне казалось, был очень ко мне благосклонен: уже несколько лет я работал в торговой компании, и дела шли очень хорошо – я даже мог себе позволить персонального водителя и такси бизнес-класса, золотые перстни, хороший телефон, брендовую одежду. Но я все еще был ребенком, который плохо слышал свой внутренний голос и не умел управлять своими желаниями. В то время я застрял, словно в болоте, и мне хотелось новых вызовов, ведь в торговой компании я достиг пределов развития, а мой родной город Ульяновск давил на меня своими небольшими размерами и ограниченными возможностями. Я закисал, и мне требовалось выходить на другой уровень, очень хотелось посмотреть большой мир, показать себя людям, достичь новых финансовых вершин. Но мой страх сделать следующий шаг был сильнее. В привычном находиться всегда комфортнее. Настоящая звезда местного розлива…

Если гора не хочет идти к Магомету, то Магомет пойдет к горе. Я не хотел идти к новой жизни, и новая жизнь решила ко мне постучаться сама, очень нетривиальным способом. Реальность притянула к себе, заставляя со скрипом, с проворотами меняться мое мышление. Я хотел, чтобы моя жизнь изменилась, но не желал ничего для этого делать. Но если ничего не менять, когда чувствуешь пределы своего развития, то сама жизнь начнет создавать условия, перестраивая реальность так, чтобы ты что-то осознал, изменился, принял определенное решение, выбрался из болота. В итоге реальность стала и Горой, и Магометом и пришла ко мне в очень своеобразной форме…

В тот день я возвращался с работы не привычным для себя способом, на такси, а простым маршрутным автобусом. Так захотелось, и я решил послушать свой внутренний голос. В автобусе было не очень людно, но из всех пассажиров выделялась компания молодых парней от восемнадцати до двадцати трех лет – шумные, хамоватые, с пивом в руках. От этих «перцев» исходила неприятная энергия локальных собственников жизни, которые еще совсем ее не знают, но считают, что весь мир принадлежит им.

Меня всегда такие цепляли и злили. И в этот раз, видимо, мы срезонировали на одной частоте, и они услышали мое внутреннее к ним отношение. Шутки, подколки, вопросы, громкий смех понеслись в том числе и в мою сторону. Автобус пустел, так как мы приближались к конечной остановке, а градус их внимания ко мне только повышался. Вспоминая сейчас те события, я понимаю, что блюдо, которое приготовила Вселенная по моему же запросу, мне совсем не нравилось, и я внутренне активно ему сопротивлялся. Я все больше распалялся, все сильнее выходил из себя, и, конечно, вслед за этим нарастала бесконтрольная злость.

– Отец, Творец, неужели я должен пройти через такое испытание? Зачем мне это? У меня нет страха, я просто знаю, чем все это закончится. Нет желания доводить до этого.

Но, видимо, в тот момент я уже запустил заказанный сценарий, который был не в силах развернуть и пустить по иному пути.

Я вышел на своей остановке. Парни – следом. Их было шестеро. Вечернее время и немноголюдный район – идеальные условия для реализации сценария. Вселенная подготовила для меня особую атмосферу для подачи заказанного мной блюда.

– Куда ты собрался? И че ты повернулся к нам спиной? Не уважаешь? Мы таких не любим. Эй, ты! Я к кому обращаюсь?

Этот крикливый был самым активным и верещал больше всех. Еще в автобусе он выделялся среди своих приятелей, был резким и дерганым, видимо, являлся локомотивом этой гоп-стоп-компании. Вместе с произнесенными словами он нагнал меня и резко дернул за плечо. Я развернулся и встретился с ним взглядом. Злость все сильнее застилала глаза. Забрало падало, и казалось, что я не в силах его остановить.

– О чем мне с тобой говорить? Ты кто такой? Мой отец или брат? – мой взгляд был жестким, внутри все натянулось как струна и звенело, казалось, на частоте ультразвука.

И ведь своими словами я прямо-таки попал в точку. Как раз он и был для меня отцом. Он проявлялся так, чтобы развернуть меня в нужную сторону, ведь я заплутал в этой торговой компании, сбился с пути, закис. «Отец» пришел в такой форме, чтобы показать мне, кто на самом деле решает, что будет дальше. Этот «кто-то» – я. Мой внутренний голос твердил мне, что пора двигаться дальше. Мое сердце требовало перемен. Но я был глух к ним.

– Че ты сказал? – опешил заводила, после чего резко выкрикнул: – Гаси его, парни! – И события сорвались, словно болид со старта на трассе «Формулы-1».

Их было шестеро… Один на один этот крикливый был мне явно не конкурент. Я умел за себя постоять и мог выгрызть землю за справедливость и желание жить. Но их было шестеро…

Я чувствовал удары кулаков и ног всем тело. Ощущал злобное частое дыхание, потому что пинать и бить кого-то, особенно если он защищается – это все-таки утомительное занятие. Я быстро встретился с холодным асфальтом. Кто-то коленом прижимал мою шею, кто-то держал за руки и за ноги, пока тот самый крикливый снимал с пальца золотой перстень и срывал цепочку с шеи, выгребал деньги и вытаскивал телефон из кармана. Когда они устали, отошли в сторону, я улучил момент, и, схватив ключи, валяющиеся прямо перед лицом, неровным бегом, так быстро, как только мог, побежал в сторону подъезда. До дома оставалось немного. Видимо, удовлетворившись найденным и остудив пыл, городские шакалы успокоились – именно этих животных в тот момент они больше всего напоминали.

– Да пусть бежит, с него больше нечего взять. Сопляк! – крикнул в спину тот самый.

Влетев в свой подъезд, я поднялся на третий этаж, трясущимися руками открыл дверь, вошел в квартиру. В голове били барабаны, и я чувствовал, как кровь разносит адреналин по всему телу. Но не только его. Обида, разочарование, негодование, злость… Океан злости разливался во мне – на себя, на этих парней, появилась даже злоба на внутренний голос и на Творца, который допустил такое. Я ощутил, как злость превращается в ярость. Забрало упало окончательно. Адреналин кипел в крови. Боли не стало.

Не соображая ничего, я схватил нож с полки в прихожей и побежал на улицу. Промелькнула мысль, что они не могли далеко уйти и я должен восстановить справедливость, должен вернуть свои вещи, должен…

В тот момент я был уже не в состоянии услышать в голове два простых слова: «Все сам». Только позже я понял их значение…

Они действительно ушли недалеко. Все также смеялись, громко разговаривали и в целом от них исходило хорошее настроение.

– Вернули все, быстро! – истошно закричал-зарычал я настолько громко, насколько мог в тот момент.

Несколько человек обернулись. Разговоры и смех стихли.

– Ого, кто к нам вернулся! Тебе че, мало было? – сказал самый крикливый и тут же затих, увидев в моей руке нож.

– Я сказал: вернули все, быстро! – повторил я, подойдя уже вплотную.

Уже не так уверенно, но все же «крикливый» решил наехать на меня:

– И че ты собрался делать с этим ножиком? Может, сам зарежешься, а мы посмотрим и поржем? – выдал банальность он, после чего вся компания неуверенно, но заржала в знак поддержки. – Или зарежешь нас всех?

– Не всех. Одного тебя хватит, – сказал я. В голове сначала возникла мысль, обращенная к самому себе: «Вот ведь, млин, Рэмбо недоделанный! Насмотрелся голливудки!» А затем, где-то на периферии сознания, снова зазвучали слова: «Все сам…»

Эти слова я по-прежнему интерпретировал неправильно. Да что уж! Я их и не слушал, не пытался понять суть, пойти на глубину стоящего за ними смысла. Действовал на животных инстинктах голодного зверя, загнанного в угол и уже не видящего ничего вокруг. «Сам, так сам! По… на все!» Делаю. Все. Сам. Ар-р-р-р-ра-а-а! Словами справедливость было не восстановить. С гиеной человеческим языком договориться не получится. Разговаривать нужно было на их языке. Зубов и когтей.