Покойный сеньор Хуан Эчепаре, поправил себя Малко, устремляя машину прямо по набережной.

Глава 22

Колокол собора на площади Конституции пробил шесть раз.

В "Виктория-Плаца" все еще спали. Человек на лестничной площадке, возившийся на коленях с разноцветными электрическими проводами, оторвавшись от работы, мог слышать, как бьется его сердце. Он ковырялся в предохранительном щите огромного трансформатора, подававшего ток на шестнадцатый этаж отеля. Для профессионального электрика дело было раз плюнуть.

В столь ранний час работал только один лифт. Горничные еще не закончили уборку, служащие, работавшие в ночную смену, дремали на первом этаже. Когда человек, стоявший на коленях, укладывал клещи в кожаную сумку, оттуда показалось дуло "ламы", к концу которого был привинчен глушитель. Вещь малопригодная для электрика, чтобы таскать ее с собой.

Но это был не обыкновенный электрик. Уже несколько месяцев он работал на тупамарос. Выполнял деликатные поручения.

Как сейчас, например, когда он подключал провод высокого напряжения к трубе, подававшей холодную воду в умывальник и ванную номера 1607. Работа требовала точности, и выполнять ее надо было в резиновых перчатках. Кто потом тронет кран, того сразу убьет током. А какой человек по утрам не пользуется краном для холодной воды?

Соединив нужные провода, электрик поднялся. Имени жертвы он не знал, но это его и не касалось. Проверив вольтметром, все ли в порядке, электрик закрыл сумку.

Прежде чем приступить к своей повседневной работе, он еще мог выпить чашечку кофе в закусочной на Пьяца Индепенденсиа.

Ему пришлось минут пять ждать рабочего лифта. Дремавший лифтер едва на него взглянул. В таком большом отеле, как "Виктория-Плаца", всегда что-нибудь чинили.

Малко проснулся на рассвете. Это был его последний день в Монтевидео. В одиннадцать часов он будет присутствовать на церемонии выноса тела Рона Барбера. Потом самолет скандинавской авиакомпании унесет его в Рио, а затем в Европу. Александра будет ждать в Копенгагене. Лучше было ее не оставлять одну слишком надолго.

В соседних комнатах, сжав кулаки, спали Крис с Милтоном. Гибель шефа столичной гвардии явно свалят на тупамарос. Он узнает это, открыв "Эль Паис". Никто не станет слишком оплакивать парагвайского консула. Кроме, может быть, неистовой Марии-Изабель. Малко встал и взглянул на пока еще безлюдную Пьяца Индепенденсиа.

Странно все получилось. Под конец ему пришлось помогать тем, с кем он приехал бороться.

Малко потянулся, глядя в зеркало на шрамы от ран, полученных им когда-то в Гонконге. Неожиданно на него напала тоска. Неразлучная прежде пара - страх и храбрость - расторгала свой союз. Иногда, из-за того, что он держался всегда настороже, его одолевала невероятная усталость. Малко остановился перед панорамной фотографией своего замка, лежащей на столе. Его Грааль. Кто во второй половине двадцатого века желал иметь замок с сотней комнат? Только такой сумасшедший, как он. И все же всякий раз, когда он возвращался в Лицеи и видел пламя на вершине башни, у него сладостно покалывало сердце.

Он направился в ванную. И в этот самый момент задребезжал телефон. Еле слышно. Малко едва обратил внимание.

Он заколебался. Кто мог звонить в такую рань? Разве что полиция. Телефон продолжал звонить. Малко снял трубку.

- Сеньор Линге? - тревожно спросил низкий незнакомый голос.

- Да.

На другом конце провода раздался облегченный вздох, потом незнакомец сказал:

- Сеньор, я ваш друг. Я сейчас к вам приду. Пока же ничего не делайте, оставайтесь на месте и ни в коем случае не входите в ванную.

Не успел Малко спросить, что все это значит, как незнакомец повесил трубку. Заинтригованный, Малко натянул шелковый халат, достал пистолет и бросил недоверчивый взгляд на ванную, которая, казалось, не представляла никакой опасности. Он подумал о форточке. В здании напротив мог окопаться снайпер.

Через десять минут в дверь постучали. Малко открыл. В проеме появился рабочий с сумкой через плечо.

- Это я вам звонил, - сказал он. - Могу я войти?

Малко отошел в сторону, сжимая рукоятку своего пистолета.

- Что это еще за история с ванной?

Рабочий загадочно улыбнулся.

- Пойдемте, сами увидите, сеньор.

Он порылся в сумке и вытащил длинную отвертку. Малко последовал за ним до умывальника. Рабочий осторожно дотронулся отверткой до кранов. Тут же сверкнула фиолетовая искра, и отвертка упала на пол, шипя, как рассерженная змея.

Малко непроизвольно стиснул пистолет.

- Тут шесть тысяч вольт, - задумчиво заметил электрик.

- Но...

Добрая улыбка осветила лицо рабочего.

- Это я устроил ночью. Если бы я не позвонил, вас бы убило током. Но я получил приказ все отменить. Я рад, что получил его вовремя.

Малко начинал понимать.

- Чей приказ? - спросил он.

Рабочий пожал плечами.

- Этого я сказать не могу. Мне только поручено передать вам приглашение сегодня в четыре часа посетить часовню монастыря доминиканок.

Он протянул Малко сложенный клочок бумаги и поднял свою отвертку.

- За четверть часа я все поправлю, - сказал он. - Прощайте.

Он взял сумку и ретировался. Малко развернул клочок бумаги и прочел, что там было написано.

Маленькая часовня была переполнена. В большинстве своем женщинами. Малко был единственным иностранцем. У дверей старая монахиня спросила его имя, потом тщательно вычеркнула фамилию Малко и указала место рядом с галереей. На него посматривали с любопытством. Белокурые волосы и черные очки резко выделяли его на фоне постных монашеских физиономий. Хорошо еще, что он не взял сюда своих телохранителей.

Вдруг он увидел Флор Каталину. В монашеском одеянии, опустив голову, она медленно шла вдоль галереи. Она держала за руку высокого красивого мужчину изысканного вида, который годился ей в отцы. Тот встретился взглядом с Малко. Интуиция внезапно подсказала Малко, что это и есть Либертад, за которым так упорно гонялся Барбер. Флор Каталину было трудно узнать, она была вся в кровоподтеках. Ее нос невероятно распух. Глаза так заплыли, что казались закрытыми.