Малко тем не менее возобновил попытку убедить военного атташе: ведь это был его последний шанс.
- Достаточно будет, если авианосец будет держаться в открытом море недалеко от берега. Простой кистью замазываются опознавательные знаки и рисуются другие - уругвайской полиции. Вертолет мог бы подобрать меня за городом в пустынном месте. Вся операция заняла бы меньше одного дня.
Полковник покачал головой.
- Вы с ума сошли. А если полиция собьет вертолет? И окажется, что он пилотируется американцем. Вы представляете себе последствия? Политические и даже военные. Я очень уважаю Рона Барбера, но будь он фигурой даже в десять раз более значительной, такой риск все равно не был бы оправдан. Мне очень жаль.
В глубине души Малко знал, что военный атташе прав. Нельзя было привлекать вертолет американских военно-морских сил к столь противозаконной операции. После неудачи в бухте Кошон Пентагону пришлось обзавестись моральными принципами. Малко встал.
- Я вас понимаю. Попытаюсь найти другой способ...
Полковник Ла Верн проводил его до дверей. На прощанье он сказал:
- Мне известно, что обычно вы творите чудеса. Но в этот раз я, право, не вижу, как вы вызволите этих людей...
Отчаявшийся, усталый Малко вышел на улицу. Сделав крюк, он с вызовом проехался перед тюрьмой Пунта-Карретас. За решетками маячили заключенные. Привычные решения не годились, приходилось импровизировать. У него оставалась еще одна маленькая идея. Такая сумасбродная, что он не хотел даже о ней думать. Но время шло, и она представлялась все более привлекательной. Ни одного гражданского вертолета в Уругвае не было, а военные вряд ли одолжат его для того, чтобы устроить побег тупамарос.
Малко выключил "Радио-Ориенталь". Рядом возник силуэт Марии-Изабель. В своей привычной вуали и черном пальто. Он замигал фарами, и она с точно рассчитанной медлительностью направилась к машине.
На маленькой улочке никого не было. Неистовая полковница обожала тайну. Лаура предупредила Малко, что Мария-Изабель не захочет встречаться на людной улице. Полковница подошла к "опелю". Малко, нагнувшись, открыл дверцу.
- Садись, - сказал он.
Она уселась рядом. Из-за вуали Малко не мог видеть выражение ее лица.
- Ты как всегда восхитительна, - сделал он ей комплимент.
Мария-Изабель ответила конфузливым смешком и с легкой досадой заметила:
- Не слишком часто ты это замечаешь. Она положила ногу на ногу, приятно зашуршал шелк ее чулок. Пальто распахнулось, обнажив плотные бедра. И в этот раз она побрызгала себя "Диореллой". Мария-Изабель держалась прямо, и Малко видел только ее профиль. Профиль восхитительный. Малко нагнулся и поцеловал ее в шею.
Она тут же растаяла, притиснулась к Малко, и он почувствовал под рукой жемчужное ожерелье. Юбка задралась, демонстрируя верхнюю часть чулка вместе с подвязкой. Мария-Изабель была прелестна своей несовременностью.
Вуаль она не подняла. Через жесткую ткань Мария-Изабель дотронулась кончиком языка до губ Малко и тут же его отдернула. Тяжело вздохнув, она отстранилась.
- Мне нужно уходить. Что, если нас увидят... Рука Малко поднималась по ее ноге. Мария-Изабель ничего на это не сказала, лишь откинула голову назад, на спинку сиденья, и медленно раздвинула ноги. Тяжело дыша, она покусывала свое жемчужное ожерелье. Потом вдруг наклонилась к запястью.
- О боже, я опаздываю! Я ведь обедаю в "Галеоне". Единственное место в Монтевидео, где можно заказать черную икру. Хотя там и было мест двадцать, зала, уставленная стеллажами с бутылками, всегда наполовину пустовала.
- Поздно возвратишься? - спросил Малко.
- А тебе-то что?
- Хочу прийти пожелать тебе спокойной ночи. Мужа дома не будет?
Мария-Изабель покачала головой.
- Нет, он возвратится завтра. Малко поцеловал ей руку.
- Хорошо. Постарайся не очень задерживаться. Ее глаза заблестели.
- Ты на самом деле хочешь прийти?
- Разумеется, - ответил Малко.
Мария-Изабель в нерешительности прикусила губу.
- Это так неосторожно... Но я скажу Розе, чтобы она ушла. Я тебе все объясню.
На Марии-Изабель оставались только ее черные чулки, державшиеся на бедрах каким-то чудом. Она со смешком взглянула на развороченную кровать.
- Увидел бы мой муж... На супружеской кровати...
- И что бы он сделал? - полюбопытствовал-таки Малко.
Мария-Изабель удовлетворенно хмыкнула.
- Он бы убил нас обоих. Тебя, во всяком случае. А вот меня, думаю, не смог бы...
- Тогда лучше ему не говорить.
Она состроила очаровательную мину.
- Думаю, я все же ему скажу. Я люблю рассказывать ему о подобных вещах. Верить он мне не верит, но потом в нем пробуждается такая дикая страсть...
- Помнится, ты говорила, что не любишь заниматься с ним любовью, заметил Малко.
Ее взгляд затуманился.
- Когда он меня насилует, люблю.
- Прелестная шлюшка.
- Мне нравится, когда он набрасывается на меня, даже хочет меня убить... - как бы оправдываясь, пояснила Мария-Изабель.
Малко задумчиво посмотрел на нее.
- Думаю, я мог бы предоставить тебе прекрасную возможность вызвать в нем желание тебя убить, - сказал он.
Молодая женщина вопросительно взглянула на Малко.
- Что ты имеешь в виду?
Он ей все рассказал. Все объяснил. Такую женщину, как Мария-Изабель, не провести. Она поможет ему, лишь если это ее позабавит...
Мария-Изабель внимательно слушала, покусывая свое ожерелье. Она раздвинула ноги, томно вздохнула, словно ее наполняла радостью сама перспектива того, что предлагал ей Малко.
Когда он кончил, Мария-Изабель медленно проговорила:
- Думаю, я могу тебе помочь.
Лукавый огонек вспыхнул в ее миндалевидных глазах. Малко обратил внимание на круги под ними. Ему бы не хотелось очутиться на месте супруга Марии-Изабель.
- Ты ведь понимаешь, что это может привести к очень опасным для тебя последствиям? Тут замешана политика. Мария-Изабель беззаботно улыбнулась.
- У Педро в руках сосредоточена большая власть. В худшем случае он запрет меня на месяц и отлупит. Но не думаю, чтобы он меня убил. Он не сможет. Скорее покончит с собой.
Она взвешивала возможный риск как профессиональная шпионка. Малко был потрясен. Мария-Изабель обернулась.
