- Терпеть не могу колготок, - прокомментировала она. - Это так не эротично.

Малко сел рядом и огляделся. Десятки их отражений маячили в зеркалах на туалетном столике, у ножки кровати, на потолке. Мария-Изабель подняла глаза и легла чуть поудобнее. По-прежнему в туфлях. Потом повернулась к Малко.

- Да снимите вы свой пиджак.

Он послушно снял, оставшись в тенниске. Мария-Изабель засунула руку под кровать и, вытащив оттуда пачку цветных фотографий, разложила их перед собой.

- Взгляните.

Малко поглядел на фотографии. На всех них была снята молодая женщина на большой круглой кровати, которая демонстрировала различные стадии раздевания, ничуть не уступая при этом специалисткам по стриптизу. Кое-где был представлен и Хуан Эчепаре. Малко взглянул на один из снимков, и его сердце бешено застучало. Расположившись перед огромным зеркалом, Мария-Изабель с восторженным выражением на лице ласкала саму себя.

Стыдливость, по-видимому, не была основной ее добродетелью.

Мария-Изабель показала последнее фото. Хуан Эчепаре одетым лежал на спине с фотоаппаратом в правой руке. Молодая женщина лежала сверху, прижавшись к парагвайцу.

Совсем без ничего. Если не считать жемчужного ожерелья.

Подняв глаза, Малко прочитал в ее взгляде насмешку. Мария-Изабель сидела, поджав ноги, и покусывала ожерелье. Малко не обратил внимания, когда это она успела расстегнуть блузку, обнажив основания двух упругих твердых грудей.

- Хуан так уродлив, - сказала она. - Я никогда не могла заниматься с ним любовью.

Сказала так, будто вела светскую беседу. Малко даже подумал, уж не ослышался ли он. И это после фотографий, которые она ему показала...

- А чем тогда ты занимаешься на этих снимках? Мария-Изабель ответила прелестной язвительной улыбкой:

- А ничем.

- Ничем?

Ее губы растянулись еще больше. Рука, теребившая длинное жемчужное колье, слегка распахнула блузку и игриво обвила правую грудь жемчужинами, словно подчеркивая ее линию.

- Я ни разу не позволила Хуану раздеться в моем присутствии, - ласково объяснила она. - Мне нравилось сниматься в окружении всех этих зеркал. Это очень возбуждает, вы не находите?

Малко находил. Он спрашивал себя, какую роль пышногрудая красавица с садистскими наклонностями предназначила ему. Она была хуже тупамарос. Словно прочитав его мысли, Мария-Изабель неожиданно сказала:

- Обнимите меня.

Губы у нее были теплые и упругие. Она вздрогнула, когда Малко положил ей руку на бедро, прямо над чулками, прижалась было к нему, но тут же отстранилась. Грудь ее прикрывали только жемчужины.

- Я всегда говорила себе, что было бы приятно заниматься тут любовью с мужчиной, которого я хочу.

Как знаток женщин Малко был восхищен ее бесстыдством. Когда добропорядочные дамы пускаются во все тяжкие, их уже не остановить.

- А Хуан?

Она спустила вниз юбку, демонстрируя роскошное ажурное белье ослепительной белизны. Сногсшибательные холмики грудей и длинные крепкие ноги. Темные чулки ей очень шли.

- У Хуана до конца дня совещание, - сказала она. - С моим мужем.

Час от часу не легче.

- А что делает ваш муж?

Мария-Изабель подошла к Малко и вытянулась на своих высоких каблуках, приблизив живот почти к самому его лицу. Волосы у нее были тщательно удалены по всему телу, кроме четко очерченного черного треугольника.

Малко положил руки на пышные бедра Марии-Изабель и притянул ее к себе. Он подумал, что Мария-Изабель, прежде чем прийти сюда, наверняка приняла ванну с ароматической "Диореллой". В его удивительной памяти сохранялись и такие подробности.

- Что делает ваш муж? - чтобы не молчать, спросил Малко.

Она грациозно опустилась на колени на покрывало из меха гуанако. Ее длинные пальцы осторожно возились с его одеждой. Несколько секунд она созерцала очевидное доказательство его влечения к ней, наклонилась, тронула губами, потом выпрямилась; ее огромные миндалевидные глаза подернулись дымкой.

- Педро, мой муж, - сказала она, - больно простоват. Он очень мужественный и очень скучный. Когда я в первый раз попыталась ему это сделать, он дал мне пощечину и обозвал шлюхой...

Малко вовсе не собирался давать ей пощечину. Тупамарос и ЦРУ на время отошли на второй план. Правда, Малко не мог заставить себя не обращать внимания на отражение их слитых тел на потолке. В тот самый момент, когда он не мог уже более сдерживаться, Мария-Изабель внезапно прервала свое занятие, с нежной иронией взглянула на плод своей любовной науки и сладко вздохнула:

- Как хорошо!

Она вытянулась на кровати, привлекла к себе Малко, понуждая его снять тонкие кружева, которые еще оставались на ней. Чулки и туфли она по-прежнему не снимала. Когда он коснулся ее живота. Мария-Изабель прогнулась, делая себе в кровати гнездышко. Она сопровождала его ласки легким подергиванием грудей, словно хотела подбодрить.

Малко посмотрел на ее лицо.

Ее широко раскрытые глаза были устремлены в потолок, улыбкой же она походила на мадонну.

Его неистово влекло к Марии-Изабель. Ему казалось, что они вместе уже много часов. Неожиданно она выгнулась, груди высунулись из-под одеяла. На ее глухие стоны прибежал один из сиамских котов Хуана Эчепаре, прыгнул на кровать и принялся наблюдать за сценой. Со сдержанным и важным видом.

Раздался сухой треск. Это Мария-Изабель вцепилась зубами в жемчужное ожерелье. Она вновь открыла глаза, улыбнулась; напряжение у нее спало, она притянула Малко к себе.

- Я страшная эгоистка, - прошептала она.

Малко уже так возбудился, что его тело среагировало, не заставив себя долго ждать. Мария-Изабель выпустила из рук жемчуг, сняла туфли и последние свои кружева, оставшись в одних черных чулках.

Вытянув во всю длину свое восхитительное тело, она повернулась набок, лицом к зеркалу на стене, чтобы поймать взгляд Малко, лежащего за ее спиной. Тот пододвинулся. Мария-Изабель тут же прижалась к его мускулистому телу. Нейлоновые чулки вызывали удивительное ощущение. Мария-Изабель через зеркало смотрелась в золотистые глаза Малко.

Ее губы еле шевелились.

- Ты знаешь, чего я хочу? - спросила она.