Певец вышел из театра вместе с журналистом, Корниловой и тремя детьми, пробыв с террористами полчаса. Позже он станет крестным еще одной дочери Корниловой.

– А это правда, потому что Кобзон свой среди всех.

– Нет, это неправда. Я никогда не был своим среди всех.

– Ну, скажем так, вы всегда были авторитетной фигурой.

– Нет! Потому что никогда не врал. И никого никогда не боялся.

– Да, но это было. Смотрите. Мы упоминали Пугачеву. Она была в шоу бизнесе. И она осталась в шоу бизнесе. Вы были в политике, в бизнесе. И остались. Во всех сферах. Вы человек авторитетный, в общем-то, во всех отраслях.

– Вы знаете, я не люблю сегодня журналистику.

– А когда вы любили?

– Нет, я вам сейчас объясню.

У меня очень много друзей журналистов.

– Например, ну, назовите хотя бы одного.

– Ну, пожалуйста. Тимур Гайдар, царство небесное. Генрих Боровик, ну, царство небесное Артему Боровику. Дальше. Леонид Миронов. Леонид Золотаревский. У меня очень много друзей журналистов. И я с удовольствием с ними общаюсь. С ними интересно.

Есть те, которые стали журналистами по долгу совести и чести. Вот эти журналисты, особенно фронтовые журналисты, они всегда вызывали у меня глубочайшее уважение, а те, которые по площадям, там, по, не знаю, по проспекту Сахарова или, там, по другим площадям ходят. Нет, не эти журналисты.

«Мой путь».

– Вы не одобряете эти движения по площадям, по Болотной?

– Нет, не одобряю. А вот есть журналисты, ну, вы знаете, мы по-разному можем относиться к моему любимому поэту Сергею Есенину. Но он тоже писал революционные свои стихи. Мы можем по-разному относиться к выдающемуся поэтуМаяковскому, но он тоже писал патриотические стихи.

Это совершенно разные понятия. Журналисты… Они, сейчас в основном журналисты, особенно, как мы их называем, представляющие желтые издания, они все ангажированные. Они все выполняют заказы. Они не пишут по наитию своему. Они пишут по редакционному заданию.

– Между прочим, разные есть. Некоторые пишут и по наитию.

– Но вы же сами произносите слово «некоторые». А я говорю про тенденции.

ФАНЕРА, ФАНЕРУ, ФАНЕРОЙ

– Хорошо, давайте вернемся к вашему цеху. В вашем цехе некоторые поют под фанеру. Вы с этим боретесь. Вы же разрабатывали закон соответсвующий. И что сейчас произошло? Это же оказалась какая-то фикция.

– Нужно бороться не с ними, а с государством.

– С государством надо бороться?

– Да. С государством! Которое не находит средств для борьбы с этим явлением. Потому что закон есть. Закон о защите прав потребителя.

– Но он же не работает.

– Он не работает, потому что нет финансирования. Вот я попрошу: журналисты, идите по концертным залам, подходите к звукорежиссеру и следите.

Но кто вас пустит? А кто вам разрешит проверять, под фонограмму сейчас пел исполнитель или без фонограммы? Значит, нужно создавать штат, нужно создавать работников профессиональных. И нужно избрать карательную систему.

Вот, если обнаружили, что я пою под фонограмму, меня нужно наказать. А как наказать? Наказать меня, как Pussy Riot? Или наказать меня штрафом? Каким-то колоссальным. Это уголовное преступление или административное нарушение?

– Как вы сами считаете? Это преступление прежде всего моральное. Потому что это обман. Это обман зрителя. Обман фанатов.

– Правильно. Моральное преступление. Как его наказать?

– Позорить. Ну, как, прямо гражданский суд.

– Нет, это ерунда.

А вы возьмите пример в Белоруссии. В Белоруссии этот закон уже применяется давно.

У меня был случай. Годовщина была такого известного белорусского деятеля Петра Мироновича Машерова. И мы давали концерт.

Петр Миронович Машеров.

Я приехал в Минск. Ко мне зашли за кулисы Лучиноки Мулявин, народный артист Советского Союза, легенда белорусской эстрады. И они с Лучинком мне говорят, поговорите с министром культуры, он не разрешает петь. Это был не коммерческий концерт. Это был вечер памяти, посвященный Петру Машерову. Я подхожу к министру, он сидел в ложе.

Я говорю, ну, как же так. Ну, Мулявин сам, без оркестра, без ансамбля, но хочет поклониться памяти Петра Мироновича. Почему вы ему не разрешаете под фонограмму? Он говорит: Иосиф Давыдович, я сам являюсь поклонником творчества Владимира Мулявина. Но закон есть закон.

Закон применителен ко всем исполнителям, поэтому я не разрешу. Я вышел из положения: когда выступал на сцене, я пригласил из зала Мулявина. И мы с ним вместе спели песню Пахмутовой.

Владимир Мулявин родился 12 января 1941 года в Свердловске (ныне Екатеринбург). Отец – рабочий завода «Уралмаш». Владимир рано увлёкся музыкой – начал играть на гитаре в 12-летнем возрасте. В 1956 году, по окончании 8-летней школы, поступил в Свердловское музыкальное училище, на отделение струнных инструментов. Отчислялся из училища за увлечение джазом; несмотря на то, что в итоге был восстановлен, через некоторое время ушёл из училища по собственному желанию.

В 1958—1963 годы работал штатным музыкантом в различных областных филармониях. Играл в Неаполитанском ансамбле ДК УЗТМ Свердловска. В 1963 году был приглашен на работу в Белорусскую государственную филармонию. В 1965—1967 годы проходил службу в рядах Вооружённых сил СССР, под Минском. Создал в роте вокальный квартет, принял участие в организации ансамбля Белорусского военного округа. По окончании службы в армии вернулся в Белорусскую государственную филармонию, при которой в 1968 году был создан вокально-инструментальный ансамбль «Лявоны» (рус. балагуры) в составе: Владимир Мулявин, Валерий Мулявин, Леонид Тышко, Владислав Мисевич, Валерий Яшкин, Александр Демешко. В 1970 году ансамбль, художественным руководителем которого стал Владимир Мулявин, был переименован в «Песняры». В 1959 году сочетался браком с Лидией Алексеевной Кармальской, которая работала на сцене в жанре художественного свиста. В 1961 году у них родилась дочь Марина, а в 1975 году – сын Владимир (умер в 2006 году), в этом же году брак с Л. Кармальской был расторгнут. Вторично женился на Светлане Слизской. В 1976 году у них родилась дочь Ольга. В 1981 году развёлся со Слизской и женился на актрисе Светлане Пенкиной. В 1982 году у них родился сын Валерий. Старший брат Владимира Мулявина – Валерий – погиб на гастролях в Ялте в 1973 году. 14 мая 2002 года попал в автокатастрофу. Через 8 месяцев 26 января 2003 года скончался в Москве в ГВКГ имени Н. Н. Бурденко. Похоронен в Минске на Восточном кладбище.

– Ну, вживую?

– Вживую. Песню Пахмутовой «Надежда», да.

Все было по-честному.

– Все было по-честному.

– Но закон применяется ко всем.

А у нас он не работает. Огромная страна, Россия-матушка. Как по всем городам и весям разослать инспекцию и какую придумать карательную систему для того, чтобы мы, артисты, никогда не обманывали народ?

– Про карательную систему, это звучит очень внушительно.

– Карательную. А как по-другому? Меня нужно наказать. А как вы меня накажете?

– Помню ваше ироничное заявление «Я настолько беден, что даже не могу записать фонограмму и поэтому выступаю живьем» во время съемок телепередачи «Аншлаг, аншлаг!». Скажите, а вот вы сами всегда понимаете, кто поет вживую, а кто под фанеру?

– Ну, в общем-то да.

– Ну, вот Стас Михайлов, например, он как?

– Вы знаете, я бы не хотел называть сегодня имена моих коллег исполнителей. Это нужно задать вопрос Стасу, как он…

– Нет, просто он номер один на данном этапе, поэтому…

– Нет, подождите, подождите. Этот номер один, давайте поговорим. Для вас, может быть, он номер один.

– Нет, для меня точно нет.

– Вопрос в другом. Не путайте, пожалуйста, популярность и качество.