У. Ч. Профессор, подсчитайте, пожалуйста, количество шампанского и виски, которое я выпил за всю свою жизнь, и скажите, сколько места в этой комнате заняли бы пустые бутылки.

Линдеманн (друг Черчилля; делает вид, что считает на логарифмической линейке). Боюсь, не больше нескольких дюймов, Уинстон.

У. Ч. Сколько еще предстоит сделать! И как мало времени остается!

Фельдмаршал Слим. Кончится, думаю, тем, что мы создадим некую помесь – винтовку наполовину английскую, наполовину американскую.

У. Ч. Помилуйте, фельдмаршал, ведь это же вы меня описываете![2]

У. Ч. Короче говоря, мы безоговорочно поддерживаем идиотское предложение министра[3].

Сэр Стаффорд Криппс[4]. Я боюсь только Бога и палаты общин.

У. Ч. Хочется надеяться, что Бог, в отличие от нас, внакладе не останется.

У. Ч. И что же вы, скажите на милость, собираетесь делать в Брайтоне?

Алан Леннокс-Бойд. Хочу пару дней отдохнуть. Перевести дух.

У. Ч. Перевести дух?! Вздор! Мужчина во цвете лет едет в Брайтон в середине рабочей недели только с одной целью.

У. Ч. Куда это вы собираетесь, мой дорогой?

Гарольд Макмиллан[5]. В Брайтон.

У. Ч. На скачки, надо полагать?

Макмиллан. Что вы, господин премьер-министр, на совещание бухгалтеров.

У. Ч. Скажите лучше: букмекеров.

Когда сын Черчилля Рэндольф женился на Памеле Дигби, кто-то сказал Черчиллю, что молодым не хватает денег.

У. Ч. Не хватает денег?! Сигары, шампанское и двуспальная постель – больше они ни в чем не нуждаются.

Хью Гейтскелл[6]. Лично я никогда не принимал ванну слишком часто и должен заверить тех, кто имеет обыкновение сидеть в ванне часами[7], что здоровее они от этого не становятся.

У. Ч. Когда министры правительства его величества высказывают подобную точку зрения, премьер-министра и его друзей не должно смущать, что воздух на заседаниях кабинета с каждым днем становится все более спертым. Я бы даже сказал «зловонным», если бы не считал это слово непарламентским и не боялся оскорбить слух уважаемых членов кабинета. А впрочем, бояться тут нечего, ведь это не оскорбление, а всего лишь констатация факта.

У. Ч. Смерть через повешение, если казнь осуществляется по всем правилам, абсолютно безболезненна.

Мистер Стаббз. А вы попробуйте на себе.

У. Ч. Как знать, может быть, и придется.

Поклонница. Неужели вам не приятно сознавать, что каждый раз, когда вы выступаете с речью, зал забит битком?

У. Ч. Приятно, и даже очень, но каждый раз, когда я вижу полный зал, я не могу не думать о том, что, если бы я не произносил речь, а поднимался на эшафот, зрителей собралось бы вдвое больше.

У. Ч. Мне казалось, что моему коллеге[8] следовало бы соразмерять возмущение с состоянием своего здоровья.

У. Ч. По счастью, человеческим особям не приходится самим руководить своими телесными функциями… На лимфу или желчь официальной квоты не существует. В противном случае – боюсь, как бы сэр Стаффорд Криппс не обнаружил, что он превысил выданный ему Природой кредит.

Льюис (член парламента от Лейбористской партии). Премьер-министру, надеюсь, известно, какую тревогу испытывает народ этой страны в связи с корейским конфликтом?

У. Ч. Мне слишком хорошо известно, какую тревогу испытывает уважаемый член парламента по многим вопросам, которые выше его понимания.

М. Стюарт (член парламента от Лейбористской партии). Премьер-министр, надеюсь, помнит греческую пословицу: «Многие знания не способствуют здравому смыслу».

Льюис. Эта пословица выше понимания премьер-министра?

У. Ч. Кто бы мог подумать, что вчера я попал в точку.

У. Ч. Мы все знаем, что доктор Гильотен был казнен с помощью приспособления, им же самим придуманного.

Сэр Герберт Сэмюэл[9]. Ничего подобного!

У. Ч. И очень жаль!

У. Ч. (глядя на пожилого парламентария, который слушает его, приставив к уху слуховой аппарат). Нет, вы только посмотрите на этого человека! Он не пользуется преимуществом, коим наградило его Провидение!

У. Ч. (когда Рузвельт без стука вкатился на своем кресле в комнату Черчилля, который только что вышел из ванны и не успел одеться). У премьер-министра Великобритании нет секретов от президента Соединенных Штатов Америки.

Неожиданно выяснилось, что итальянская повариха личного секретаря Черчилля Джона Колвилла находится на шестом месяце беременности. Колвилл сказал Черчиллю, что отец ребенка, по его предположениям, веронец.

У. Ч. Хорошо еще, что один, а не два веронца[10].

Фельдмаршал Александер[11]. Послушайте, премьер-министр, я – солдат и в политике разбираюсь плохо. Но, по моему разумению, мы должны делать все, что прилично, справедливо, правильно и достойно.

У. Ч. За всю свою долгую жизнь ни разу не слышал от министра его величества столь возмутительного вздора.

Мистер Гоуэр (Консервативная партия). Мне кажется, премьер-министр должен заверить парламент, что, решая проблемы обороны, а также другие насущные вопросы, мы не забываем и о своем духовном ресурсе, ведь этот ресурс вдохновлял страну в прошлом, без него не выжить даже высшим цивилизациям.

У. Ч. Не думаю, что духовный ресурс имеет отношение к моим непосредственным обязанностям.

Майкл Коллинз[12]. Вы охотились за мной днем и ночью, вы назначили цену за мою голову.

У. Ч. Можно подумать, что вы единственный. И цену за вашу голову назначили совсем неплохую – 5000 фунтов. А за мою – всего-то 25[13].

Дэвид Ллойд-Джордж[14] (стоит возле телефона-автомата). Уинстон, одолжите мне пенни, мне надо позвонить другу.