Навстречу мне льется теплый огненно-красный свет. Он исходит от лисы, которая спит, свернувшись калачиком, на одной из семи маленьких кроватей, установленных на чердаке. Я сразу узнаю лису: это ее искаженную тень моя фея заманила на кухню и изгнала. Но сегодня лиса выглядит мило и безобидно, к тому же – очень красиво светится. На напольных часах, стрелки которых остановились, я замечаю филина. Он сидит там, молча и враждебно наблюдая за мной своими черными глазами.

Поскольку в остальном с ним все в порядке, я возвращаюсь в гостиную и одно за другим открываю все окна, чтобы свет и воздух могли проникнуть в дом. На столе, за которым гномы сидели вчера вечером, стоят семь тарелок и семь кружек. В корзине лежит буханка свежего хлеба, приготовленная для жителей дома, что говорит о том, что они скоро будут дома. Я не горю желанием встречаться с ними, но поскольку самостоятельно найти обратный путь в Запретный Лес не могу, мне волей-неволей придется просить у гномов помощи.

Аромат хлеба непреодолимо манит меня. Внезапно ощущаю такой голод, будто три дня бродила по лесу без еды. При этом я отлично позавтракала: готова поспорить, съеденная мною порция пончиков могла бы прокормить все семейство гномов в течение всей зимы. Следовательно, я должна быть сыта, но это далеко не так. О, этот запах сводит меня с ума!

Я не поддаюсь соблазну, потому что помню рассказы моей матери, в которых слабые люди ели в странных местах что-то, что им не следовало есть. Каждый раз, когда эти люди превращались в жаб, теряли голос, были порабощены демоном или съедены ведьмой, я думала: как можно быть такими глупыми? Я бы никогда ни к чему не притронулась! И только сейчас понимаю, как тяжело приходилось героям этих сказаний.

Чем дольше я сопротивляюсь, тем мучительнее становится чувство голода. Я отвлекаюсь, перемывая грязную посуду, сложенную стопками у корыта с водой. Затем подметаю жилую комнату, в чем она, к слову, чрезвычайно остро нуждалась. Домик гномов уютный, но они, видимо, ходят по дому в сапогах с прилипшими к ним комьями земли. Воистину – из всей той грязи, что я выметаю из комнаты, могла бы получиться отличная грядка для овощей. И все же я благодарна за грязь, потому что, пока избавляюсь от нее, мой голод утихает.

Мои друзья-животные наблюдают за моими усилиями с любопытствующим энтузиазмом и решаются мне подражать. Это забавно, но только добавляет мне работы, потому что они облизывают тарелки, заметают ногами землю под коврики, а пытаясь замочить грязную одежду в корыте для стирки, сами падают туда, и мне приходится их спасать. Я так занята, что время от времени забываю, где нахожусь. В этом и заключается коварство подобных мест. Вы теряете из виду прошлое и будущее, и самое безумное в этом то, что происходящее кажется сейчас настоящим счастьем.

Когда начинает смеркаться, я зажигаю лампы и развожу огонь в камине. Я хочу подкинуть дров, но замечаю, что корзина с дровами пуста, и поэтому отправляюсь на их поиски вместе с корзиной и лампой. В задней части дома нахожу дверь, которая, кажется, ведет в подвал. Предполагая, что найду там еще поленьев, я толкаю дверь, но она не открывается. Она холодная. Ледяная. Словно за ней стоит глубокая зима.

Едва подумав о зиме, вспоминаю, кто я и зачем сюда пришла. Я почти забыла об этом!

Боже мой, если так пойдет и дальше, я навеки останусь в этом заколдованном месте и никогда не найду дорогу домой. Я снова трясу дверь и обыскиваю каждый камень и нишу в поисках ключа, который подошел бы к замку. Но, конечно же, не нахожу.

Камин в доме догорает. Филин на верхнем этаже издает печальный вскрик, когда я сажусь на пол к своим спящим животным. Я думаю об Испе́ре и смотрю на последние язычки гаснущего пламени. Не могу забыть, кто я, пока думаю о нем. Я должна держаться за его образ, тогда со мной ничего не случится. Но мысли о нем превращаются в мечты, а мечты плавно переходят в сон. Я просыпаюсь только когда слышу голоса.

– Она ела из твоей тарелки?

– Нет, не ела! И не пила из моей чашки.

– И в наших постелях она тоже не спит. Ничего не поделаешь. Надо заканчивать с этим, ребята!

Мне этот разговор кажется странным и непонятным, и я открываю глаза. Очень хочу встать, но это не так-то просто, потому что я заснула на полу, а после всей этой чистки и подметания мои конечности напрочь окоченели.

Когда начинаю двигаться, голоса стихают. Все еще сонная, я оглядываюсь по сторонам: сидя на полу, я почти того же роста, что и семь гномов, окружающих меня. Среди них пятеро мужчин и две женщины: я думаю так только потому, что у пятерых гномов длинные бороды, а двое других не имеют растительности на лице и похожи на мою добрую фею. У них такие же крючковатые носы и особо самоуверенные складки вокруг рта.

Семь лиц пялятся на меня так, словно я – опасное животное, которое пробралось из леса в их жилище и от которого они отчаянно хотят избавиться. Кстати, о животных: все мои друзья из леса исчезли. Осталась только лиса, которая днем спала под крышей. Она сидит на одном из маленьких стульев и смотрит на меня. Вокруг того места, где она сидит, распространяется свет, напоминающий свечение раскаленных углей.

– Давайте-ка побыстрее покончим с этим, – говорю я. – Я заблудилась и была бы очень вам признательна, если бы вы объяснили мне, как добраться домой. Кроме того, я не люблю, когда мне присылают проклятые письма с безумными посланиями. Запомните это!

Гномы не реагируют, не удивлюсь, если они вообще глухие. Но младшая из двух женщин-гномов качает головой и бормочет:

– Она не ела из наших тарелок…

Они полностью свихнулись – вот весь ответ! Ну конечно: они посылают мне безумные письма, потому что и сами безумны!

– Зачем мне есть из ваших тарелок? – сердито спрашиваю я. – У меня дома есть свои тарелки, из которых я могу есть, кроме того, в отличие от вас всех, у меня-то с головой все в порядке!

– Успокойся, – говорит пожилая гномиха. – Мы просто удивляемся, как ты смогла противостоять нашей магии дома и очага. До сих пор каждый незваный гость ел из наших тарелок, пил из наших чашек и спал в наших кроватях. Даже молодой Король-Призрак делал это.

– Да, так и было, – подтверждает гном с кустистой рыжей бородой. – Он был еще ребенком, но прошло три месяца, прежде чем заклинание ослабло, и он смог двинуться дальше.

– Вы хотите сказать, – недоверчиво спрашиваю я, – что ваша коварная магия дома и очага чуть не заставила меня застрять здесь на три месяца? Это было бы катастрофой!

– Ничего ведь не произошло, – успокаивающе говорит старшая гномиха. Остальные гномы согласно кивают, что подтверждает мое предположение, что эта гномиха – главарь всей банды и всегда говорит за всех. – Мы точно не заинтересованы в том, чтобы привязать тебя к дому. Раньше, когда врата еще были открыты, мы, признаю, заманивали то одного, то другого гостя, чтобы они помогали нам.

Ты смотри! Вон как гномы экономили расходы на персонал. Хотя это им совсем не требуется, понимаю я, когда смотрю на корзины, которые они втащили в дом. Среди лежащих в них комьев земли отчетливо поблескивает золото.

– Когда молодой Король-Призрак случайно попал в наши руки, мы, конечно, не стали заставлять его работать, – рассказывает глава гномов. – Мы радовались мальчику и баловали его, как если бы он был нашим собственным ребенком. Мы очень любили его, так же, как и он нас, поэтому продолжал возвращаться к нам снова и снова, даже когда повзрослел. С этого и началась беда.

Семеро гномов смотрят на меня так, словно я должна знать, о чем они говорят. Да они, кажется, считают меня просто корифеем в вопросах, касающихся бедствий. Но поскольку я понятия не имею, на что они намекают, наконец спрашиваю:

– Что за беда?

– Что за беда? – передразнивает меня беловолосый гном. – И ты еще спрашиваешь, дурочка?

– Ну-ну, – успокаивает его главная. – Она всего лишь дитя нового времени. Думаю, человеческий мир мало что знает о старых делах.

– Но ведь она… – начинает беловолосый гном, но главная прикладывает палец к губам, и он замолкает.