И он рассказал это кратко и точно.

- Вы изложили все так ясно и по существу, сэр, - сказал мистер Кендж, как не излагают дела даже на заседании суда.

- А вы считаете, что английские суды Общего права и Справедливости когда-нибудь высказывались ясно и по существу? - заметил мистер Джарндис.

- О, как можно! - ужаснулся мистер Кендж.

Сначала мистер Кендж как будто не придал особого значения бумаге, но не успел он бросить на нее взгляд, как заинтересовался, а когда развернул ее и, надев очки, прочел несколько строк, стало ясно, что он был поражен.

- Мистер Джарндис, - начал он, подняв глаза, - вы это прочли?

- Нет, конечно! - ответил опекун.

- Но слушайте, дорогой сэр, - сказал мистер Кендж, - это завещание Джарндиса составлено позже, чем те, о которых идет спор в суде. Все оно, по-видимому, написано завещателем собственноручно. Составлено и засвидетельствовано, как полагается по закону. И если даже его собирались уничтожить, - судя по тому, что оно обгорело, - все-таки фактически оно не уничтожено. Это неопровержимый документ!

- Прекрасно! - сказал опекун. - Но какое мне до него дело?

- Мистер Гаппи, - позвал мистер Кендж громко. - Простите, мистер Джарндис...

- Да, сэр?

- К мистеру Воулсу в Саймондс-Инн. Мой привет. "Джарндисы против Джарндисов". Буду рад побеседовать с ним.

Мистер Гаппи исчез.

- Вы спрашиваете, какое вам дело до этого документа, мистер Джарндис? Но если бы вы его прочитали, вы увидели бы, что в нем вам завещано гораздо меньше, чем в более ранних завещаниях Джарндиса, хотя сумма остается весьма крупной... весьма крупной, - объяснил мистер Кендж, убедительно и ласково помахивая рукой. - Засим вы увидели бы, что в этом документе суммы, завещанные мистеру Ричарду Карстону и мисс Аде Клейр, в замужестве миссис Ричард Карстон, гораздо значительнее, чем в более ранних завещаниях.

- Слушайте, Кендж, - сказал опекун, - если бы все огромное богатство, вовлеченное тяжбой в порочный Канцлерский суд, могло достаться обоим моим молодым родственникам, я был бы вполне удовлетворен. Но неужели вы просите меня поверить в то, что хоть что-нибудь хорошее может выйти из тяжбы Джарндисов?

- Ах, полно, мистер Джарндис! Это предубеждение, предубеждение! Дорогой сэр, наша страна - великая страна... великая страна. Ее судебная система великая система... великая система. Полно! Полно!

Опекун ничего не сказал на это, а тут как раз появился мистер Воулс. Всем своим видом он скромно выражал благоговейное почтение к юридической славе мистера Кенджа.

- Как поживаете, мистер Воулс? Будьте так добры, присядьте здесь рядом со мной и просмотрите эту бумагу.

Мистер Воулс повиновался и внимательно прочел весь документ от начала и до конца. Чтение его не взволновало; но, впрочем, его не волновало ничто на свете. Изучив бумагу, он отошел к окну вместе с мистером Кенджем и довольно долго говорил с ним, прикрыв рот своей черной перчаткой. Не успел мистер Воулс сказать и нескольких слов, как мистер Кендж уже начал с ним спорить, но меня это не удивило - я знала, что еще не было случая, чтобы два человека одинаково смотрели на любой вопрос, касающийся тяжбы Джарндисов. Однако в разговоре, который, казалось, весь состоял из слов "уполномоченный по опеке", "главный казначей", "доклад", "недвижимое имущество" и "судебные пошлины", мистер Воулс, по-видимому, одержал верх над мистером Кенджем. Закончив беседу, они вернулись к столу мистера Кенджа и теперь уже стали разговаривать громко.

- Так! Весьма замечательный документ, правда, мистер Воулс? - промолвил мистер Кендж. Мистер Воулс подтвердил:

- Весьма.

- И весьма важный документ, мистер Воулс? - проговорил мистер Кендж.

Мистер Воулс снова подтвердил:

- Весьма.

- И, как вы правильно сказали, мистер Воулс, когда дело будет слушаться в следующую сессию суда, появление этого документа будет весьма интересным и неожиданным фактом, - закончил мистер Кендж, глядя на опекуна с высоты своего величия.

Мистер Воулс, юрист менее значительный, но стремящийся к укреплению своей репутации, был польщен, что его мнение поддерживает такой авторитет.

- А когда же начнется следующая сессия? - спросил опекун, вставая после небольшой паузы, во время которой мистер Кендж бренчал деньгами в кармане, а мистер Воулс пощипывал свои прыщи.

- Следующая сессия, мистер Джарндис, начнется в следующем месяце, ответил мистер Кендж. - Разумеется, мы немедленно проделаем все, что требуется в связи с этим документом, и соберем относящиеся к нему свидетельские показания; и, разумеется, вы получите от нас обычное уведомление о том, что дело назначено к слушанию.

- На которое я, разумеется, обращу не больше внимания, чем всегда.

- Вы по-прежнему склонны, дорогой сэр, - сказал мистер Кендж, провожая нас через соседнюю комнату к выходу, - при всем вашем обширном уме, вы по-прежнему склонны поддаваться распространенному предубеждению? Мы процветающее общество, мистер Джарндис... весьма процветающее общество. Мы живем в великой стране, мистер Джарндис... мы живем в великой стране. Наша судебная система - великая система, мистер Джарндис; неужели вы хотели бы, чтобы у великой страны была какая-то жалкая система? Полно, полно!

Он говорил это, стоя на верхней площадке лестницы и делая плавные движения правой рукой, словно держал в этой руке серебряную лопаточку, которой накладывал цемент своих слов на здание упомянутой системы, чтобы оно простояло еще многие тысячи веков.

ГЛАВА LXIII

Сталь и железо

"Галерея-Тир Джорджа" сдается внаем, весь инвентарь распродан, а сам Джордж живет теперь в Чесни-Уолде и, когда сэр Лестер ездит верхом, сопровождает его, стараясь держаться поближе к поводьям его коня, так как всадник правит не очень твердой рукой. Но сегодня у Джорджа другие заботы. Сегодня он едет на север, в "страну железа", посмотреть, что там делается.

Чем дальше он едет на север, в "страну железа", тем реже встречаются на его пути свежие зеленые леса, - такие, как в Чесни-Уолде, - и, наконец, они исчезают совсем; только и видишь вокруг, что угольные шахты и шлак, высокие трубы и красный кирпич, блеклую зелень, палящие огни да густые, никогда не редеющие клубы дыма. Вот по каким краям едет кавалерист, посматривая по сторонам и высматривая без устали, не покажется ли то место, куда он едет.