Могли бы, конечно, наши противники отнестись к делу основательнее. Я был уверен, что хотя бы снайпера посадят на старинную пожарную каланчу, откуда простреливаются все окрестности, и был готов к этому. Но враг уверен в том, что предстоит легкая прогулка. И сам лезет к нам в руки.

На большом плоском мониторе в нашем старом добром штабном фургоне «Форд-грант» мы с Лешим имели возможность наблюдать всю драму в деталях. В том числе и все происходящие в особняке, где были присобачены видеозрачки.

Аукционный зал был просторный, потолки высокие, с лепниной и росписями на фривольные античные темы. Антураж традиционный для таких мероприятий. Длинный деревянный стол, покрытый синим бархатом. Ведущий аукциона – седовласый субъект в смокинге, похожий на стареющего артиста из провинциального театра в амплуа героя-любовника. Он возвышался на резном старинном стуле с высокой спинкой, держал под рукой деревянный молоток. Молоденькие мальчики из обслуги, в узких черных брюках и тесных белых рубашках, с бабочками, задача которых выносить на сцену предмет торга.

– Поль Гоген. «Тайские мотивы», – тонким томным голосом изрек ведущий аукциона. – Думаю, присутствующим известна нелегкая и неоднозначная судьба шедевра.

По залу покатились одобрительные и доверительные смешки – мол, свои люди, все знаем и понимаем.

– Наши специалисты гарантируют, что вещь та самая. С нее и начинаем наш веселый и изысканный торг, – расплылся в улыбке аукционист, и вдруг голос его наполнился густотой и силой: – Начальная ставка – миллион евродолларов!

Гоген в итоге ушел за пять миллионов. Купила его сухощавая дама в возрасте, с хищным выражением лица, похожая на вышедшую на охоту акулу. Ее крепко притягивали к этой земле не только массивное ожерелье из жемчуга и крупные бриллианты в ушах, но и огромный банковский счет.

Пять миллионов за этот лот – красная цена. Если легально продавать через тот же британский аукцион «Кристис», то картина потянула бы миллионов на тридцать. Гоген нынче дорог. Его хрестоматийная картина «Женщины острова» ушла за триста сорок миллионов долларов. Но «Тайские мотивы» были сильно пожиже и поменьше. И по негласным правилам на таких вот черных аукционах вещи уходили за четверть от реальной рыночной стоимости.

Интересно, что эта дама будет делать с картиной, которая находится в базе данных Интерпола? В сортир повесит, чтобы любоваться в укромные минуты?

Торги шли бойко. Полутораметровая императорская ваза из дворца, тоже с темной историей, ушла за семьсот тысяч евродолларов.

Глядя на экран, я только качал головой. Ох, какие же скоты здесь собрались. Настоящие стервятники, слетевшиеся на поживу. И во мне росло законное злорадство. Эти сливки общества скупают краденое культурное достояние, потому что уверены – закон для быдла, а не для тех, у кого есть деньги и сила. Вот они скоро и увидят, что такое настоящая сила.

А вообще они не сливки, а болезненная слизь на теле общества. Во все времена накапливается это слизь. Но когда общественный организм болен, слизь толще и агрессивнее. В наше беспокойное время она размножилась сверх меры. И если гончие дестов ее поскребут, так и флаг им в руки.

– Следующий лот. Вещь мистическая и не всем понятная. Лист из легендарной Золотой библиотеки инков! – торжественно объявил аукционист.

Служки внесли специальный контейнер, за прозрачным стеклом которого сияла сооруженная умельцами Шашиста подделка.

Похоже, в зале был некто, который подал сигнал противнику: «вещь здесь!» И окружающая реальность пришла в движение.

Торги начались с жалких пятидесяти тысяч евродолларов. И едва они дошли до ста пятидесяти, как карусель стала стремительно раскручиваться.

– Прилетели, птички счастья, – потер руки Леший.

Противник нарисовался во всей красе. Серебристый массивный «Джип-вояджер» притормозил перед шлагбаумом. Боевики в зеленом камуфляже и в масках выпрыгнули из салона. Сбили с ног, как кегли, двух охранников на въезде, дабы те не занималась всякими глупостями вроде попыток воспрепятствовать акции и подать сигнал милиции. Эх, только бы не убили ни в чем не повинных ленивых чоповцев.

– О как. Наступают бронированной свиньей, – хмыкнул я.

Мы ломали голову, как враги будут выносить металлические ворота. Можно перемахнуть через забор, но это не в их стиле. Да и опасно – пока будешь прыгать, тебя и подстрелят. Рисковать эти ребята не любят. Они могли вынести ворота взрывчаткой или выстрелом из гранатомета. Но поступили проще. За «Джипом» мощно и уверенно двигался многотонный «Уралец», где, как я понимаю, расположилась в глухом кузове с бойницами основная боевая силища.

– Где они только его взяли? – покачал головой Леший.

– Да проблем нет, – махнул я рукой. – Сейчас Минобороны распродает часть складов длительного хранения. И купить «Уралец» может любой.

– Совсем сдурели вояки.

– Глянь, начинается!

Изображение на нашем экране пошло легкой рябью. Нападавшие использовали глушилки, но куда более слабые, чем те, которые имелись в нашем распоряжении. Мобилы, конечно, работать не будут, но наша техника переварила эти помехи и подстроилась. Так что кино у нас на экране продолжалось.

Кавалькада машин промчалась по поселку. «Джип» притормозил, пропуская «Уралец» вперед. Тот, рыкнув, как разбуженный лев, тяжело и мощно разогнался. Благо, было где – к воротам вело метров двести прямой дороги с ухоженными соснами по обе стороны.

С жутким грохотом «Уралец» снес ворота. Стороживший их охранник едва успел отпрыгнуть и дернул с пояса рацию. Но его тут же угомонили боевики, выскочившие из кабины остановившегося грузовика. А из кузова посыпались, рассредоточиваясь по территории, остальные камуфляжные незваные гости изысканного аукциона изящных искусств.

– Спецназ милиции! – прогремело из динамика на крыше «Уральца. – Идет спецоперация! Всем оставаться на местах!

Высококвалифицированные налетчики часто так орут. Знают, что мало кто станет сходу палить в спецназеров. А когда секунды будут выиграны, так уже и палить некому будет.

Что такое обычные телохранители против своры натасканных и совершенно не боящихся нажимать на спусковой крючок гончих? Никто и звать никак!

Один из особо тупых бодигардов успел выдернуть из кобуры табельный пистолет «Иж». Совсем тихо захлопали бесшумные выстрелы. Геройствующий дурак рухнул на землю с тремя пулями в груди.

Двое нападавших остались сторожить уложенных на землю водителей и охранников. Дали для острастки очередь поверх голов, кого-то задев, вроде, не фатально. Остальные двинули в зал аукциона.

Громила в сером дорогом костюме попытался на подходе к залу что-то возразить. Еще один холопок – и очередной герой, подвывая, покатился по толстому ковру, отлично впитывающему кровь. Боевики равнодушно переступили через него. Двигались они размеренным шагом, как римская когорта, сметая все на своем пути.

Двое остались в коридоре, оглядываясь. Остальные прорвались в аукционный зал.

– Интересное кино, – оценил я. – Напряженное.

– Экшен, блин! – хмыкнул Леший.

Один из нападавших подскочил к столу, на котором стоял контейнер с Золотой страницей. Похоже, это и есть дест, пришедший за Предметом. И сейчас он поймет, что им втюхали приманку.

– Ну, что, тушим свет, – в предвкушении произнес я. – Где моя красная кнопка!

И вдавил с силой действительно красную кнопку активатора.

И стали хлопать газовые мины.

Конечно, можно было, совсем уж расфантазировавшись, предположить, что боевики рванут в атаку в противогазах. Но это исчезающе малая вероятность. Потому мы без особых сомнений просто поставили газовые баллоны в укромных местах. Теперь я их активизировал. И с нетерпением ждал результата.

Теряя сознание, один из боевиков выдал длинную очередь в потолок. Рикошетом пули задели двоих участников аукциона и разнесли вдребезги императорскую вазу за семьсот тысяч долларов. Интересно, чьи это будут убытки – нового владельца или аукциона? Акула-покупатель своего не упустит. Впрочем, порешают по понятиям, им не в первый раз.