Весь вечер Скуало только и делал, что поглядывал за боссом, который, естественно, всё прекрасно замечал и бесился ещё больше. А стоило на пару минут отвлечься, чтобы поговорить с потенциальным заказчиком, как грянуло. Сначала Скуало уловил в негромких разговорах окружающих лёгкую насмешку об «ухажёрах» Десятой. Потом услышал что-то о том, что Занзаса Скайрини, похоже, сильно задевает внимание Десятой к другому мужчине. Скуало попытался найти босса взглядом, но как назло они с заказчиком стояли в уединённом уголке зала, видимость из которого была так себе. А потом грохнул выстрел и даже до их уголка донеслись отзвуки скандала. И Скуало готов был дать вторую руку на отсечение, что причиной этого скандала был чёртов босс! Извинившись перед заказчиком, капитан Варии поспешил к эпицентру событий, чтобы убедиться в своих подозрениях.
Скайрини был в ярости: алые глаза горели огнём, на лице отчётливо проступили шрамы. Десятая была зла – это угадывалось по горящим золотом глазам, презрительно прищуренным, высоко вздёрнутому подбородку и ледяному тону, которым она – вот же ж блядь! – отчитывала Занзаса. И только Арландо Бруно, стоявший за её спиной был бледен и, кажется, напуган. Вслушавшись в разгоравшийся между Савадой и боссом спор, Скуало почувствовал, что готов присоединиться к Бруно. И дело было даже не в том, что Савада обвинила Скайрини в попытке нападения, что на таких приёмах было недопустимо, а в том, чем босс это самое нападение мотивировал.
– Если ты сама не способна проследить за своим мусором, который волочится за юбками, стоит тебе отвернуться, не удивляйся, что я позабочусь о репутации Вонголы своими методами, Савада.
– Репутация и честь Вонголы пострадали бы, если бы ты убил Арландо на вечере, организованном мной, – прошипела Десятая, как никогда похожая на дикую степную кошку, такая же поджарая и желтоглазая. – Тебе стоило думать именно об этом, босс независимого отряда Вария, а не о том, какие отношения связывают меня и синьора Бруно.
– Босс, который позволяет своему… – Занзас явно проглотил матерное слово, инстинктивно чувствуя, что для Савады это может стать последней каплей в чаше терпения, – любовнику вытирать об себя ноги, не босс, а тряпка. И я не позволю, чтобы…
– Значит, – страшным шёпотом произнесла Десятая, перебивая Скайрини, – когда Вонгола действительно была по уши в дерьме, ты мог отказать мне в помощи. Зато теперь, когда я справилась с кризисом без вашего с Тимотео вмешательства, ты считаешь себя в праве следить за моей личной жизнью и указывать, с кем мне спать, а с кем – нет? Не слишком ли много вы с Ноно хотите, не сделав при этом ничего? Ты мне никто: не отец, не друг и даже, – следующее слово она выделила интонацией, будто передразнивая Занзаса, – не любовник. Поэтому советую тебе забыть об этих нелепых претензиях и заняться, наконец, теми девицами, что крутятся вокруг тебя и готовы выпрыгнуть из платья, чтобы ты их заметил. Думаю, они оценят твоё внимание больше, чем я. О, но, пожалуй, не сегодня, ведь из-за твоего необдуманного поступка, Варии лучше покинуть вечер. И желательно не появляться на приёмах, пока не утихнут слухи. Всего хорошего, Занзас. Не рада была тебя видеть.
«Пиздец!» – оценил Скуало, как едва не случившуюся катастрофу, так и то, что стояло за высказанными двумя боссами претензиями. И почувствовал себя чёртовой Кассандрой.
Комментарий к Вспышка сверхновой
https://m.vk.com/wall-153109283_329
========== Закон притяжения ==========
Савада Тсунаёши была девушкой. Об этом легко было забыть, когда Гокудера Хаято увидел её впервые – лохматую, с короткой стрижкой, почти мальчишеской, совсем не похожую на Бьянки: без косметики, без ужимок, без той плавности движений, которая была присуща девочкам. По крайней мере, любитель фантастики прекрасно понимал, что если в женское тело запихнуть мужчину или наоборот, то это будет выглядеть нелепо и смешно, что бы там ни придумывали авторы, а вот Савада Тсунаёши могла бы и сойти за своего.
Потом Гокудера узнал, что Десятая ужасно неуклюжая и её странная походка – следствие падений и тренировок Реборна и что она иногда даже ползла с трудом, не то что ходила. Узнал, что волосы она отстригла за месяц до его появления и решила не отращивать больше со злости – в шикарную толстую косищу кто-то из завистливых одноклассниц залепил жвачку на уроке. Косметика в японской школе была под запретом, и Тсуна не видела смысла нарушать правила в непринципиальном для неё вопросе. Нарушать правила она вообще побаивалась, но когда это интересовало Реборна?..
Савада Тсунаёши была девушкой. Об этом легко было забыть, когда она рассекала по Намимори в майке и трусах, а Хранители, в то время ещё даже не знавшие, что мафия для каждого найдёт крючок, не видели ничего странного в этом: для них Тсуна была своим парнем. Даже для Рёхея, хотя его сестра вообще-то была одноклассницей и подругой Тсуны! Гокудера примерно представлял, как должно быть стыдно Тсуне и почему она после таких пробежек пыталась запереться в комнате, спрятавшись от всех (и снова: когда это интересовало Реборна?), по крайней мере, та же Бьянки наверняка поубивала бы тех, кто видел её в нижнем белье. Но как выразить свою поддержку, Хаято не представлял: он по японским меркам вообще был ужасно бестактным и мог смутить Десятую ещё больше. Поэтому он предпочитал делать вид, что ничего не замечает, и доставлять как можно меньше проблем. Получалось у него так себе, на самом деле…
Десятая была девушкой. Она, кажется, и сама хотела об этом забыть, да только Реборн постоянно напоминал ей об этом незначительном факте, подавая под соусом, что ни один враг-мужчина её не пожалеет, а может, сделает и что похуже, чем убьёт. Тсуна бледнела, сжимала губы, а Хаято клялся, что Десятой никогда не придётся защищать свою честь. Про жизнь он того же обещать не мог, а Конфликт Колец стал для него очень болезненным ударом по гордости. Особенно схватка с Бельфегором. Как же, нашёлся защитник, даже своего противника победить не смог, а ведь Десятой придётся сразиться с Занзасом. Из-за его поражения в том числе.
И всё-таки Тсунаёши была девушкой. И всем остальным Хранителям это стало понятно как-то одновременно. Кажется, Бьянки удалось взять Десятую в оборот, сестра точно учила Тсуну каким-то женским штучкам, но менялась она постепенно, а потом, когда у Хранителей открылись глаза, те разом почувствовали себя неловко. Чтобы юная девушка выходила драться кулаками за них…
О, Хаято помнил тот момент, когда и до остальных дошло! До этого они подсмеивались над Хранителем Урагана, который пытался по-своему оградить Десятую от всех проблем, а потом им стало очень-очень стыдно, что пятеро здоровых парней не могли справиться сами и вместо них приходилось драться девчонке. Кажется, тогда-то прогресс Десятого поколения двинулся небывалыми темпами…
К сожалению Хаято, по-прежнему оставались вещи, от которых они были не в силах её защитить. Когда Бьянки, наблюдающая за танцем Занзаса и Десятой на их первом выходе в свет, с грустью сказала: «Не повезло девочке с первой любовью», – Хаято, признаться, опешил. Он вцепился в сестру: в кого это влюбилась обожаемая Десятая и кому надо хорошенько пригрозить, чтобы изменить его мнение о ней? Бьянки хмыкнула: «Ну, вперёд», – и кивком головы показала на Скайрини, который как раз оставил кусающую губы Десятую. В глазах Джудайме стояли слёзы, а Занзас выглядел так, будто ничего более мерзкого в своей жизни не делал. С возрастом Гокудера научился здраво оценивать свои силы и понимал, что эта не та ситуация, где угрозы и шантаж могут что-то исправить. Увы.
Хуже стало, когда Ноно самоустранился от дел. Они не справлялись, не тянули, просто тонули в сотне срочных дел, разрывались на части… Их слабость заметили, и приходилось сражаться не на два, не на три фронта, а против десятка врагов разом. Тогда Джудайме привела много рациональных доводов, чтобы попросить о помощи Занзаса, но Гокудера догадывался, что на самом деле стоит за этим желанием. А ещё он понимал, что ничем хорошим это не закончится.
