Медленно сминая губы, Бенедикт хватает меня за талию и усаживает на прохладный деревянный подоконник. Контраст, что голову дурманит необъяснимо. Горячие руки и прикосновения, и холодная поверхность.
Язык Рида проникает в мой рот, вырывая из меня гортанный протяжный стон, что вызван неожиданностью такой. Нёбо щекочет, по зубам проходит не спеша, а я зарываюсь ладонью в волосы профессора и слегка стягиваю их на затылке, ближе прижимаясь к телу будущего мужа. Вторая рука моя ползёт под свитер Бенедикта, и я мерно очерчиваю пальчиками каждый кубик его идеального пресса.
Но не давая любимому сейчас управлять ситуацией, я отталкиваю его и опускаюсь перед ним на колени, ведь прекрасно понимаю, что на поцелуе мы не закончим нашу близость.
— Софи? — выгибает он бровь в удивлении, словно пытаясь узнать точно, хочу я этого или нет.
А я хочу…
Расплываясь в милой улыбке, я ловкими пальчиками справляюсь с пряжкой ремня и ширинкой брюк. Моя ладонь через ткань касается уже возбуждённой плоти профессора, чем вызывает громкий мужской вздох.
Не мучая долго ни его, ни себя, я освобождаю член из тесной ткани и сразу же приступаю его стимулировать медленными движениями своей ладони. Поднимая взгляд из-под опущенных ресниц на Бенедикта и встречая его мутный взор от возбуждения, я высовываю язык и облизываю головку твёрдой плоти, а после также языком прохожусь по всей длине члена. Смыкаю свои губы вокруг головки и смачно её посасываю с характерными мокрыми причмокиваниями, не забывая нисколько про стимуляцию уздечки языком. Каждое моё движение отзывается утробными рычаниями и стонами любимого мужчины, что больше распаляет меня и раскрепощает. Его рука ласково собирает мои волосы, чтобы мне ничего не мешало, да и в нужный момент Рид сам смог бы задать нужный для него темп, всё же позволю ему это, если так захочет.
Вбираю член как можно глубже, дабы принести больших удовольствий Бенедикту, и на время оставляю его в себе без каких-либо ласк, а после выпускаю громко, отчего тонкие нити слюней растягиваются, соединяя мой рот и эрегированную плоть профессора.
Закладываю член за щёку, посасывая, и двигаю головой медленно. После же создаю вакуум, меняя положение плоти в себе, отчего Рид стонет, в унисон с моими сдавленными глухими возгласами, что создают вибрацию, удовлетворяя профессора более чувствительно. Но так быстро заканчивать наше соитие, мы не желаем. Мы хотим утонуть друг в друге, почувствовать друг друга, а главное любить…
Бенедикт поднимает меня с пола и ведёт к деревянному рабочему столу, завлекая в сладостный и трепетный поцелуй. Упираюсь ягодицами в край стола, в который меня буквально впечатывает Рид, властно придавливая своим телом. Руками, не медля, поднимает подол моего платья, задирая до талии. Блуждает ладонями, изучая каждый изгиб моего податливого тела. Между ног давно стало мокро. Клитор пульсирует от возбуждения, а лоно буквально истекает, требуя удовлетворения неминуемого.
Мои трусики спускаются до щиколоток, но, чтобы нам было комфортнее, я ко всем чертям скидываю их на древесный пол. Пособия и какие-то бумаги глухо слетают на пол со стола, на который меня усаживает Бенедикт. Ногами обхватываю мужскую поясницу, и притягиваю Рида плотнее, буквально вжимаясь в него.
Самозабвенно ласкаю губы профессора, чувствуя, как узел желания внизу живота затянулся чуть ли не до спазма. Терпеть больше нет сил, я хочу почувствовать своего мужчину в себе, раствориться в нём, отдаться ему…
Отстраняясь от профессора, прервав поцелуй, и вновь всматриваясь в его лицо, я тихо, но уверенно шепчу:
— Хочу тебя, — прикусываю нижнюю губу, хлопая ресницами, наблюдая за Бенедиктом снизу вверх.
— Повтори, — он приподнимает мою голову за подбородок, раздвигая мне ноги своими бёдрами шире.
— Я хочу тебя, любимый, — умоляюще шепчу, кладя ладошку на его часто вздымающуюся грудь.
Впиваясь вновь губами друг в друга, я ощущаю грубые поглаживания на своих бёдрах, а сама тазом вперёд подаюсь, прося уже наконец-то совершить заветное проникновение. Головка члена скользит по моему влажному клитору, дразня и искушая. А я и готова поддаться этому искушению, испробовать вновь самый страшный грех и ни о чём больше не думать.
Мужские поцелуи дорожкой спускаются к шее моей, что явно будут виднеться красные отметины, которые мне придётся скрывать от лишних глаз. Бенедикт посасывает мою нежную кожу, прикусывает, оттягивая, заставляя меня сбивчиво дышать, ведь страсть окутывает нас полностью, не давая отступа назад.
Видимо, больше не вытерпливая, Рид решает не мучать нас обоих, оттого он подставляет налившийся кровью член и входит в меня неторопливо, нежно растягивая стенки моего лона, которое наконец-то почувствовало наполненность. Стон громкий слетает с уст моих, который смазано ловит профессор, ведь мы не дома, поэтому привлекать громкими возгласами поздних обитателей университета не стоит.
Цепляюсь руками за крепкую шею Бенедикта и прогибаюсь в спине, откидывая голову назад. Толчки во мне постепенно набирают обороты, принося блаженство неимоверное. Ладонью профессор зарывается в мои распущенные волосы и, стягивая их на затылке, заставляет прогнуться ещё сильнее. Сдерживать порывистые стоны становится непосильным трудом, поэтому прикусывая нижнюю губу, я только приглушённо мычу, пытаясь совладать со своими деяниями и не закричать уже громко от ласк моего мужчины.
Были бы мы сейчас дома, я б точно не боялась сорвать себе голос, крича от удовольствия. Хлюпающие звуки проникновения туманят мой разум, а взор закрывает пелена разврата. Движения во мне стали резче, что казалось ещё немного и меня вознесёт на апогей удовлетворения. Но Рид выходит из меня, меняя положение моего тела, ставя ногами на пол.
Перевернув меня к себе спиной, наклонив чуть вперёд и раздвинув мои ноги пошире, профессор вновь входит в меня. На этот раз резко и достаточно жёстко, отчего я, не сообразив, дала отчаянному крику вырваться наружу.
— Не стоит так шуметь, Софи, — хрипит мне на ухо Бенедикт, закрывая мой рот своей ладонью.
Я извиваюсь в его крепком хвате, прогибаясь в спине от каждого необузданного толчка. Стону, отныне не сдерживаясь, ведь мои выкрики всё равно заглушаются. Ноги становятся ватными, а на каблуках стоять ещё труднее, когда в меня вколачивается озверевший от любви мужчина. Мокрые проникновения, шлепки тел, утробное рычание Рида — всё смешивается воедино, затмевая весь мир. Сейчас существуем только мы, и кроме нас больше никого нет. Подбиваюсь под ритм бешеный, подаваясь тазом назад, давая нам возможность совершать более глубокие проникновения.
Вторая рука Бенедикта блуждает по мне, сжимает грудь до сладостной боли поочерёдно, решительно скользит к шее, создавая хват и перекрывая мне главный доступ кислорода. Вокруг начинает темнеть, но свирепые толчки держат меня на грани. Прекращая душить меня, ладонь профессора спускается, очерчивая ложбинку и ключицы, наливную грудь и плоский животик… и касается моего клитора…
Круговые массирующие движения на моих половых губах только усиливают подступающий оргазм. Ноги сотрясаются, а естественный сок стекает по внутренним сторонам бёдер. Ускоренная стимуляция клитора помогает мне быстрее достичь кульминации… и меня накрывает эйфория, что аж в глазах рябит от экстаза накатившего. Бьюсь в судороге приятной, но пытаюсь не свалиться, понимая, что моему профессору также необходимо кончить. Совершая во мне с пару десяток неудержимых толчков, Рид с рычанием обильно изливается в моё лоно, мышцы которого продолжают крепко обхватывают его член, и сдавливает в тиски своим волевым объятием на талии моей.
Восстанавливая дыхание, Бенедикт аккуратно прерывает нашу соединённость, а из меня его сперма вытекает, капая на пол немного. Завидя, да и почувствовав, данное зрелище, кажется, щёки мои розовеют от распутства такого, становясь пунцовыми.
— Это было превосходно, — признаюсь я тихо, опираясь до сих пор ладонями об стол.
— С тобой на работе задерживаться всегда превосходно, — отвечает профессор, убирая свою руку с талии моей.
