В правой руке обер-лейтенанта, нашедшего в этом гроте свое последнее пристанище, был намертво зажат офицерский «Walther P38» со следами коррозии, но еще вполне пригодный для стрельбы. Однако особый интерес представляла висевшая на его шее ручная кинокамера «Kinamo» с пружинным приводом. В прошлом году, когда была организована специальная эверестовская экспедиция для поисков походного фотоаппарата Эндрю Ирвина и Джорджа Мэллори, погибших на Эвересте в далеком 1924-м, специалисты фирмы Kodak заявили, что очень вероятно, что их фотографии могут быть проявлены, поскольку фотопленка пролежала под снегом в замороженном состоянии.
Кинопленка в кинокамере горного стрелка тоже хранилась при минусовой температуре и пролежала «всего» шестьдесят лет, так что вполне возможно, подумал Илья, что ее удастся проявить. Осторожно сняв с шеи эдельвейсовца кинокамеру, он аккуратно упаковал ее в рюкзак. Также он решил взять с собой зольдбух и дневник обер-лейтенанта, дабы передать их кому-то из его родственников, если, конечно, таковых удастся через столько лет разыскать.
Внезапный рывок страховочной веревки чуть не сбил его с ног. Затем ее начали выбирать настолько энергично, что Илье ничего не оставалось делать, как довериться веревке, которой его дружно вытащили наверх горные туристы, спустившиеся с перевала на помощь Насте, оставшейся одной на леднике.
После пережитого шока она и слышать больше не хотела о восхождении на Эльбрус. Пришлось возвращаться домой в Харьков, где они и отметили свой пятнадцатилетний юбилей со дня свадьбы. Со своей будущей женой Илья Ладогин познакомился в семнадцать лет. Это была любовь с первого взгляда. Проведя с Настей всего один незабываемый вечер под скалой Лебединое Крыло в Симеизе, он даже ее фамилию не успел узнать и вновь случайно встретился с ней только через десять лет. Это произошло в Кабуле в мае 1986-го. Его возлюбленная, которую, казалось, он навеки потерял, была уже не вчерашней школьницей, а лейтенантом медицинской службы Анастасией Ворониной. В Афганистан ее направили от военкомата как оперирующего хирурга-травматолога. Сам же Илья прилетел в Кабул в качестве спецкора Агентства печати «Новости» (АПН). Из Афгана они вернулись мужем и женой. По сравнению с тем, что им пришлось пережить «за речкой»[4], их недавнее экстремальное приключение в Приэльбрусье было просто развлечением.
Что касается привезенных с Кавказа личных документов и кинокамеры Гюнтера Келлера, то Илья рассудил, что правильнее всего будет передать их в посольство Германии. Там у него, естественно, поинтересовались, где находится подземный грот, в котором он обнаружил тело обер-лейтенанта Келлера. Илья же мог только приблизительно показать на карте то место, где он провалился в расщелину.
* * *
Известие о том, что в Приэльбрусье нашли останки ее отца, пропавшего без вести на Кавказе в 1942-м году, шестидесятилетняя Магда Келлер получила от своего старого друга Пауля Грота – сына знаменитого гауптмана Хайнца Грота, под командованием которого группа специально отобранных егерей в августе 1942-го совершила восхождение на Эльбрус. Гюнтеру Келлеру тоже довелось принять участие в этом восхождении. За установку военных флагов Германии на обеих вершинах Эльбруса альпийским стрелкам был предоставлен месячный отпуск. После этого отпуска супруга Хайнца Грота родила ему сына Пауля, которого счастливые родители называли «эльбрусским мальчиком».
Для обер-лейтенанта Келлера отпуск в родную Баварию тоже оказался плодотворным. Он наконец-то женился на белокурой красавице Ирме из Берхтесгадена, с которой ходил в горные походы до того, как его мобилизовали в горнострелковые войска вермахта. Во время своего медового месяца молодожены времени зря не теряли, и через девять месяцев Ирма произвела на свет девочку, о рождении которой Гюнтеру не суждено было узнать.
В одном из своих последних писем он написал жене, как однажды, находясь в ночном дозоре, повстречал в горах своего старого русского друга – инструктора по альпинизму Павла Филипповича Захарова – Пал-Фила, с которым Гюнтер познакомился на Кавказе еще до войны.
Под покровом ночи русская разведгруппа военных альпинистов заходила в тыл альпийским стрелкам выше «Приюта Одиннадцати» с правой стороны. Наблюдавший за ними из-за сложенного из камней укрытия Гюнтер узнал одного из них и громко позвал: «Павел, Павел! Это я, Гюнтер! Я тоже альпинист, и перед войной мы с тобой ходили в одной связке. Мы давно вас засекли и могли уже много раз уничтожить, но давай разойдемся тихо и без выстрелов. Война войной, но мы с тобой друзья, и оба любим горы». Свой поступок Гюнтер объяснил верностью альпинистскому братству, благодаря которому бывшие друзья не стали стрелять друг в друга.
Ирма об альпинистском братстве знала не понаслышке. Ее отец Герберт Тальмейер тоже был альпинистом, которого в Первую мировую отправили в Альпы воевать с французами, и сражаться ему довелось с теми, с кем он еще вчера вместе покорял альпийские вершины. Нередко это происходило так: встретившись где-то там, наверху, они доставали из своих армейских ранцев винишко и братались, вспоминая, как вместе ходили на какой-нибудь Маттерхорн или Монблан. Но на войне как на войне – «à la guerre comme à la guerre», и по возвращении с задания горным стрелкам надо было доложить начальству о выполнении приказа. Тогда они расстреливали в воздух весь боезапас, дабы, спустившись с гор, браво доложить о том, что им удалось перебить почти всех встретившихся на их пути солдат неприятеля.
Со своим будущим мужем Гюнтером Келлером, отчаянным каскадером-скалолазом, Ирма познакомилась в тринадцать лет благодаря отцу, который взял ее с собой на съемки горного фильма с участием Лени Рифеншталь – главной героини известных немецких фильмов об альпинизме и горнолыжном спорте. Спортивная и упорная кинодива лазила по скалам как кошка и без страховки исполняла сложнейшие трюки, чем вызывала у Гюнтера заслуженное восхищение. Блистательную Лени Рифеншталь, обладавшую способностью покорять сердца мужчин легко и надолго, называли женщиной с серебряным взглядом. Неудивительно, что Гюнтер был увлечен ею, как, впрочем, и все мужчины съемочной группы, которых эта целеустремленная женщина с мужским характером прекрасно умела подчинять во имя своих целей.
Юная Ирма считала ее слишком старой, а посему даже не думала ревновать девятнадцатилетнего Гюнтера Келлера к тридцатилетней актрисе, тем более что сама Рифеншталь не выказывала ее избраннику особых знаков внимания. Для себя Ирма уже решила, что выйдет замуж только за него, но признаться Гюнтеру в любви она тогда не осмелилась.
В следующий раз Ирма встретилась с ним только через шесть лет в Бернских Альпах. Это был июль 1936-го, когда два баварца Андерл Хинтерштоссер и Тони Курц с австрийцами Вилли Ангерером и Эдди Райнером погибли на Северной стене Эйгера. Ирма наблюдала за этим трагически закончившимся восхождением в подзорную трубу со смотровой площадки, а Гюнтер с командой спасателей в это время тщетно пытались снять со стены Тони Курца. Остальные трое альпинистов на тот момент были уже мертвы.
Чтобы спасти Курца, единственного оставшегося в живых, группа гидов-спасателей прошла через туннель к двери, выходящей на Северную стену. Они знали, что если пройдут по карнизу вдоль стены, то окажутся где-то под Курцем. В двухстах метрах от двери они уже слышали его крики о помощи, но самого Курца не было видно. Тони висел в сорока пяти метрах над ними и кричал спасателям, что они не смогут подобраться к нему снизу по нависающим выступам. Что они должны подняться вверх по трещине, а потом спуститься к нему по веревке. Но спасатели не могли это сделать. Когда на Эйгер надвигается буря, начинается кромешный ад. К тому же приближалась ночь, и в такой буран они сами могли погибнуть. Пообещав Тони вернуться к нему завтра, они вынуждены были возвратиться в туннель.
Тони Курц понимал, что у него нет шансов пережить ночь. Мороз убивает очень коварным способом. Он как будто забирается внутрь вас. Запускает в тело свои ледяные щупальца и начинает замедлять циркуляцию крови, отключать ваши органы, и замерзающему насмерть человеку невероятно хочется спать. Болтаясь на веревке над пропастью, Тони ощущал свою полную беспомощность и непередаваемое одиночество. После ночного снежного бурана Эйгер накрыл холодный фронт, и вся вода, стекавшая по его склонам, замерзла, покрыв скальные выступы ледовым панцирем. Но Тони Курцу каким-то чудом удалось пережить эту кошмарную ночь. Он потерял одну перчатку, и его левая рука была полностью отморожена – кисть превратилась в ледяную клешню. И тут он услышал доносившиеся снизу крики спасателей, которые возвращались к нему тем же путем, что и вчера.
