Во всяком случае всеобщий воинственный рев внизу смолк, и все уставились вверх - но не на человека на каменном карнизе, а на скалу. Без дальнейшего промедления они ослабили тетивы своих луков и засунули стрелы в кожаные колчаны у себя на поясах, потом они повернулись, мелкой рысью потрусили по тропе, по которой они сюда пришли и исчезли за обломками камней, так ни разу и не оглянувшись.

Киммериец озадаченно уставился им вслед. Он достаточно хорошо знал пиктов, чтобы понять, что охотничье преследование прекращено окончательно, и что они больше не вернутся назад. Они, несомненно, уже находились на пути в свои деревни, расположенные на расстоянии около сотни миль на восток.

Но все происходящее казалось ему необъяснимым. Что в его убежище оказалось такого, что заставило военный отряд пиктов отказаться от своей обреченной жертвы, которую они преследовали с настойчивостью изголодавшихся волков? Он знал, что это было священное место, которое могло использоваться различными кланами в качестве убежища, и беглецу, который нашел там укрытие от клана, к которому он принадлежал, нечего было бояться. Но другие кланы не придерживались такой же точки зрения на данное место. И люди, которые преследовали его так долго, конечно не считали его священным, это место, находящееся на таком огромном расстоянии от их дома. Это были люди Орла, чьи деревни находились отсюда далеко на востоке, вблизи границ пиктов, принадлежащих к племени Волка.

Волками были именно те, которые захватили в плен киммерийца, когда он после своего бегства из Аквилонии исчез в дремучих лесах. И они передали его людям Орла в обмен на находившегося у них в плену вождя племени Волка. У пиктов племени Орла были кровавые счеты к огромному киммерийцу. И этот счет стал еще более кровавым, потому что его бегство стоило жизни одному из известных вождей племени. Поэтому они преследовали его так неустанно, через широкие реки и крутые горы, не обращая внимания на то, что они сами становились объектом охоты для враждебных племен.

И теперь, уцелевшие после такого изнурительного преследования пикты просто повернули назад, хотя именно в этот момент их жертва прекратила движение, и у нее больше не оставалось никакой возможности ускользнуть от преследователей. Киммериец недоуменно покачал головой. Нет, он не мог объяснить то, что произошло.

Он осторожно поднялся. Голова у него лихорадочно кружилась от чудовищного напряжения, и он был едва в состоянии понять, что травля его прекратилась. Члены его совершенно окоченели, раны болезненно ныли. Он выплюнул сухую пыль и быстрым движением руки протер налитые кровью усталые глаза. Моргая, он осмотрелся вокруг. Под ним длинными и непрерывными волнами тянулась зеленая лесная чаща, а над западным краем повисла сине-стальная дымка, которая, насколько он знал, должна была теперь висеть над морем. Ветер шаловливо играл его черной гривой, а соленый воздух освежил его. Он большими поспешными глотками втягивал его в свою распухшую грудь.

Потом он повернулся, выругался от резкой боли в своей кровоточащей икре ноги и осмотрел карниз, на котором стоял. Позади него поднималась крутая каменная стена, увенчанная на высоте тридцати футов высоченным каменным гребнем. Вверх вели небольшие углубления для рук и ног, расположенные в порядке, напоминавшем узенькую лестницу. А на расстоянии пары шагов в стене темнела щель, которая была именно такой ширины, чтобы в нее мог пролезть человек.

Он, хромая, заковылял туда, заглянул в нее и тут же выругался. Солнце, высоко стоящее над северным лесом, осветило расщелину. Щель служила входом в туннелеобразную пещеру, а в ее конце виднелась довольно большая, окованная железом дверь.

Он неверяще прищурил глаза. Эта страна была совершенно дикой. Киммериец знал точно, что западное побережье было безлюдным на тысячу миль, если не считать редких деревень диких прибрежных племен, которые были еще менее цивилизованными, чем их родственники, живущие в лесу. Ближайшим форпостом цивилизации были пограничные поселения, раскинувшиеся вдоль реки Грома, в сотне миль к востоку. И киммериец был уверен еще кое в чем: в том, что он был единственным белым, который когда-либо пересекал эти безбрежные, дремучие леса, находящиеся между рекой и побережьем океана. Однако эту дверь, несомненно, изготовили отнюдь не пикты.

То, что он не мог объяснить этого возбудило его подозрения, поэтому он приблизился к ней полный недоверия, сжимая в руках топор и кинжал. Когда его глаза приспособились к мягкому полумраку после яркого солнца, привыкли к слабому свету, который скудно просачивался к кованой двери сквозь специальное отверстие для освещения, он заметил еще кое-что примечательное. Туннель продолжался также и за дверью, а вдоль его стен громоздились огромные кованые медью и железом, поставленные друг на друга, сундуки. Оп пытался понять для чего они здесь. Он нагнулся над одним из них, который стоял на каменном полу, однако крышка сундука не открывалась. Он уже поднял вверх свой топор, чтобы разбить замок сундука, но вдруг передумал и вместо этого захромал к массивной сводчатой двери. Теперь он был более уверен, и его оружие осталось висеть на поясе. Он решительно нажал на дерево покрытое искусственной резьбой. Дверь открылась без сопротивления.

Так же внезапно его уверенность испарилась. С проклятием, сорвавшимся с губ, он быстро отступил назад. Он выхватил свой боевой топор-секиру и кинжал. Какое-то мгновение он стоял, замерев в угрожающей позе, подобно статуе и вытянув шею, чтобы постоянно видеть эту дверь.

Он еще раз заглянул в пещеру, в которой было гораздо темнее, чем в коридоре, но пещера эта была освещена слабым светом, исходящим от большого драгоценного камня на подставке из слоновой кости, стоящей в центре огромного стола из черного дерева, Вокруг него сидели молчаливые фигуры, присутствие которых так удивило его в первое мгновение.

Они не пошевелились, не обернулись к нему. Однако голубой туман, висевший под сводами пещеры на высоте его головы, зашевелился, как будто он был живым.

- Ну, - пробурчал киммериец, - что они там все подохли что ли?