Но ничто не вечно на нашей земле. Эту истину молодому купцу пришлось постичь, и весьма скоро, поскольку он чрезмерно усердствовал во всевозможных телесных усладах. Смертельная немочь сковала все его члены, несмотря на то что чертик по-прежнему был при нем. В течение первого дня своей болезни Рейхард раз десять молил его о помощи, но тщетно, исцеление не приходило. А ночью ему приснился удивительный сон.

Ему пригрезилось, что один из пузырьков с лекарствами, стоявших подле его кровати, вдруг пустился в пляс и, подскакивая, со звоном ударял остальные пузырьки то по притертым пробкам, то по бокам. Приглядевшись попристальнее, Рейхард узнал в пляшущем пузырьке колбочку с адским жителем и тогда сказал: "Ах, чертик, чертик, на сей раз ты не только не хочешь мне помочь, но так и норовишь расколоть все мои лекарства". На что чертик хрипло запел ему из колбы:

О, милый Рейхард, слышишь ты,

Не миновать тебе беды,

Огня, углей, сковороды,

Для мертвых нет живой воды,

Ты мой навеки!..

При этом он вытягивался и уплощался и, как крепко не стискивал Рейхард колбочку в кулаке, как не придавливал пробку большим пальцем, все же умудрился выскользнуть наружу, превратившись в подобие большого черного человека, который уродливо, с ужимками, танцевал, поскрипывая растопыренными крыльями, а под конец привалился своей волосатой грудью к груди Рейхарда, уткнулся гнусно ухмыляющейся рожей в его лицо, да так крепко, с такой нелюдской силой, что Рейхарду почудилось, будто он становится на него похожим, и он в отчаянии завопил благим матом: "Зеркало! Подайте зеркало!"

Он проснулся в холодном поту, и ему примстилось, что черная жаба весьма проворно проскакала по его груди и скрылась в кармане ночной сорочки. Он с ужасом сунул туда руку, но вытащил лишь колбочку, в которой дремало, притомившись, маленькое черное существо.

Ах, каким долгим показался больному остаток ночи! Он не решался довериться сну, боясь нового прихода черного гостя, но и открыть глаза он не решался из страха, что мерзкая не-людь затаилась в углу спальни. Рейхард лежал с сомкнутыми веками и думал, что нечистая сила подкралась к нему вплотную. И он в ужасе вскакивал. Он звонил в колокольчик, вызывая слуг, но они, видно, спали как убитые, а красавица Лукреция с тех пор, как он занемог, не появлялась в его покоях. Так и лежал он один со своими страхами, которые все возрастали от одной неотвязной мысли, вертевшейся у него в голове: "Боже, раз уж этой ночи нет конца, какой же долгой окажется вечная ночь ада!" И Рейхард решил, что, если Господь во благости своей даст ему дожить до утра, он во что бы то ни стало избавится от адского жителя.

Когда наконец рассвело, Рейхард, несколько окрепший и взбодренный утренним светом, задумался над тем, разумно ли он использовал адского жителя. Замок, виллы и всевозможные драгоценности показались ему недостаточным богатством, и он тут же потребовал себе мешок дукатов, и, обнаружив его у себя под подушкой, он успокоился и стал соображать, кому бы лучше всего продать колбочку с чертиком. Его врач, как он знал, был большим любителем разных заспиртованных уродцев, и он рассчитывал продать ему адского жителя под видом такого редкостного препарата, иначе доктор, человек набожный, и в руки бы не взял эту мерзопакость. Конечно, поступив таким образом, он сыграет с доктором злую шутку, но Рейхард рассуждал так: "Лучше я искуплю небольшой грех чистилища, чем навеки вечные буду отдан во власть сатане. Кроме того, как говорится, своя рубашка ближе к телу, и то, что я смертельно болен, вынуждает меня действовать безотлагательно".

Что решено, то и сделано. Рейхард предложил лекарю купить у него пресловутую колбочку. Чертик, видно, отдохнул, снова ожил и так забавно вился вьюном, что ученый муж, желая всесторонне изучить этот уникальный феномен природы, каковым он почел адского жителя, согласился его приобрести, при условии, что цена не окажется слишком высокой. Чтобы хоть в какой-то мере успокоить свою совесть, Рейхард запросил как можно больше, а именно: четыре дуката, два талера и двадцать грошей в немецких деньгах. Доктор же не давал больше трех дукатов и в конце концов заявил, что должен несколько дней подумать. Тут бедного купца снова охватил смертельный страх; он отдал адского жителя за три дуката и велел слуге раздать эти деньги нищим. Однако те деньги, которые лежали у него под подушкой, он берег как зеницу ока, в заблуждении своем полагая, что на них зиждется все его дальнейшее благополучие.

Болезнь тем временем совсем его скрутила. Он лежал весь в жару и бредил, а если бы сердце его было еще угнетено мыслью об адском жителе, то приступы душевного страха несомненно свели бы его в могилу. А так он все же в конце концов стал кое-как выкарабкиваться из болезни, и окончательное его выздоровление задерживалось только из-за тревоги, с которой он думал о своих дукатах, ибо, как только к нему вернулось сознание, он обнаружил, что мешка под подушкой больше не было. Поначалу ему не хотелось никого о них расспрашивать, когда же он на это решился, все в ответ только возмутились. Тоща он послал за красавицей Лукрецией, которая, послухам, находилась при нем, когда он был при смерти и лежал без сознания, а теперь вернулась к своим подругам и предалась прежним занятиям. Однако она велела ему передать: пусть он оставит ее в покое. Говорил ли он ей или еще кому-либо о спрятанных дукатах? Этого никто не знал, скорее всего, эти дукаты привиделись ему в горячке.

Мрачно настроенный, встал Рейхард с одра болезни и принялся обдумывать, как ему поскорее продать замок и виллы, но тут вдруг к нему вошли какие-то люди и предъявили купчий на всю его недвижимость. Бумаги были им собственноручно подписаны и припечатаны его печаткой, ибо в дни своего разгула он, желая потрафить Лукреции, подарил ей незаполненные купчие, на которых шутки ради поставил свои печать и подпись. И вот, еще не набравшись как следует сил, он вынужден был сложить то немногое, что ему тут еще принадлежало, и чуть ли не нищим покинуть свой бывший дом.

В довершение всего появился доктор, и выражение лица его не предвещало ничего хорошего.