– Шить я пока не умею, – поправила меня Катя. – Но в целом – да, мне нравится реконструкция. Сейчас я как раз готовлюсь к фестивалю в Карелии. Из клуба я одна еду, все-таки это довольно далеко и финансово затратно, но мне очень хочется туда попасть. Не знаю, конечно, подойдет ли мой костюм – все-таки фестиваль посвящен викингам, а у нас – Древняя Русь. Но я туда еду не только как участник, но и как фотограф, а также – репортер. Собираюсь сделать материал после фестиваля – только надо подумать, в какую рубрику журнала его можно запихнуть. Как ни крути, «Глория» – издание для женщин, как бы мне не сказали, что я совсем обнаглела со своей реконструкцией. Я ее через раз пишу, ничего не могу с собой поделать. Но, учитывая то, что остальные мои коллеги придерживаются стандартного подхода к раскрытию темы, я могу немного разнообразить издание. Пока, конечно, московское издательство это терпит.
– Вот как, – неопределенно протянула я. – Когда у вас намечается поездка?
– Уже скоро, – Катя вздохнула. – Во вторник в восемь вечера у меня поезд до Москвы, там я буду в двенадцать утра. А в половине четвертого – поезд до Сортавала, там как раз и будет проходить фестиваль. А тут такое творится – даже ехать страшно… Я имею в виду все эти происшествия, о которых я вам рассказывала.
– Сколько раз вы замечали слежку? – спросила я, возвращаясь к изначальной теме нашего разговора.
– Замечала три раза, – пояснила Волконская. – Может, и еще следили… А потом вообще ужас произошел. Я после этого и решила к вам обратиться за помощью – боюсь, без телохранителя я сейчас точно не обойдусь. Либо меня точно убьют, либо я с катушек съеду на нервной почве. Если вы мне не поможете, то я уже не знаю, что делать…
– Я смогу вам помочь, только когда узнаю, что все-таки произошло с вами, – прервала я Катю. – Расскажите все по порядку.
– В общем, это произошло в среду, – начала Волконская. – Я возвращалась домой с работы, у меня не было других занятий в тот день. Как раз я собиралась уйти в отпуск, чтобы поехать в Карелию, взяла две недели – успеть и в Сортавала смотаться, и подготовиться к фестивалю. Поэтому мне надо было доделать в редакции несколько статей, и я задержалась там где-то до семи часов вечера. Специально решила не сидеть допоздна, чтоб спокойно возвратиться домой. Было светло, и я спокойно прошла через сквер, за мной не следили. Я открыла дверь своей квартиры, собиралась сперва поужинать, а потом взяться за платье. Мне надо его сшивать на руках – ведь в девятом веке швейной машинки не было, да и пользоваться я ею не умею. Хоть и купила простенькую, конечно, в надежде, что научусь. В общем, я зашла на кухню, достала из холодильника продукты – собиралась быстро нарезать себе салат и сварить макароны. Я положила овощи на разделочную доску, потом открыла вот этот шкаф, – Катя указала на кухонный шкафчик, где хранилась посуда.
– У меня крупы лежат внизу, на нижней полке, – пояснила она. – Я обычно стараюсь там все расставлять, чтобы ничего не упало. Если пакет с гречкой открыт, то его необходимо либо закрепить скрепкой, либо установить, иначе вся крупа может просыпаться. Но когда я полезла за макаронами, то увидела, что все пакеты лежат, а не стоят. А я точно всегда их аккуратно расставляю. Я подумала, что это очень странно – упасть мог только один пакет с крупой, если я вдруг неаккуратно его установлю. Но чтобы все пакеты валялись – такого и быть не может!
Я сильно забеспокоилась. Посмотрела на шкаф с посудой – все было на своих местах. Тогда я зашла в свою комнату, но на первый взгляд все было нормально. То есть ничего не перевернуто, никакого погрома. Но я увидела, что шкаф с одеждой приоткрыт, хотя я терпеть не могу открытых дверей и всегда закрываю свой шкаф. Я открыла дверцу и увидела, что моя одежда вся скомкана, хотя я складываю одежду, прежде чем положить ее на полку. У меня могут валяться только вещи, которыми я пользуюсь, при условии, что они не мнутся. К примеру, я часто запихиваю на нижнюю полку колготки, носки или майки, если времени нет их сложить или я слишком устала. Но тогда была скомкана абсолютно вся моя одежда, хотя я ничего не перебирала, на работу пошла в том же, что и накануне. Брюки и футболку, в которых я хожу в редакцию, я просто вешаю на стул, чтобы утром ничего не искать и не тратить на это время.
Я вытащила свою одежду, внимательно осмотрела вещи. Ничего не было украдено, да и сомнительно, чтобы вор позарился на мои юбки, платья и джинсы. Ну, кому в голову придет воровать одежду – разве только совсем неимущему человеку, который не может купить себе что-либо из вещей. И при условии, что он обладает точно такой же комплекцией, как и я. Но это же смешно, в самом деле! А судя по тому, что я видела, в моей квартире побывал какой-то бомж. Сперва он решил спереть у меня пакет с крупой, но, видимо, гречка его не прельстила. Потом подумал, что неплохо бы обзавестись обновкой, и полез в мой шкаф, но и там ему ничего не понравилось. Смешно, конечно, но именно так все и выглядело.
– Скорее всего, ваш «бомж» пытался что-то найти в вашей квартире, – заметила я. – Екатерина, скажите, вы где держите деньги? У вас есть в квартире заначка на черный день?
– Вы что, смеетесь? – хмыкнула Катя. – Сейчас никто дома деньги не хранит. Зарплату мне переводят на карту, а карта у меня всегда с собой. Я тоже подумала, что у меня в квартире что-то искали, но воровать, честно говоря, у меня нечего. Все, что у меня есть, – это еда, одежда, реконструкторские вещи. Ну, еще книги, тетрадки и блокноты – вот и все мои ценности. Украшения тоже есть, но я вам могу показать, что они собой представляют. Кстати говоря, я проверила свою комнату. Все мои кольца, браслеты и кулоны лежали в целости и сохранности, книги – тоже. Правда, в них тоже копошились, они лежали как попало в шкафу. То же самое касается и моих тетрадок – я обнаружила, что они валяются на полке в хаотичном порядке. Но при этом абсолютно ничего не было украдено!
– А что за тетрадки?
– Да заметки всякие, я когда материал готовлю, мне проще иногда набрасывать на бумаге. А в компьютер уже потом заношу.
– Кстати, компьютер не тронули?
– Могли, наверное… Но ничего вроде бы не исчезло, и сам ноут на том же месте стоял… Да и что там искать-то? Статьи – так они уже напечатаны. Да и не все у меня на этом компе, что-то – на флешке, что-то – на рабочем лежит. В офис никто не пробирался, мне бы рассказали.
– Может, у вас есть какие-то фамильные ценности? – предположила я. – Вы ничего никому не рассказывали, скажем, о колечке, доставшемся вам от прабабушки, или о чем-то подобном?
– Да откуда у меня такое! – хмыкнула Катя. – Идемте в мою комнату, я вам сейчас покажу свои драгоценности, и вы поймете, что я была права – украсть у меня в квартире можно разве что ноутбук, микроволновку или электрический чайник. Но ничего из этого вор не унес с собой, хотя это очень странно. Ноутбук хороший, новый, его можно было бы продать, почему грабитель его не прихватил – не знаю. Еще у меня есть профессиональный фотоаппарат, но я его в квартире в тот день не оставила – он был нужен мне в редакции, поэтому я взяла его с собой. Фотоаппарат действительно дорогой, он стоит едва ли не больше, чем ноутбук. Я его покупала несколько лет назад, сейчас такой в магазине стоит, мягко говоря, недешево.
– А как вы думаете, что могли все-таки искать у вас дома? – снова спросила я.
Волконская пожала плечами.
– Понятия не имею, – сказала она. – Только мне все больше кажется, что вор хотел не что-то найти в квартире, а напугать меня. Сами посудите – он за мной следил, но не нападал. Потом залез ко мне домой, но ничего не украл. Я и в полицию не могу заявить – преступления-то нет! Что я им скажу? Незаконное проникновение? Но раз все вещи в целости и сохранности, вряд ли кто-то будет заниматься поисками грабителя. Только если заявить на незаконное вторжение в квартиру, но я сомневаюсь, что от этого будет какой-нибудь толк. Скорее всего, в полиции скажут мне, что я сама перевернула все вверх дном – чтоб не заниматься моим делом. Или посоветуют мне порадоваться, что ничего не пропало, и впредь брать с собой ценные вещи. Ну, или замок на двери поменять… Не знаю, я с полицией дела никогда не имела, но представление у меня о следователях не очень хорошее.
