Тьма и черный мрак скрывают тайну

Годы безвременьем полны

Лишь труды отчаянных, упорных

Могут снять покровы тишины

Гай Юлий Цезарь в сопровождении своей охраны из доместиков и рустиков, носивших под просторными одеждами крепчайшие доспехи, ехал к гробнице Божественного Александра. Клеопатра желала сделать из него настоящего египетского царя. По её приказу принесли шикарный паланкин, который удерживали двенадцать крепких рабов, перед ними стояли четыре факельщика и распорядитель в белых одеждах,с посохом из чёрного дерева. За носилками шли гестеро рабов с опахалами. Перед носилками беали гонцы, приказывая расступится, и дать дорогу самому великому Цезарю.

***

– К чему такая роскошь? – удивился Цезарь.

– Ты же потомок Венеры, божественный, – польстила ему царица.

– Я слишком стар, – усмехнулся римлянин, – я учился у лукомонов. Избранники богов не доживают до тридцати трёх лет. Я лучше останусь просто Юлием Цезарем.

– Ты очень мудр. Но Александра чтят и сейчас, правда считают могилу Великого подложной, а тело – куклой, статуей. Они считают его новым Дионисом, вознесшимся во плоти в чертоги Зевса.

– Да, я читал немало книг о этом, большинство философов не верит и осуждает эти писания, – Цезарь покачал головой, – что только в древности люди добивались божественных почестей.

– Быть может, философы просто боятся и это большая проблема Тогда нельзя объяснить то, отчего римляне победили македонян, – засмеялась Клеопатра.

– Персей происходил из рода Антигона, а не Александра.

– Родней Александра был Пирр, – добавила язвительная египтянка, скорее, македонянка, – и его победить в бою римлянам не удалось. Даже спартанцы считали его божеством. Ты должен усвоить урок, Цезарь, – быстро проговорила Клеопатра, вскочив со своего кресла, – люди здесь признают только божественную власть. Египтяне знают, что Птолемей был сводным братом Александра, и поэтому мы, Птолемеи, легко удерживаем власть в Египте. Потомков же Антиоха изгнали из Вавилона и Персии, у них осталась лишь Сирия.

– Ты хочешь сказать что вы нужны Риму?

– Я хочу сказать, Юлий, что Египет смогут удержать лишь наши потомки, – и она погладила руку полководца и патриция.– И, – она засмеялась, – легенды говорят, что Александр ещё умудрился жениться на скифянке. И, такого героя, вероятно, родился ребёнок…

– Рим владеет миром, – уверенно заявил патриций, – никто не смеет бросить нам вызов!

– Я хочу сказать что Его ребёнок может потребовать себе Всё! Всё! Всю Вселенную! И ты сам знаешь, что мечи под это дело всегда найдутся. Как только он заявит, что он Его потомок.

– А парфяне?

– Разве Фраат говорил такое? – удивилась женщина, – саки захватили Индию, парфяне – Иран и Вавилонию. Скифы владеют половиной мира. Но- Истинный потомок пока не явлен. Ты же не думаешь, что Александру дали в жёны простушку?

– Девушку знатного рода…– говорил Цезарь.

– И жрицу…Так что всё впереди, и Риму нужно выдумывать новую философию и религию, что бы удержать взятое.

– Ты не только красива, но и умна, Клеопатра, – Юлий с удовольствием похвалил царицу.

Цезарь смотрел другими глазами на эту прекрасную женщину, чья грация была подобна кошачьей, а ум – змеиному.

– Тебя ждут, мой Цезарь, – напомнила ему Клеопатра неприятное.

– Я тоже хочу осмотреть могилу Александра.

– Хочешь сравнить свои подвиги с его свершениями? Александр давно мертв. Он лежит в меду в своём саркофаге. Паломники могут посмотреть иногда на его тело. Тем более, ты полководец Великого Рима, тебе все покорны.

– Царица, я не ребенок, я тоже жрец, – не понимая подвоха, ответил римлянин, – мёд со временем густеет, если не чернеет. Что там можно увидеть?

– Значит , это не мёд, а масло, – тут же поспешно согласилась царица, – Но запах очень резкий. В святилище два жреца, охраняющих тело. Но тебе они покажут это величайшее сокровище Египта.

***

Цезарь кивнул, и набросив на плечи расшитый плащ, в сопровождении ожидавших его доместиков, спустился по лестнице к своей охране. Воины стояли наготове, ожидая приказа.

– Император, – обратился к нему трибун.

– Мы направляемся к мавзолею Александра, – ответил ему Юлий, – Моего коня.

– Сейчас, император, – стоявший рядом центурион принялся исполнять желание патриция.

Центурион Авл Марций вступил в легион Цезаря зелёным юнцом, и дослужился в Галльской кампании до центуриона, хотя и четвёртой когорты. Но Гай Юлий заметил толкового воина, и забрал к себе в комитат, личную свиту. Там был, конечно, не один Авл Марций, но и несколько сыновей галльских вождей, принёсших клятву верности удачливому патрицию. Легаты и трибуны, понятно, кривили лица, при виде варваров, пока Юлий не прочёл зазнавшимся аристократам фрагмент из «Илиады» о дарданах.

Вслед их дарданцам предшествовал сын знаменитый Анхизов,

Мощный Эней; от Анхиза его родила Афродита,

– А ведь и Пеоний и Гауденций из дарданов, и ведут свое происхождение, как и мы, от троянцев. Дарданцы были союзниками Гектора, их предводителем был Антенор. А сейчас мы сражаемся вместе, как должно братьям и союзникам.

– Некоторые привычки галлов просто пугают, Юлий. Они едят столько свинины…

– Мы были беднее их, и нашу пищу составляли лишь ячменная лепешка и горсть оливок, да глоток кислого вина. Теперь мы богаты, вкушаем яства на этрусской лаковой посуде, кто побогаче – и на серебряной. Галлы помогли нам сильно, вторгнувшись в Элладу двести лет назад. А сами мы бы не совладали с греками , когда в Италии свирепствовал Пирр, огненный, подобный страшному богу войны. Если бы Греция была не разорена тогда, мы могли не выстоять, и Рим бы пал.

– Ты мудр, император, – согласился легат, склонив голову перед полководцем, – нам нужны союзники.

– Кроме того, они в комитате со своими всадниками, – добавил Цезарь, – и не портят дисциплину легиона. Так что я должен посетить город, желаю воздать почести Александру Великому.

***

Отряд не спеша продвигался по улице, конники построились по трое в ряд. Копыта коней грохотали по мостовой, воины цепкими взглядами оценивали столпившихся горожан. Жители города, падкие на зрелища, роскошно одетые, кричали приветствия Цезарю и его блестящей свите. Всадники были богато разодеты, доместики были в белых одеждах, сверкавших на солнце.

Перед Императором ехал гордый Пеоний, державший Имаго Гая Юлия, его изображение из серебра. Дворец Птолемеев был недалеко от бухты, а гробница Александра рядом с Мусейоном, так что путь не занял много времени.

Гай Юлий посещал и Мусейон, поражался искусством мастеров Клеопатры. Царица приподнесла римлянину в дар забавную шкатулку, с поющими птицами, заводившуюся от ключа. Четыре поворота – и, поднималась крышка, и золотая птичка выводила трели. Он слышал рассказы про мастеров Мусейона, про автоматы, сооруженные их гением, но увидеть – это совсем другое.

Доместик помог спуститься императору с лошади, Юлий поправил свой плащ, и знаком подозвал двоих слуг с ларцами, полными даров. Римлянин кивнул жрецу, и бросил полную горсть драгоценного ладана на едва горевший огонь треножника. Комната наполнилась удушливым и сладковатым ароматом благовоний, а бронзовая дверь сама открылась, даже не заскрипев. Жрец защелкнул засов, фиксируя тяжёлые створки. Вспыхнули огни светильников, освещая неярким светом славное обиталище. Дальше лестница вела в обширное подземелье. Охрана осталась во дворе, ожидая императора.

Гай Юлий прошёл через притвор, и очутился в комнате, где и находился золотой саркофаг. В золотом саркофаге был и второй, стеклянный, с телом Александра, погружённым в мутноватую желтоватую жидкость. Жрецы, с прикрытыми повязками ртами, осторожно сняли крышку из зеленоватого стекла в золотом переплёте.