Она прижалась к кафельной стене душа и впилась в него взглядом.

- О, не волнуйся. Я не вижу ничего такого, чего бы ты не хотела, чтобы я видел, - сказал мужчина дружелюбно и, отвернувшись от нее, включил воду.

Ее вода стала чуть теплее, только сильнее, предупреждая женщину о том, что времени осталось мало.

- Я не проглатываю ничего из этого, - предупредила она его, когда он склонился над раковиной.

- Не волнуйся. - Его слова были немного искажены из-за зубной щетки во рту. - У меня железный желудок.- Гриффин сполоснул рот, поднял голову и встретился с ней взглядом в отражении запотевшего зеркала перед собой.

Вода остыла еще больше.

Линди прижалась к плитке и, не обращая на нее внимания, наблюдала за ним. Она понятия не имела, что такого сексуального было в том, как мужчина чистил зубы. Она считала, что хорошо разбиралась в людях. Такой дар достался женщине от ее деда, который утверждал, что мог определить силу души человека по выражению его глаз.

Линди не сомневалась в силе души Гриффина. Он был здесь. Не важно, по какой причине, но мужчина был здесь, добровольно отдавая свое время, свою жизнь, так далеко от дома. Вчера она видела больше его характера, когда он автоматически, инстинктивно брал верх на каждом шагу, желая обеспечить ее безопасность, а также безопасность всех остальных.

А потом была прошлая ночь. Гриффин мог бы пойти на это, покопаться в том, что она была готова дать, но он не сделал так, и это очаровало ее. Она тоже испугалась, но до конца не понимала почему.

Гриффин закончил полоскание и встретился с ней взглядом в зеркале.

- Что происходит в твоей голове? - спросил он.

- Я просто стою здесь и удивляюсь, как я вообще оказалась здесь в эти выходные.

Он выключил раковину.

- Хм-м-м.

- Ты же знаешь, я застряла. Все, что мне нужно было сделать, это бросить тебя. - Она пожала плечом. - Бросить тебя и уйти. Таковы были мои инструкции. А потом я смогла бы улететь обратно в Сан-Диего.

- И все же ты осталась.

- И все же я осталась, - согласилась Линди и скрестила руки на краю плитки, чтобы можно было опереться подбородком на руки, когда вода хлестала по ней.

Холодная вода. И ей было все равно.

- Я осталась, когда все пошло наперекосяк.

- Почему было противозаконно - помогать деревне, которую ты любишь?

Линди не знала. Она хотела, чтобы все было черно-белым, и в своем мире она делала все возможное, чтобы было так. Гриффин, как и Сан-Пуэбла, был не черным или белым, а ужасающей смесью, которую она не могла понять.

- Помощь не противозаконна, - сказала она. - Остаться здесь.

Мужчина отложил зубную щетку и повернулся к ней лицом, и хотя он мог бы попытаться взглянуть на нее, но продолжал смотреть на нее своими голубыми глазами.

- Это еще почему?

- Я армейское отродье. Мы никогда не останавливались настолько, чтобы осесть где-нибудь, не говоря уже о том, чтобы влюбиться в это место. Но здесь… - она пожала плечами. - Я немного успокоилась, и это страшно.

- Почему же?

- Потому что если тебе не все равно, ты можешь пострадать.

Его голос вдруг стал пугающе нежным.

- Тебя кто-то обидел, Линди?

- Нет, не специально. Но… люди, в конце концов, уходят.- Поскольку это было шокирующее признание, она отвернулась, чтобы посмотреть на воду. - И я понятия не имею, почему только что сказала тебе об этом.

- Потому что вода остыла, и ты замораживаешь свой мозг, но, конечно, ты слишком упряма, чтобы признать это. - Мужчина протянул руку, коснувшись ее плеча и спины, повернул ручку и выключил воду.

Внезапная тишина казалась оглушительной.

Когда Гриффин поднял руку, она вытянула шею, чтобы встретиться с ним взглядом. Линди чувствовала себя окруженной им, и все же он едва касался ее.

О, Боже, о, Боже. Стянув полотенце с кафельной стены, она обернула его вокруг себя, убедившись, что все тело было скрыто, которое чувствовало себя поразительно, потрясающе, полностью проснувшимся и готовым действовать.

Тогда и только тогда она отдернула занавеску и вышла из душа, стоя перед Гриффином, вода стекала по ее рукам и ногам с волос.

Его дерзкая, озорная улыбка давно исчезла.

Линди была совершенно уверена в том, что сама не смогла бы улыбнуться, чтобы спасти свою жизнь.

Его голос звучал хрипло.

- Линди…

- Мне нужно спросить, - прошептала она в душную комнату. - Что за демоны заставили тебя встретиться с этим огнем вчера, когда ты этого не хотел, и что заставит тебя встретиться с ним снова сегодня?

Какое-то время мужчина даже не дышал, потом медленно покачал головой.

- Все очень сложно. - Протянув руку, он провел пальцем по ее влажному подбородку. На этот раз его улыбка была душераздирающе печальной. - Чрезвычайно сложно.

 Глава 10

Когда рассвет загорелся красным и оранжевым в небе, освещая лес, скалы, завесу дыма, Нина вошла в парадную дверь маленького, но ухоженного дома, который она делила с отцом —как раз в тот момент, когда он уходил.

Том почесал затылок и внимательно посмотрел на свою драгоценную единственную дочь.

- Я получил твою записку. Что значит, ты хочешь поехать домой с Линди? Линди дома.

- Нет, это просто остановка для нее. - Они стояли в открытом, выложенном плиткой коридоре, который ее прапрадедушка выложил сам. Стены были оштукатурены еще два столетия назад и уставлены полками, которые пылились, как витрина. Она огляделась вокруг и издала звук отвращения. - В этих проклятых горах так много пыли, что она постоянно оседает в моих порах.

- В других городах есть пыль, Нина. И даже в Штатах.

- Да, наверное, это более чистая пыль. И это не дом Линди. Она очень любит нас, но Сан-Пуэбла - не ее дом.

- Она здесь, дома, - настаивал Том, потому что ему так хотелось. Он хотел, чтобы все здесь были так же счастливы, как и он. - Теперь она владелица соседнего дома, не так ли?

- Да, потому что иначе Роза перевернулась бы животом вверх. Но мы оба знаем, что настоящий дом Линди - это воздух. Ее дом там, где ей вздумается.- Нина вздохнула. - Ты хоть представляешь, как меня привлекает свобода?

Том почувствовал, как его желудок сжался.

- Ты не хочешь так жить. - Пожалуйста, не позволяй ей так жить.

- Папа, я уже говорила тебе, что не хочу здесь жить. Ты меня не слушаешь.

Боже, помоги ему, он проигнорировал это, думая, что она перерастет потребность уйти. Но никогда еще ее голос не звучал так решительно, никогда.

До мозга костей она была дочерью своей матери, с чистой силой воли, бегущей по ее сильным, гордым венам. Мария была его сердцем, его душой с того самого момента, как он ступил на эти суровые, изолированные холмы. На самом деле сначала это был бред, потому что он приехал на рыбалку и свалился от ужасного гриппа.

Мария заботилась о нем, нянчилась с ним, баловала его в течение нескольких дней, и к тому времени, когда он выздоровел, он сильно влюбился. Слава Богу, это было взаимно. Он с радостью остался, любя широкие, открытые пространства, ритм жизни, ощущение, что время остановилось. Они поженились, провели несколько блаженных лет в такой любви, что смотреть друг на друга было почти больно. А потом в один трагический миг она отдала ему его драгоценную дочь и потеряла собственную жизнь.

Даже сейчас воспоминание схватило его за горло и угрожало задушить. Он стоял в больнице, держа на руках новорожденную Нину, не в силах принять то, что сказал ему доктор. Он получил ребенка и потерял жену.

С годами он смирился с потерей, и хотя по-прежнему ужасно скучал по Марии, у него была Нина.

И теперь она тоже собиралась уйти от него.

- Не смотри на меня так, - прошептала она. - Ты заставляешь мое сердце болеть. Папа, ты моя семья, ты все для меня, но мне... мне нужно больше.

- Что? Что тебе нужно? Просто скажи мне.

- В том-то и дело! Я не знаю, пока не выберусь отсюда и не заработаю немного денег. - Она обхватила его лицо ладонями и расцеловала в обе щеки. - Ты пришел сюда по своей прихоти, когда была моложе, чем я сейчас. Твои родители не остановили тебя. Твои друзья не остановили тебя. А теперь позвольте мне сделать то же самое.