Лариса рассмеялась грудным смехом:

- Дурачок! Бегала по распродажам, чтобы сэкономить хоть несколько рублей!

Большая часть магазинчиков готового платья находилась на Калье Серрано. Григорий показал на пустые руки Ларисы.

- Что же, так ничего и не купила?

- Одно платьице, да и то дороговато: всю сумму сразу не могла уплатить, придется доплачивать. Мне нужен богатый любовник. Может, у тебя есть кто-нибудь на примете для меня?

Улыбка Григория стала еще шире. Главное - не отпустить Ларису!

- Я не богат, Лариса Степановна, но водкой угостить могу. Временем располагаешь?

- Времени хоть завались! Анатолий утром улетел в Рим на какую-то встречу. Куда едем?

- Тут недалеко, местечко приятное и укромное. Ты на машине?

- На такси приехала.

Мадрид просто кишел таксомоторами с красной полосой через дверцу. Возили за смехотворную плату.

- А как же супруга? - насмешливо осведомилась она. - Сцену не закатит?

- Она в Москве, сама, что ли, не знаешь? Ее матери недавно вырезали опухоль.

Еще в ту пору, когда он ходил в звании лейтенанта, слушателя Школы внешней разведки КГБ в Юрлове. Григорий женился на музыкантше Анне, кроткой неприметной девушке с голубыми фарфоровыми глазами и мальчишеским телом. Близость между ними случалась теперь все реже и реже. Поскольку Анна совершенно не переносила Мадрид, ее отлучки в Москву становились все продолжительнее, и Григории ждал того дня, когда она объявит ему о своем намерении развестись.

Он галантно распахнул перед Ларисой дверцу "мазды".

Молодая женщина завистливым взглядом обвела сияющий новизной салон автомобиля.

- Это обошлось тебе по меньшей мере в десять тысяч рублей! Как ты выкручиваешься со своим грошовым жалованьем?

- Я - хороший коммунист! - рассмеялся Григорий.

До сих пор это утверждение было чистой правдой. Сын партийца-офицера, Григорий кончил школу с отличным аттестатом, четыре года учил испанский и английский в институте иностранных языков, работал переводчиком в международном отделе, потом перешел в Советский Комитет Защиты Мира, одну из епархий КГБ.

В 1966 году его заметили в ГРУ, где он прослужил два года, а в 1968 году КГБ проведал от своих "ловцов душ" о существовании этого блестящего и безупречного сотрудника. С того дня к послужному списку одного из самых молодых майоров Седьмого отдела приобщались лишь похвальные отзывы.

Григорий тронул машину и осторожно влился в густой поток транспорта на Калье Серрано.

Лариса откинулась на спинку так, что высоко обнажились ее полные мелочно-белые ноги. Хотя она немилосердно красилась, было в ней некое обаяние чувственной самки, действовавшее на Григория. Их глаза встретились, и он понял, что делать дальше. Положив ей ладонь на голое колено, он промолвил бархатным голосом:

- А ты очень хороша, моя радость!

- Ты это оставь, Григорий Иванович! - томно проворковала она. - Я замужняя женщина!

Улыбнувшись, он повернул направо, на Калье Зурбаран, ведущую к Пасео де ла Кастельяна, главной артерии города. Условленная встреча летела к черту, но встреча с Ларисой поставила перед ним задачу настолько безотлагательную, что ее нужно было решать, отбросив все прочие соображения.

* * *

Клуб "Блюз Вилла" едва начал наполняться посетителями, хотя шел уже девятый час. Испанцы поздно покидали свои дома, отправляясь ужинать часам к одиннадцати или к полуночи. Лариса оглядела уютный зал, мягкие глубокие кресла, скрытые светильники, новомодные картины, флиртующие пары.

- Это сюда ты водишь своих девиц?

- Да что ты! Был раз или два...

Это была чистая правда и одна из причин, побудивших его остановить выбор именно на клубе "Блюз Вилла". Здесь его не знали, а бармены мало внимания обращали на клиентов. Это заведение, расположенное на тихой улочке Калье Санто Доминго де Силос, недалеко от стадиона и квартала Саламанка, обжитого девицами, выезжавшими по вызову, избрали своим пристанищем парочки, не состоявшие в законном браке. Они устроились в темном уголке. Лариса, в чьих глазах зажегся алчный огонек, спросила:

- Ты думаешь, у них есть французский коньяк?

- Уверен.

Через пять минут на столе перед ними стояла бутылка "Гастон де Лагранжа" для нее и бутылка "Столичной" для него.

* * *

Лариса Петрова разрумянилась, ее глаза блестели слишком ярко. Уровень жидкости в бутылке "Гастон до Лагранжа" заметно понизился. Спутница Кирсанова безостановочно грызла так называемые "тапас", разнообразные закуски от коризо до оливок. Григорий, со своей стороны, не забывал о водке, положив руку на бедро Ларисы. Неожиданно она спросила немного заплетающимся языком:

- Григорий Иванович, зачем тебе такая заурядная баба, как я? Ведь у тебя, говорят, роскошная любовница-испанка?

- Кто тебе сказал?

Она приглушенно икнула:

- Не забывай, что Анатолий присматривает за вами. Служба у него такая все знать...

От этих откровений Кирсанов похолодел. Поистине, встреча с Ларисой представляла для него страшную опасность. Это была та песчинка, из-за которой проваливаются самые тщательно разработанные операции. Ведь Лариса, желала она ему зла или нет, могла поддаться искушению проверить, насколько точно он следовал официальному расписанию на этот день, а тогда...

Григорий наклонился к Ларисе так низко, что их губы соприкоснулись.

- Ты мне очень нравишься!

Его удивила порывистость, с которой Лариса прижалась губами к его рту. Она отстранилась, задыхаясь, отпила глоток "Гастон де Лагранжа". В ее глазах появился какой-то особый блеск.

- Ты с ума сошел, Григорий Иванович! Если нас увидят...

- Ты права, - поддержал он. - Поедем в более тихое местечко...

- Куда?

- Ко мне, например...

КГБ предоставил ему роскошную квартиру в 300 квадратных метров на Пасео де ла Кастельяна, явно не соответствовавшую его официальной должности корреспондента агентства печати "Новости", в то время как его коллеги, настоящие журналисты, ютились в обшарпанных дешевых квартирках в восточном пригороде Мадрида. Лариса покачала головой.

- Нет, слишком опасно. Мне пора домой. Анатолий должен звонить мне из Рима, и если меня не окажется на месте...