Если бы Грейнджер только видела этих несчастных с вывернутыми конечностями, перебитыми костями, вывалившимися внутренностями и безумными глазами, молящих о смерти. Что бы она тогда сказала про правосудие и силы добра, что одержали победу над Темным Лордом.

Но все эти демонстрации силы министерства лишь показали слизеринцу, что все они по рыльце в пушку. На каждого можно что-то найти и каждого можно заставить подчиниться. И грех было не воспользоваться столь интересной информацией, текущей ему прямо в руки.

Несмотря на то, что о вызовах в министерство знала только МакГонагалл, а теперь в ее отсутствие и Снейп, отец явно что-то подозревал, забрасывая сына письмами, не находившими ответа. Последнее время он даже не читал их, а просто сжигал. Если бы там было что-то важное, мать обязательно упомянула бы об этом. А Нарцисса все писала о пустяках: о том как ей наконец-то удалось возродить свои шикарные кусты роз, пострадавших от оборотней, и гортензии снова стали щедро цвести. Рододендрон требовал много ее свободного времени. Но мать была счастлива и мог ли Драко винить ее? Пережив все ужасы прошлых лет она могла наконец-то свободно выдохнуть. Отец все время где-то отсутствовал, налаживая бизнес. Дела шли в гору.

И у него тоже. Все шло по плану. Министр, сам того не осознавая, заглатывал наживку все глубже и глубже. И сегодня Драко приготовил для него подарок-Драко ухмылялся перемещаясь в кабинет министра. С громким хлопком единственный магический выход из кабинета захлопнулся за его спиной. Драко дернулся. Ухмылка слетела с губ. Четверо авроров стояли, нацелив на него палочки.

-В пыточную его!-раздался гневный голос Крамзи.

Схваченный четырьмя парами стальных рук, Драко даже не стал сопротивляться. Что случилось на этот раз? Кингсли был не на шутку взбешен. Его вели по коридорам тайными путями, без сомнения ведущими в присные подвалы пыток.

Маленькая комнатка, в которую его с силой втолкнули, была заполнена с виду медицинскими инструментами или набором мясника? Драко все еще не соображал, в чем собственно дело.

Авроры прытко пристегнули его ремнями к креслу, стоящему в середине комнаты. Безусловно, он будет главным гвоздем программы. Вот только в чем его обвиняют?

Загадка разрешилась слишком скоро.

Подойдя к аккуратно разложенным на красной ткани орудиям пыток, Кингсли любовно провел пальцами по шилам и лезвиям ножей, тускло отсвечивающих в приглушенном свете ламп.

Он выбрал длинную тонкую иглу с миниатюрным крючком на конце и приблизился к Драко.

-Я не буду бродить вокруг да около....он схватил руку слизеринца и с силой вогнал спицу ему в ладонь. Юноша дернулся, закусывая щеки изнутри, лишь мыча от боли.

-Где Люциус?

Час спустя министр покинул пыточную камеру. Так и не выбив ни слова из несговорчивого Драко, безвольной кучей лежащего в кресле. Лишь кожаные ремни не давали ему рухнуть с залитого кровью алтаря.

-Он ничего не знает-бросил Кингсли главе аврората

-Уверены?

-Я использовал его же зелье. Люциус исчез никого не предупредив.

-А Нарцисса?

-Она узнала эту новость от нас.

Что делать с ним? мужчина кивнул в сторону пыточной-В камеру?

Министр сплюнул на пол.

-Нет, позови колдомедиков. Пусть приведут его в порядок и отправят обратно. Толку от него в камере будет не много. Он сгорит как спичка. Дементоры высосут его досуха-он сплошное эмоциональное месиво. А вот на свободе...я постараюсь выжать из него максимум.

-Можно шантажировать матерью...-предположил аврор

-Оставим ее напоследок-выманим Люциуса, если он не явится в ближайшее время. Он бросил своего щенка нам на растерзание. Сукой займемся позже.

Драко смутно помнил как добрался до гостиной восьмикурсников. Его шатало из стороны в сторону, как пьяного. Он и чувствовал себя пьяным. Переполненный ненавистью, злобой, отчаянием и омерзением. Он злился даже не на этих грязных прихлебателей добра, он был в ярости на отца. Тот снова выкинул коленца. Обвел всех вокруг пальца и бросив его, да ладно его, Драко знал, что давно уже разочаровал отца, но бросить Нарциссу на растерзание этих ублюдков, скрывающих за министерскими мантиями садистскую суть. Его колотил озноб и ввалившись в комнату он чуть не упал. Упал бы если бы не руки Гермионы. Огромными расширившимися глазами смотрящей на него. Шепчущей мгновенно побледневшими губами “Драко”. Наивная, чистая, светлая Грейнджер, не подозревающая на какие ужасы способны ее друзья.

Темная волна, поднимавшаяся в нем, застыла. Спасительная хватка ее карих омутов не давали его ледяным серым глыбам разбиться. Держали на краю безумия, рвущегося наружу. Снова. Палочка вибрируя наливалась темной магией, пыталась вырваться из кармана простого черного пальто, чтобы защитить то единственное, что у него осталось-мать.

Малфои всегда защищают своих женщин. Неужели отец отступился от этого правила? Снова.

Драко ухватившись за Гермиону, всматривался в нее. Как? Как? Он смог полюбить ту, чьи друзья пытают и уничтожают его мир? Как лишь один ее встревоженный взгляд, полный сочувствия и страха, страха не перед ним, но за него имеет такую власть над его внутренним миром?

Темная волна метнулась еще раз, пытаясь побороть это наваждение. Эту грязнокровку.

-Мне нужно, Грейнджер он с мольбой смотрит на нее, очерчивая мягкие такие податливые губы измазанными в крови пальцами-ногтевые пластины на пальцах все еще не восстановились.- Просто позволь мне-это отчаянная мольба,вырывающаяся из обкусанных губ пробирает до дрожи.

И девушка не сопротивляется, когда он сминает ее рот, заполняет его собой. Теряется с прикосновениях и втягивает ее аромат. Такой неуловимый и обыденный. Такой нормальный. Гермиона чувствует кровь под пальцами и на губах, она укачивает его, успокаивая, прижимая к себе, стараясь дать то, что ему так необходимо сейчас. Человеческое тепло. Сочувствие. Но помимо ее воли прорывается намного больше. Страх, нежность, тоска все скручивается в такой тугой узел, что может быть выражено только рваными отчаянными поцелуями, которыми они покрывают друг друга, словно веря что смогут укрыться за ними от ужасов мира. Мира за который они боролись. Мира, который продолжал бороться с ними.

====== 39. ======

Гермионе казалось, что она снова на пятом курсе.

И Драко снова под тяжестью невыносимой ноши спасения матери.

Новость, что Люциус Малфой исчез в неизвестном направлении привела девушку в замешательство. Она искренне не понимала, как он мог бросить жену и сына, прекрасно зная о последствиях.

Думать о том, что Драко могли упечь в Азкабан не хотелось. Да и сам слизеринец беспокоился только за мать. Но насколько Гермиона знала, леди Малфой все еще находилась в Мэноре и ей ничего не угрожало. Драко лишь кусал губы, ходя из угла в угол гостиной. В чистой, свежей одежде он снова был собой, а не раненым диким зверем, что припал к ее ногам вчера и кого она еще долго удерживала в объятиях, успокаивая.

Глаза, которые с такой мягкостью еще недавно следили за ней, теперь превратились в две сверкающие металлом щелки. Насколько девушка знала его, слизеринец просчитывал варианты. Письма от матери немного успокоили, но он прекрасно понимал, сколь уязвимо ее положение.

Всегда было и всегда будет с таким человеком как его отец.

Драко вскинул глаза на застывшую в кожаном кресле хрупкую фигурку Гермионы. Возможно, именно это останавливает ее. Но будь он проклят, если бы он оставил ее ради своих амбиций. Только если она захочет.

Хотя нет.

Даже тогда он был бы рядом. Незримо. Защищая.

Мысли снова переметнулись к отцу. Как он осмелился оставить мать в опасности? Отец ведь прекрасно осведомлен о внутренней кухне министерства и знает, что ей грозит. Драко сжал кулаки.

Его бесконечное перемещение из одного угла в другой, от которого Гермиону начинало мутить, прервал стук в окно. Филин семьи Малфоев яростно бился в стекло. Сбросив письмо в руки открывшего ставень хозяина, птица щелкнув клювом с недовольным уханьем исчезла.